из книги "Армейские истории"
- Вот ключ, - сказал мой старшина Ногань, - возьми в третьей роте бойцов и дуй по адресу улица Жукова 9 квартира 2 в городок, надо сделать небольшой косметический ремонт. Это как раз по твоей части, художника-оформителя. Квартира в четырёх этажном панельном доме. Там две комнаты и не большая кухня да ванная с туалетом. Ты прикинь, что к чему, что бы было дёшево и сердито, ну и отвечало эстетическим требованиям.
А я ещё подумал: «Во, какие умные слова наш старшина знает, а я прежде от него, никогда их не слышал. Наверное, хата для какого-то важного офицера предназначена».
Умничать по этому поводу не стал, взял бойцов и отправился на хату.
Работы там оказалось не много: надо было панели в коридоре покрасить, да в одной из комнат обои переклеить, потому, как старые в некоторых местах вздулись и висели, похожие на портянки да пол покрасить. За три дня ремонт сделали.
Прихожу я к старшине докладываю, типа, что ваше задание выполнено и отдаю ключ, а он говорит:
- Погоди не торопись, завтра с утра, там надо ещё вот эти шторы, которые я на складе умыкнул, повесить, да вот эту горелку от газового крана к титану подключить.
- Будет сделано! – отвечаю, - только мне разводной газовый ключ надо.
- В каптёрке у нас возьмёшь, - сказал он и пошёл домой.
На следующий день, я первым делом зашёл в штаб полка, чтобы продлить пропуск, для выхода в наш военный городок, потому как без него может и дивизионный патруль замести и потом доказывай, что я не в самоволке. А земеля, который занимался всеми этими документами, сказал, что сейчас у него нет, какой-то там необходимой печати и что бы я подошёл после обеда.
«Вот, - думаю, - беда-то какая – так бы я сделал всё это быстренько и после обеда, отдохнул, а так целый день, как бобик бегать придётся».
Но делать нечего пошёл в нашу каптёрку, благо, ключи у меня были. Захожу, ищу газовый ключ, а там по шкафам форма «ПШ» наших инструкторов-прапорщиков висит с портупеями и сапогами, разных размеров всё, как положено. Вот тогда я и решил – одену её и спокойно пойду в город, благо прапоров у нас было, «как собак не резанный». Нашёл в тумбочке ключ, облачился в форму с двумя звёздочками и отправился в город.
Особых сложностей это не составило, так, как сержанты на КПП меня знали, как облупленного, ибо я каждый день по несколько раз шастал туда – сюда. Придя в квартиру, я первым делом повесил шторы, а потом начал шланг с горелкой, которая была виде трубки с дырами для газа, пристраивать в титан с водой, который был изготовлен, видно ещё при царе Горохе, и основная проблема, было всунуть её в топку, предназначенную для дров. Главное было её так установить, чтобы происходило полное сгорание газа. Провозившись часа полтора, я решил испытать свою работу. Наполнил титан водой, поджёг газ, а сам тем временем, сбегал в магазин за едой, так, как на обед не успевал. Взял, лимонада, колбаски, консервов, хлеба, плавленого сырка, ну и ещё чего-то по мелочам. Подкрепившись, решил испытать свою работу, чтобы горячая вода зря не пропадала, ну и чтобы не ждать банный день. Я не стал набирать ванную, раздевшись просто встал под душ, балдея, а в уме прикидывая, на сколько, времени хватит горячей воды.
Впервые за полтора года я почувствовал себя гражданским человеком, вспомнил, как дома, так же часто принимая душ, стоял и расслаблялся под тёплыми струями. Мысли мои унеслись далеко-далеко, и я подумал, что через каких-нибудь пять месяцев, я уеду домой в свой родной город и буду спокойно, неторопясь, расслабляться, вспоминая армейские деньки…
Из такого благостного состояния, возвращая в реальность, меня вывел лязг ключа в замке, а потом звук открывающейся двери и звонкие шаги в комнату.
Сначала, я не понял, это в моей квартире или – за стеной у соседей. Но когда, услышав, шум снятой обуви и шаги на кухню, то понял весь ужас моего положения.
Понятно, что никого не ожидая, я разделся в комнате и голышом пошёл в ванную.
Теперь надо было, что-то делать? Хорошо если это офицер капитан или майор, лейтенантов я вообще не брал в расчёт, а если – подполковник ? Неудобно, как-то может получиться.
«Делать нечего, - думаю, - надо заканчивать водные процедуры и идти сдаваться».
