Множество лиц, Асет уже терялся в их количестве. Каждый так и норовил занять положенное ему по статусу место. Благородные дамы в дорогих нарядах сидели отдельно от своих благоверных супругов.
Дипломаты, аристократы занимали также отдельную ложе.
— Это была плохая идея, — перс боялся толпы, но слушать о причинах столь странного страха Тибурий не стал: у господина просто не было времени. От посещения данного мероприятия зависела дальнейшая судьба слишком многих. Но в политику Асета никто не счёл нужным посвящать.
Большой театр в Помпеях примыкал к Треугольному форуму*, театрон* был устроен на ступенях, врезанных в холм. Орхестра* находилась в самом центре, а сцена представляла собой и вовсе отдельное здание.
Что происходило за ней, не знал никто, кроме самих актёров и гладиаторов*.
— Прошлой осенью они ставили Эвридику*, Октавиан, гладиатор, так искренне играл влюблённого в главную героиню. Но, правда, в конце она выбирает себе в мужья Константина, аристократа, у которого драгоценных камней как звёзд на небесном своде! — Гай вздёрнул правую руку вверх в подтверждение сказанным ранее словам, но Асет не слушал его: юноша хотел как можно скорее покинуть это шумное, полное людей место.
— Вы выглядите бледным, — с силой сжав руку друга, Перс отвернулся к сцене, стараясь не смотреть в сторону толпы. Гай молчал.
— Вы, — мужчина в местами запятнанной тоге с синяками на руках и небритом лицом, борода которого висела до самой ключицы, волшебным образом оказался среди присутствующих в театроне. В руке он держал жёлтый, потрепанный временем свиток, перевязанный бечевкой.
— Вы все, неверующие в единого бога, собравшиеся здесь сегодня, наблюдать сие представление о том, как ваши боги посылают благодать и мир этой земле. Смотреть, как последователи Диониса поглощают одну амфору с вином за другой, и самим уподобиться этому чревоугодию! Хорош бог, вот! — старик поднял над собой свиток, которым явно дорожил. — Уверьте же в единого бога! И тогда вас и ваши души ждёт истинный рай!
К тому моменту, как он закончил, уже подоспели люди в латах и с оружием: двое схватили старика за руки, фактически повалив его на ступени, третий же, подняв выпавший свиток, начал читать. С каждой минутой, его лицо после прочитанного, менялось в выражении
— Каждого, кто будет молвить слово против богов наших, ждёт казнь, уводите! — та же стража, подняв старика с земли, потащила его к выходу. Сие действие происходило недалеко от места, где сидел Асет, и последний не мог не заметить, как две скупые слезы скатились по щекам арестанта.
Любой из присутствующих знал, что его ждёт. И купол тишины накрыл это некогда шумное место.
Никто не хотел даже поднять головы, чтобы посмотреть на старца. Каждый ждал, когда его, наконец, уведут, и можно будет спокойно продолжить беседу.
На Асета подобное произвело мощнейшее впечатление: вплоть до последнего дня своей жизни он будет вспоминать глаза этого мужчины и полную тишину, повисшую в театре.
— Их называют по-разному, но, если проще, то он христианин. Удивительно, что он так открыто выступил, — уже после того, как старика увели и воин принёс извинение за произошедшее, все вернулись к обычному разговору.
— Они верят, что бог един, а наши боги ни что иное как ложь и посмешище, — Гай говорил шёпотом. — Не только за публичные разговоры могут казнить.
— Как думаешь, что было в свитке? — на этот вопрос у юного Гая ответа не было.
Ранее ему уже доводилось встречаться с подобными людьми. Впервые это произошло три зимы назад: они с господином Тибурием закупали ткань и специи на рынке форума, как внезапно молодая женщина схватила его под руку и начала в буквальном смысле кричать, что его боги обманывают людей. Правда, продолжалось сие действие недолго: господин резко забрал мальчика и, уведя подальше, сообщил страже о произошедшем. Дальнейшая судьба юной девы была известна.
Уже после Лорей объяснил молодому рабу, как стоит себя вести в подобных случаях, и эти советы не раз спасали юношу.
— Их становится всё больше, храни нас Юпитер. Поговаривают, что и некоторые аристократы стали вешать у себя в домах кресты, уподобляясь той вере, что нам проповедовал это несчастный, — зажгли факелы, и на сцене стали появляться актёры, музыканты и танцовщицы.
Но из головы перса никак не исчезал тот лик отчаянья и боли старика.
Всю первую часть представления Асет просидел в своих глубоких думах, очнувшись лишь, когда музыка прекратилась и было объявлено о перерыве.
— Как же замечательно звучит эта Букцина*. Ноги сами просились в пляс! — Асет не разделял энтузиазма Гая но и расстраивать его не хотел, потому делал вид, что всё понимает, и молча соглашался со всеми высказываниями подростка.
— Видишь тех господ, которые общаются с господином? — Асет кивнул. — Тот, что справа, — Куспия Фад, римский политический деятель. Поговаривают, он был другом нашего императора Клавдия и прокуратором не могу вспомнить какой страны. Три месяца назад его благородие почтило нас визитом, я лично приносил им вино, — последнее подросток сказал с некой долей гордости. — Тот, что слева, — Пинарий Цериал, как и наш господин, активный политик, но он почтил нас визитом лишь единожды, больше пяти зим назад. Тогда мой батюшка приносил им вино.
