— На тебя всегда будут вести охоту. Ты особенный, мой прекрасный Асет, — голос Гонсало был тихим, но Асет знал, что галл говорит правду. Из-за цвета глаз перса захотят получить многие.
— Я не дам им себя похитить, буду бороться, — это самоуверенность хоть и немного, но заставила любовника улыбнуться.
— Надеюсь, мой хороший, надеюсь…
***
— ;;;; ;;;; ;;;; ;;;;;; ;;;; ;;;; ;; ;;;;;;*, — словно эхо, голоса шли издалека. Асет открыл глаза, но перед ним простилалась тьма. Судя по ощущениям, ему завязали глаза. Руки и ноги тоже были связаны и пульсировали от боли, перетянутые верёвками. Но самое страшное было то, что голова парня болела от нанесённого ранее удара и, казалось, была отдельно от всего остального тела.
— Он очнулся, — этот акцент... Асет уже его слышал и сразу вспомнил, где. На таком же диалекте разговаривал работорговец Халил, у которого Асет провёл без малого месяц. Скорее всего, его похитили арабы, те самые, с корабля.
— Напои его, да осторожно: брат Халил рассказывал, что он кусается, — едва услышав знакомое имя, перс хотел было вскочить и кинуться прочь. Внутреннее чутье подсказывало ему, что ничем хорошим это не обернётся, но ударившись головой о деревянный потолок, Асет осел обратно. На миг ему показалось, что от новой волны боли он потеряет сознание. По правде, ему этого хотелось. Но ничего не произошло. Лишь сильный приступ тошноты подкатил к горлу.
Понять, в чём его перевозили, было сложно. Асет ощущал вокруг себя деревянный пол, ветер из щелей, перс сделал вывод что его везли в своего рода клетке.
— Чёртов verna, — с силой притянув Асета за грудки, даже слегка порвав тунику, — так сильна была хватка — араб стал вливать в его рот воду. Парень стал кашлять от такого напора обжигающе холодной воды.
— Ну, ну, аккуратнее, — звук копыт приблизился к Асету, а после раздался тяжелый топот спешившегося человека. — Прости, мои люди грубы, — незнакомец поднял голову Асета, а после оттолкнул его вглубь клетки.
— ;;;; ; ;; ;;; ; ;;; ;;; ;;;;;; (;;;;) ;;; ;;;; ;;;;;; ; ;;;;;; ;;;;. Ведь мальчик принадлежит тому римлянину, — почти сразу после сказанного раздался звук рассекающей воздух плети и душераздирающий крик. Его пороли: видимо, сказанное сильно разозлило главного. Асет понял, что если ничего не предпринять, то он пропадёт.
— Не смей мне говорить о брате, он сам виноват, что отказался продать такого раба. А я ведь предлагал ему колоссальную сумму! — телега, на которой они передвигались, двинулась вперёд. — Но он заладил, что не продаст, чёртова свинья! — Асет подпрыгивал, когда колесо встречалось с очередным ухабом, спиной ударяясь о железные прутья.
***
Они ехали уже несколько часов. Холодный ветер пронизывал до костей, жутко хотелось есть. Но сказать хоть слово о своих неудобствах Асет не решился. Гонсало всегда говорил, что тот, кто умеет ждать, всегда дождётся. И Асет ждал момента, когда сможет сбежать.
Тут они остановились. На своём языке мужчина отдавал приказы остальным:
— В шатёр его! — клетка со скрипом открылась, и Асета грубо выкинули из места заточения на холодную и сырую землю, а потом всё так же грубо схватили за локоть и уволокли в сторону пару минут. Наконец, кинув его на что-то мягкое, один из мужчин развязал Асету глаза.
— Тебе придётся привыкать к такому обращению…
Асет поднял голову и увидел человека, лежащего на множестве мягких подушек. С виду лет тридцати, опрятной внешности. В отличие от Халила, он имел худощавое телосложение, длинные иссиня-чёрные волосы, собранные в хвост, и пронзительные серые глаза. Но все же, он был очень похож на первого хозяина парня.
Они находились в шатре, похожем на тот, где он жил у Халила, и сейчас Асет заметил, что похожи они не только внешне. Роскошь была присуща им обоим, и речь шла не только о шатрах, но и о жадности — краем глаза Асет увидел множество сундуков.
— Кто вы? — встать не было сил, а развязывать ему руки и ноги никто не собирался. От попытки освободить хоть одну руку кровь стала стекать по нежному запястью, окрашивая ткань пёстрой подушки в алый цвет.
— Моё имя Акиф и отныне я твой господин, — встав, он стал расстёгивать на себе платье, оголяя тощее тело.
Шокированный, Асет всё же попытался встать, но почти моментально оказался прижатым к земле.
— Бежать некуда, — из разбившейся от удара о землю губы сочилась кровь, — и не к кому возвращаться. Ты всего лишь раб. Вещь, — пальцами араб сжал волосы на голове парня и поднял его так, чтобы Асет мог видеть его лицо, жадное до власти.
