Красная Луна.
Часть девятая - крайняя.
- Только вот, видела ежедневно, ежечасно, глаза моей черешенки, губы его сладкие целовала, и обнимала горячо, прижимая к своей груди его буйную головушку. – Говорит Нюра, а слёзы, сами дорогу нашли, бегут себе в три ручья, не остановишь. Вытерла лицо она платком, и продолжила сказывать. -
Не грешно мне это всё вспоминать, так как, свела Судьба, на дорогах Бесконечности, опять наши пути, заплела в канву все мои слёзы, все мои радостные годы, бахромою развесила печаль и надежду, а в центре, вышила бисером мою черешенку, глаза моего суженого. – Замолчала Нюра.
И все молчат, думают, какая у нас бабушка Нюра впечатлительная, про такую Любовь рассказала, как-будто, из любовного романа прочитала.
- Прости меня, Нюра, это я виновата! – Заговорила, вдруг, Аграфена. – Меня, отец послал как-то в лес, к Василине, большие деньги дал, чтобы я мешочек, да, пузырёк ему от неё принесла. Ты, знаешь, отца мы боялись, попробуй, его ослушайся!
Так я и не знала, что там? Записку он не написал, чтобы я не прочитала, о чём просьба. Только вот, велел, на словах ей сказать «должок за тобою».
Вот я и принесла отцу то, что он попросил у Василины. Прости меня, Нюра, что я отцу нашему подмогла, тебя окрутить.
Очень он тебя любил, боялся, что и ты, с этим цыганом сбежишь, как когда-то Лукерья! – Кричит Аграфена, прощение вымаливает, плачет, слёзы сглатывает, по щекам растирает их.
Плачет Аграфена, прижавшись к плечу сестрёнки, а та, её гладит по спине, по плечам, платок на голове поправляет, утешает её.
- Ну, ну, Аграфенушка, ты чего? Ты, не виновата. Не тебя, так кого другого отец послал бы в лес. А твоей вины здесь нет, не плачь, моя хорошая.
А то, что было, то и уплыло, река водою смыла, не плачь, моя хорошая, не плачь, горемычная. Нами пережито столько, что одна капля печали, незаметна будет, она растворится в прошлом. Всё это в прошлом, а мы с тобою, рядышком, в отчем доме. – Тихим голосом, говорит Нюра, заговаривает боль, утешая сестру.
- Да, разве бы я тебе не сказала тогда, что отец что-то задумал, может быть, и жизнь твоя, сложилась бы совсем по-другому? – Кричит Аграфена, продолжая рыдать.
- Плачь, плачь, вынеси всю боль, горе и печаль, отдай воде, река жизни бурлит, столько всего мы пережили, а друг дружку не бросили. Вот, и брат наш Григорий нашёлся, и Мирослав возвратился.
Кружили его дороги, метели, да, бураны снегом пути засыпали, а, всё одно, пути наши сошлись. Он-то, меня Аннушкой знал, а меня, в деревне, все Нюра называли, сколько я себя помню.
А то, что он цыган, это не так, поляк он. Давно прибился, ещё малой был, несмышлёнышем, к табору, завлекли его цыганчата, он и убежал от мамки, что в поле работала. Так что, поспешил наш отец, да, видно, время такое было – боялись цыган, как огня.
А то, что он поляк, я недавно узнала от него самого. Он, с табором, и в Польше побывал, документы выправил и мне показал их. У него под лопаткой родинка, величиною с горошинку, как и у его мамы была. Отыскались его родные, которые помнили, как Мирослав убежал в то день от мамки, за цыганчатами. Они, признали его, просили остаться на земле родной. Да, он не согласился, он – ведь Баро, куда он от табора, да, сердце его звало, меня отыскать.
А в таборе знают обо всём, но, очень уважают Мирослава, своего Баро. Он – человек справедливый и добрый, не давал своим людям разными криминальными делами заниматься. И, как дал зарок, ни на одну из красавиц, как на женщину не взглянуть, ни то, что приласкать, так слово своё держит.
Вот, пришло Время и открыло ворота на его дороге, привело его ко мне.
Он - назначил выборы в таборе, чтобы выбрали достойного Баро, чтобы дальше кочевали, ветру спины подставляли и ничего не боялись. Им надо, друг за дружку держаться, чтобы слова нового Баро были также крепки, чтобы никто не пострадал, за зря.
Он, испросил у них разрешение, остаться на нашей земле, так как у него лет много за плечами, да, наконец-то, любовь всей жизни нашёл. А цыгане, любовь и верность, считают - ценным подарком Судьбы.
Да, и моё разрешение он тоже испросил, предложение мне сделал, своё сердце на алтарь нашей любви положил. Мы с ним распишемся, а сколько нам осталось, старикам, пять, десять годков, все будут нашими. Главное, что мы сохранили нашу Любовь.