Закрыв кран, обтёрся небольшим полотенцем и вышел в коридор.
Я мог представить, кого угодно, даже полковника или даже генерала, но когда на пороге кухни я увидел в домашнем халатике невысокую, голубоглазую, тёмноволосую весьма симпатичную девушку, подумал: «Лучше бы это был генерал, и даже наш командир дивизии». Я сконфузился, так, как был перемотан только полотенцем ниже пояса.
К моему удивлению, она нисколько не смутилась, а слегка улыбнувшись, только сказала:
- А я зашла, слышу, что, кто-то в ванной бултыхается, сразу подумала, что это тот, кто мне ремонт делал и шторы повесил, а ещё и душ по моей просьбе сделал, - потом, добавила, - ну, иди, одевайся, а я уже и чаёк заварила, сейчас попьём.
Такого простого и непринуждённого общения у меня с женщинами никогда не было. Интересно, как это она так легко перешла на «ТЫ», и спокойно отнеслась, можно сказать к почти голому мужчине, видно или она - врач, или большой начальник.
Пока я одевался, так и не пришёл к единому мнению.
А вот, когда мы познакомились и сели за стол, доедая мой обед и её печеньки с чаем, то оказалось – не то и ни другое.
Девушку звали Лида и она была племянницей командира полка, разведенная, но уже с ребёнком, её приютил дядя, устроив на работу и выделив квартиру. Рассказав всё о себе она не поинтересовалась ни какими подробностями обо мне, видно, увидев мою форму подумала: «Ну, прапорщик, как прапорщик – таких в полку много».
А у меня язык не повернулся сказать, кто я есть на самом деле.
Посидев ещё немного, и перейдя окончательно на «ТЫ», я напоследок сказал:
- У тебя имя, как у героини в фильме операция «Ы», - а потом добавил, - ты помнишь, какие стихи читал Шурик?
И тут же процитировал:
« Вдоль маленьких домиков
белых акация пышно цветёт,
Хорошая девочка
Лида на улице Южной живёт.
В оконном стекле отражаясь,
по миру идёт не спеша,
Хорошая девочка Лида!
А чем же она хороша?
Спросите об этом мальчишку,
что в доме на против живёт.
Он с именем этим – ложится,
он с именем этим – встаёт!»
Правда, я дальше не помнил стихотворение, хотя смотрел этот фильм больше двадцати раз, но и это произвело на Лиду сильное впечатление. Мне показалось, что стихи ей никто и никогда не читал.
Она только грустно улыбнулась, и сказала:
- Я тоже, люблю стихи, но совершенно ничего не помню, из того, что мы учили в школе.
- А, я помню,- говорю, - и мой любимый поэт – Есенин.
И, не дожидаясь её реакции, с выражением продекламировал:
«Потому, что я с севера, что ли,
Я готов рассказать тебе поле,
Про волнистую рожь при луне.
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне...
Шаганэ ты моя, Шаганэ!»
Видно, этими строчками я, так подействовал на её психику, что у Лиды выступили слёзы, наверное, они ей, навеяли недавние воспоминания, и я понял, что надо менять пластинку, и добавил:
- А, я тоже пишу стихи, хочешь, прочту?
- Ага, - сказала она.
Я решил, хоть как-то её отвлечь, прочёл:
Выпал птенчик из гнезда,
Скачет по дорожке.
Калорийная еда
Для бродячей кошки.
Но и кошке выйдет срок ,
Загрызёт – собака.
Как однако мир жесток,
Как жесток однако…
Услышав такие строчки, она улыбнулась, и сказала:
- Да, действительно, мир жесток.
- Не расстраивайся, - говорю, - всё будет хорошо, - и добавил, - а мне пора в часть, я думаю мы ещё увидимся.
- Конечно, ведь я теперь работаю в штабе полка.
Попрощавшись, я отправился в часть, хоть я и не был голоден, но мне не хотелось пропустить законный ужин.
Пройдя КПП, я встретил знакомого повара из нашей столовой, с которым мне было по пути. Увидев меня в форме прапорщика, он опешил, его узкие казахские глаза округлились и он выпалил:
- Ты, что на прапорщика остался?
- Ага , а что? - решил я его по задрачивать.
- Та на фига оно тебе надо, ты ж художник?
- Да, вот подумал, подумал, буду - секретарём комсомольской организации батальона, - и ещё раз взглянув на его реакцию, добавил, - работа не пыльная, языком болтай и денежки – скирдуй, и ничего делать не нужно, а картины я могу и так рисовать без всяких помех.