Все трое мужчин были одеты в белоснежные туники, поверх которой с тщательно проработанными складками лежала красная тога. Волосы были собраны по последней моде, которую, как уже узнал Асет, задавал сам Император. Они яро беседовали, не уступая друг-другу, но господин Лорей выделялся среди них, своей настойчивостью. Он доказывал оппонентам свою правоту и, судя по выражению на их лицах, выигрывал на этом поприще.
— Сейчас начнётся вторая часть представления, музыканты будут играть на Авлосе*, послушай, как это прекрасно! Ты словно оказываешься в элизиуме, где тебя окружает множество нимф, в его садах. Их груди подобны сочным, наливным яблокам, изгибы как волны на морской глади, а волосы горят огнём — Асет не мог не заметить как покраснело лицо Гая.
— Асет, я так хочу вкусить этот запретный плод, — капелька пота стекла по его лицу, но руки как и ноги были неподвижны. Возможно, воспитание или боязнь быть замеченным сдерживали его от желания удовлетворить себя прямо здесь и сейчас.
— Боюсь, я ничем не смогу тебе помочь, — Гай был прав: музыка, которую издавал этот причудливый инструмент, словно облегчала душу и помогала забыться. Отрекаясь от всего происходящего вокруг, перс впервые смог спокойно находиться в месте, где столько народу, и к концу представления он был духовно удовлетворён.
Но выходить, все же, решил последним: страх толпы никуда не исчез, и при таком скопление народа у выхода он лишь нахлынул с новой силой.
— Тебе уже легче, я смотрю, — от чего-то довольная улыбка озаряла лицо подростка.
— Все же музыка умеет и не такое. Идем, нельзя заставлять господина нас ждать, — но Асет не сразу двинулся с места. Убедившись, что опасности нет, они с Гаем встретили аристократа у одного из выходов.
— Это было чудесное выступление, вам понравилось? — Гай радостно кивнул в ответ, Асет последовал его примеру.
— Так это тот, о ком ты говорил? Лорей, да ты просто счастливчик. Получить раба с такими глазами... Неудивительно, что сестрицей ты заплатил так много. Моё имя Куспия Фад. Что ж, Асет, еще встретимся. — слегка склонив голову в сторону Лорея, этот полноватый мужчина скрылся в толпе.
— Нам тоже пора, — дорога домой была более спокойнее, чем в театр. Господин Лорей не спешил, и погода позволяла героям насладиться прогулкой. Отличная возможность рассмотреть треугольный форум.
Такое название он получил благодаря своей форме: небольшой, он окружён колоннами из мрамора. Но самое главное сооружение форума — это храм, в южной его части.
Огромное сооружение, посвященное Гераклу и Миневре.
— Папа рассказывал, что однажды, придя в храм, он подошёл к статуе богини и стал молиться. И она ответила ему. Сказала, что у него родится сын и что его ждет тяжелая судьба.
— Вот как, — Асет стоял напротив этого великолепного сооружения и понимал, что как в этом мире так много вещей, которые он не видел и не знает. В отличие от отца, который за свою пусть и не долгую жизнь побывал в разных частях империи.
— А что стало с твоим отцом? — Гай подошёл чуть ближе, чтобы внимательнее рассмотреть все убранство храма.
— Его убили на войне, — персу было больно вспоминать отца и матушку. Всех их унесла та ужасная война, каждого так или иначе. Он ненавидел войны и всё, что с ними связано.
— Прости, я не знал. Но уверен, твой отец был благородным воином!
— Его подчинённые рассказывали, что он был приближённым императора Веспасиана, —слегка улыбнувшись, Асет направился в сторону дома, оставив Гая любоваться храмом еще некоторое время. Лорей же всё это время молча наблюдал за юношами со стороны, слыша каждое слово, сказанное Асетом.
— А как звали твоего отца? — лишь спустя несколько мгновений, Лорей решил задать вопрос, но всё внутри кричало, что ответ заберёт землю у него из-под ног.
— Его звали Акбэр, сын Аштэда…
Перед глазами Лорея поплыл мир, и, схватившись за сердце, он упал, погрузившись в пучину мрака.
— Господин! — юноши подъехали к упавшему и попытались привести в чувства, но Лорей не приходил в себя и стремительно бледнел.
— Его нужно скорее домой! — Асет помог Гаю поднять Тибурия, и они вместе поспешили в сторону дома.
Там их встретили другие рабы, обеспокоенные долгим отсутствием хозяина.
Все произошедшее дальше было одним страшным сном. С ужасом на лицах невольники помогли доставить Лорея к лекарю.
Кристос тут же принялся за работу, выгнав всех, чтобы не мешали.
Форум — площадь города.
Театрон — места для зрителей.
Орхестра — в античном театре круглая (полукруглая) площадка для выступлений актёров, хора и отдельных музыкантов. Первоначальное и этимологическое значение — место для плясок.
Гладиатор — боец в Древнем Риме, который сражался с подобными себе на забаву публики на специальных аренах.
Эвридика — вымышленное название пьесы.
Букцина — изогнутый рог, музыкальный инструмент.
Авлос — древнегреческий духовой музыкальный инструмент, предположительно с двумя видами тростей: одинарной или двойной. Сам авлос бывает одинарным и двойным. Конструктивно напоминает современный гобой