Вот, девоньки, и весь мой сказ. Не осуждайте меня, вашу прабабушку, Аннушку. Счастливо свои дни прожить, каждому хочется, так и я, наверное, заслужила свой кусочек Счастья с любимым. – Улыбается Аннушка, а слёзы бегут, и глаза светятся волшебным светом.
- Да, и луны на небе нет, а твои глаза, как две луны, в небе, горят! – Заговорила Лена Александровна. – Я тоже помню, сижу за столом, рядом с тобой, на твоей свадьбе, я ведь, дружкой твоей была. Сижу, смотрю на тебя, улыбка с твоего бледного лица не сходит.
А как начинают, «Горько!» кричать за столами, поднимаешься ты со стула, обнимаешь Костика, и ему шепчешь «черешенка моя, черешенка моя сладкая».
Я всё время думала, где это она черешенку-то увидела? Костик славным парнем был, красивым, только вот, глаза у него синие, как воды в реке и волосы русые. Почему, ты его всё время «черешенкой сладкой» называла, сейчас-то и открылось.
Да, сильное питьё заговорила Василина, чтобы так приворожить тебя к нелюбимому мужу, да, чтобы ты не страдала, а всем сердцем его любила? Не каждая сможет. Видно, твой отец ей услугу оказал, да, такую, что она не могла, его любимой дочери зла сделать, такую вот любовь тебе сотворили они.
Да, интересная у нас ночь случилась – семейные тайны, зачарованные сказки, всё в лукошко собрали, ни одно словечко не растеряли. Скоро уж, рассветёт, да, сон мы, своими воспоминаниями, отогнали. – Улыбается Лена Александровна. – Зиночка, а тебе ягодка наша, спать, не хочется, а? Не устала, внученька? – Спрашивает она Зиночку.
- Нет, нет, что вы, Лена Александровна, вы такие удивительные мои бабушки! Я, и не ожидала, что здесь, в деревне, такие интересные истории услышу. – Улыбаясь, отвечает Зиночка.
- А ты слушай, да, запоминай, только – каждому встречному лишнего не разболтай! – Наказывает Лена Александровна. – Девоньки, чаю-то ещё, мы будем пить? Пироги, печенье берите, и, конечно же, конфетки, всё стоит на столе и нас дожидается.
Много чего произошло за эти годы, но, тем они и бесценны, что они, в нашем сердце места себе нашли достойное.
А Любовь, она – на то, и Любовь, чтобы вспорхнуть бабочкой, улететь далеко, ищи её потом. А то, и весною, на крыльях, ласточки к нам Любовь принесут – волшебную, сладкую. Она, Любовь, у всех разная.
Но, Любовь – в груди у нас чувства рождает, сердца наши загораются и освещают мир зарёю, в полночном небе! Во, как сказала! Удивительное это чувство Любовь. – Все молчат, Лена Александровна смотрит на их лица, светло на душе, тепло разливается по телу, сердца чувствуют, и делятся своим теплом. Хорошо.
- Мариночка, поставь чайку. Может быть, кто кофеёк будет? Зиночка, возьми там, в шкафчике, баночку, а в холодильнике, и сливки найдёшь. – Распоряжается Лена Александровна, напоить и накормить девчат, надо.
Звенят чайные ложечки, словно колокольчики, на душе светло. За окном, и заря – показывает свои розовые щёчки. Ночь пережили, луну проводили, значит, всё будет хорошо.
=========================
Июль закончился, лето гуляло в красном сарафане по полям, по садам, урожай собирали, компоты закатывали, варенье на зиму варили, яблоки спели – один сорт за другим. Ароматы радости разносились в воздухе…
Однажды, ночью, Аннушка услышала серебряный звон. Открыла глаза, а в комнате, серебряная пыльца кружилась, как-будто, миллионы крохотных светлячков порхали над головою…
- Доченька моя пришла, спасибо, что навестила меня, родная моя. – Улыбнулась Аннушка, а глаза её, наливаются слезами, не захочешь, да, всхлипнешь.
- Любимая, что с тобою? Что, сон плохой приснился? – Обнимая крепче, прижимая к груди, спрашивает её Мирослав. – Почему, плачешь?
- Нет, мой любимый, посмотри, ты видишь, серебряные светлячки по комнате кружат? Это, доченька моя, Мирославушка, пришла. Видишь, ты, видишь, они кружатся, хороводы водят, а какой звон стоит, серебряный. Спасибо, доченька, спасибо тебе, родная моя. – Шепчет Аннушка.