Он ещё немного прошёл со мной и направился в столовую, а я решил пойти переодеться в каптёрку. Но тут, у штаба батальона, меня встретил мой бывший командир взвода.
Он, как увидел в какой я форме аж присвистнул и спрашивает:
- А, что это у тебя за пагоны такие?
А я, под дурака, отвечаю:
- Вот, решил на прапорщика остаться, а пока примериваю новую форму.
У литера даже слов не нашлось, чтобы, что-нибудь добавить, и я пошёл переодеваться, а после - в столовую…
На счёт Лиды, я понимал, что она разведена уже месяца три-четыре не меньше, и в своём положении, будет искать мужчину, но в мои планы женитьба, да ещё с ребёнком не входила, тем более, что мне до дембеля - оставалось четыре месяца, а оставаться служить дальше я не собирался.
Но прошло дня два и наш старшина Ногань, приносит мне в мастерскую утюг.
- Вот, - говорит, - надо починить и занести его в секретный отдел в штабе полка.
А я привык, что наши «безрукие» прапора приносили нам всегда чего-нибудь,
то починить, а то исправить, их в роте было человек сорок, но они так обленились, потому, что кроме, как ездить на танке и учить молодых больше ничего не хотели делать. Вот я рядовому Кийко и дал задание, хоть рисовать он не умел, но на все руки был мастер – мог и приёмник, и ходики починить, и всякие другие бытовые приборы. В общем, я так и сделал, боец – утюг отремонтировал, а я в штаб понёс.
Захожу в секретный отдел, а там Лида сидит, работает, какие-то бумаги перекладывает.
- Привет, - говорю, - утюг чей, кому отдавать?
Она, увидев меня в форме сержанта, даже немного опешила, а потом, взяв себя в руки, сказала:
- Мой! – а потом спросила, - а чего это у тебя форма другая? Ты, вроде бы – прапорщик?
- Нет, сержант, - отвечаю, - у меня пропуска не было, вот, я и одел наших кусков «ПШ».
- А сейчас – есть?
- Да, уже сделали.
- Тогда, может быть, принесёшь ко мне после работы, - и, сделав умоляющий вид, добавляет, - а то я его сама не дотащу.
- Хорошо, - говорю, - нельзя заставлять девушку таскать тяжести.
В шесть часов, прихватив на всякий случай в нашей чайной пряников, отправился в военный городок на квартиру к Лиде.
Когда я зашёл в дом, она ещё раз меня поприветствовала, а потом сказала:
- Принёс? Может ты, и лампочки в коридоре и в спальне вкрутишь? А я пока ужин приготовлю.
- Да, легко, - говорю.
Пока возился с лампочками, она уже и на стол поставила: огурчики малосольные, капустку, картошечки нажарила с мясцом, яичек сварила,с в общем, всю ту домашнюю пищу, по которой любой солдат всегда скучает. Когда мы сели за стол, то она, как фокусник вытащила из-под него чекушку водки.
Я, как увидел такое, думаю: «Э-э, куда это она клонит: сначала – утюг, потом лампочки вкрути, так дело и до полочек дойдёт, а там глядишь ещё, и жениться придётся, и ни открутишься, всё-таки племянница командира полка».
- Обед у тебя классный, - говорю, но вспомнив инцидент, который у меня произошёл с самогоном, продолжаю, - мне ещё сегодня заступать на дежурство по штабу полка, и вообще-то я водку не пью, предпочитая вино.
Лида немного изменилась в лице, на нём было написано удивление с разочарованием, она видно впервые увидела мужика, служащего в армии, который отказался, от водки, да ещё с продолжением.
Я, перехватив её взгляд, сказал:
- Понимаешь, я художник и не собираюсь здесь оставаться на сверхсрочную службу, а ты симпатичная девушка, готовишь хорошо, и быстро найдёшь себе какого-нибудь офицера или прапорщика, вон у нас их пруд-пруди.
И выпив, ещё напоследок, чай с пряниками удалился…
Я потом с ней и в дальнейшем сталкивался в части, мы всегда тепло приветствовали друг друга, но не более того. И никаких поручений, ни от старшины Ноганя, ни просьб от Лиды я не получал.
Ну, оно и правильно, мало ли кто, и как мог это истолковать, полк, это, как большое село – все про всех всё знают, и шепчутся, и сплетничают за спиной.
А, перед самым дембелем я узнал, что Лида вышла замуж за вновь прибывшего молодого лейтенанта. Понятно почему, ему ведь надо делать карьеру…