Войдя на Лошадиное пастбище, Платеро начал хромать . Я спрыгнул на землю.
- Ай-ай-ай, что с тобой не так?
Платеро оставил правое переднее копыто немного приподнятым, показав стрелку, без усилий, без веса, почти не касаясь, с шелухой горячего дорожного песка.
С большим усердием, без тени нерешительности, как старый Дарбон, его ветеринар, я согнул ему копыто и рассмотрел красную стрелку. Большой и зелёный шип апельсинового дерева впился в неё будто маленький изумрудный кортик. Я вытащил колючку из вздрагивающего от боли Платеро и отвёл его, бедного, к ручью среди жёлтых ирисов, чтобы он, смочив чистый широкий язык, зализал себе ранку.
После мы продолжили путь к белым барашкам волнующегося моря, я впереди, он позади, все ещё прихрамывая и мягко толкая меня в спину...