Мирослав смотрит, и видит, действительно, под потолком, словно кто-то, серебряную пыльцу с цветов рассыпал. И она, невесомою кисеёю парит, сплетает кружева, а в них, видятся - и ромашки, и берёзовый листочек, и веточка ивы…
- Славная наша доченька, спасибо, что мамочку уважила, мы о тебе, почти каждый день вспоминаем. Да, вот, вчера, мы, с мамочкой твоей, в церкви обвенчались, перед богом и людьми клятву дали, жить в любви и согласии. Мы, эту клятву, давно друг другу дали, да, Судьба подмахнула крылом, разбросала нас по разные стороны.
Но, видно, вымолили мы у Судьбы своё Счастье, и соединила она наши дороженьки. Как же, я рад, что ты сегодня к нам пришла, нас поздравить. А ты, чаще заходи, покружись, потанцуй. Ты, девочка славная и добрая, тебе бы счастья, да, полные вёдра, а вот, ты наш ангел-заступница.
Если, тебе не трудно, охраняй сердце Аннушки моей, твоей мамочки, и пусть оно не волнуется, а полной грудью дышит, а я ей, чем могу, помогу. Своей любовью укрою и зимою, и летом, от ветров закрою сердцем своим.
Всю жизнь я молил бога об этой встрече. – Шепчет Мирослав, с ангелом серебристым разговаривает.
- Спасибо родная доченька, спасибо, Мирославушка, твой серебряный голосок и Аграфена слышала, и Ульяша. Так они обрадовались, что ты нам на помощь пришла, в ту ночь, и так помогла. Сердце моё, чуть было, не выпрыгнуло к тебе навстречу! Да, Зиночку надо было спасать, ты знаешь. Спасибо тебе, доченька моя, мама, о тебе помнит постоянно, родная моя. А ты, чаще приходи, поиграем, и подружек приводи, это – твой дом, места всем хватит. – Плачет Аннушка, лицо руками закрыла, Мирослав её к своей груди прижимает, успокаивает.
Льются слова песни из любящего сердца, подхватывает их мелодия ночи, укрывает плачущее сердце.
Белый конь, по степи, с вольным ветром гулял.
Он, однажды, Судьбину свою повстречал –
В алых маках рассвета, сверкнула зарёй,
Ослепила Любовью, волшебной росой.
Белоснежные косы летели вдали.
С яркой, алой зарёю – вела корабли,
Жемчугами, роняла под ноги слова,
И кружилась в тумане, коня голова.
Белый конь, к горизонту бежал, что есть сил!
Сердце, бешено билось, Судьбу он спросил:
- Где искать мне к любимой дороги, пути,
Чтоб не сбиться, не сгинуть, к порогу придти?
Усмехалась Судьба: - Не проси, сам узнай!
Я, глаза лишь открыла. А ты – угадай,
Где тот берег заветный, твой берег земли,
На любимой черешне, цветы расцвели?
Озорник, вольный ветер коня подгонял,
Конь, летел белой птицей, искал свой причал…
Ива, косы свои полоскала в реке,
Услыхал он напевы, что плыли в тоске…
Белым цветом черешня, тем днём, расцвела!
Сердце рвалось навстречу, Любовь там жила -
Собирая цветочки, сплетала венки,
Повенчала два сердца Судьба, две руки.
- Любимая Аннушка, свет очей моих, спи родная, пусть твоё сердечко поёт, летает ласточкой, наша весна – она с нами навечно. Спи, родная моя, твоё солнце освещает наш дом. – Шепчет Мирослав, гладит Аннушку.
- Спасибо, любимый, за такую красивую песню. Когда ты её сочинил?
- Я её слагал всю свою жизнь. Даже, когда, я ещё не родился, моя душа знала, что стоит искать Любовь. Стоит наша Любовь всех выпавших на нас страданий, тем она, и слаще, после долгой разлуки.
Пьёшь её, как воду из родника, вкус родниковой водицы и запахи дома дают волшебную силу сердцам, а сладкий поцелуй любимых губ, напоит души, живительным нектаром. Как я ждал этой нашей встречи, любимая, душа моя, ангел мой Аннушка. – Шепчет Мирослав слова любви, заветные, выстраданные, целует любимую.
Звёзды кружились вокруг молодого месяца, разглядывая его, каким он - уродился? И почему он, так ярко светит, не затмит ли месяц их красоту, своей статью, да, осанкой? «Ишь, какой - явился, не запылился?» - Шепчут они, переглядываются.
А молодой месяц, плыл по синему небу, обдуваемый вольным ветром, полежал на перине из облаков, встретил «Летучего Голландца», и удивился. – «Я, один здесь хозяин, среди звёзд и облаков в небе! А кто же, этот незнакомец?»
А «Летучий Голландец», пролетев, на всех парусах мимо, устремился по дорогам Вечности, в поисках приключений.
11.01.2020 год.