— Eris perditus in abyssum inferni*. Если посмеешь меня тронуть... — но, казалось, Акифа эта угроза лишь рассмешила. Да и угрозой он бы её не назвал, ведь что связанный мальчишка ему сделает.
Сняв с себя набедренную повязку, араб поставил Асета на колени перед собой и прижал лицо парня к паху. Запах пота с мочой ударил в нос, вызвав новый приступ тошноты у юноши, а жёсткие волосы араба неприятно кололи лицо, вызывая раздражение. Всё так же с силой сжимая волосы на его голове, он рукой стал проталкивать ему в рот уже возбуждённый пенис. Но Асет не спешил принимать в себя его орган, за что получил звонкую пощёчину.
— Только попробуй выпустить клыки, — сквозь зубы проговорил араб и всё же смог засунуть свой член в рот Асета. Почти сразу к горлу перса подступил приступ тошноты: слишком уж глубоко проник араб. Но последний не обращал внимание на комфорт раба. Наоборот, Акифу нравилось причинять боль юноше. Ждать, пока Асет привыкнет, он не стал: двигая голову перса, он насаживал его на себя.
Асет молил богов, чтобы это унижение поскорее закончилось. Стоя на коленях, со связанными сзади руками, он готов был провалиться сквозь землю, но при условии, что Акиф отправится следом за ним.
— Хороший мальчик, — Акиф стонал сквозь зубы, толкаясь раз за разом, врываясь в глотку раба. Асет задыхался, пытаясь вырваться из цепких рук насильника, но тот еще сильнее сжимал его голову, размазывая слезы по щекам. Сглотнув кровь, выступившую в уголках губ, он ощутил, как член Акифа взорвался в оргазме: тёплая и горькая на вкус сперма стекала по разодранному горлу парня.
— Негодный мальчишка! Ты пролил несколько капель! — снова удар по щеке, и Асет лежит на спине. Среди пёстрых и мягких подушек. Возбуждённый и злой. Его тело дрожало от ненависти к этому человеку и боли, что приносили путы. — Останешься без ужина, — надев платье, Акиф позвал одного из стражников, велел привязать Асета к столбу-опоре шатра и следить за тем, чтобы пленник не сбежал. Сам Акиф вышел из палатки и отбыл из лагеря на лошади.
Каждое прикосновение к себе Асет воспринимался в штыки, шипя на стражника словно дикая кошка. Но на этом мучения были не закончены. Возбуждение было нежеланным, но оно было, и как его убрать без чьей либо помощи, Асет не знал. Вставший и готовый член парня приносил дискомфорт, а тело реагировало на любое касание.
— О боги... — он стал тереться бедрами друг о друга, но желанной разрядки это не приносило. За этим его застал один из похитителей: зайдя в шатёр с плошкой воды, он поначалу удивился зардевшемуся парню, капельки пота которого стекали по лицу. А после, проведя языком по сухим губам, тот отставил плошку с водой на столе, достал из сумки платок и запихнул в рот парню.
— Никто не должен тебя слышать, — задрав местами грязную и порванную тунику перса, мужчина с сальными волосами и потным телом отодвинул повязку Асета, открывая вид на желанный и спелый плод.
— Как прекрасно... — мужчина обвил руками его бёдра и губами стал касаться нежной кожи юноши от внутренней части бедра до яичек, слегка оттягивая мошонку. Ему нравилось наблюдать, как Асет выгибается в спине от нарастающего удовольствия. Страж решил этим воспользоваться. Языком он, словно дразня, нарочито медленно проводил по основанию члена парня, вверх и вниз, лишь иногда касаясь губами самой головки.
— Господин не такой нежный, как я, так что благодари богов за то, что сейчас происходит, — усевшись на ноги юноши, он стал заглатывать член Асета как можно глубже. Рукой он проник под тунику юноши и стал играть с соском, который уже был твёрдым и возбуждённым. Другой же рукой он приспустил свою повязку и стал водить по возбуждённому члену.
— Ммм, — кляп не позволял Асету возражать или стонать. Лишь мычанием он показывал, что ему хорошо, хотя внутри кипела буря от ненависти к похитителям
Первым кончил охранник. Ему хватило буквально нескольких движений, а следом, взорвавшись в оргазме, кончил Асет. Ощутив, наконец, лёгкость от разрядки, он отодвинулся подальше, грозно уставившись на незнакомца.
— Асет, верно? Надеюсь, мы еще повторим, — стоило ему достать платок изо рта парня, как тот его укусил.
— Ах ты! — кровь хлынула из поврежденной плоти, за что сын Акбэра получил очередную пощечину. В этот раз удар пришёлся рядом с глазом.
— Акиф научит тебя манерам, — плошку с водой, которую он принёс в самом начале, араб вылил на землю и вместе с посудой отправился на выход, предварительно вернув повязку на место.
Вновь униженный Асет дал себе пару минут отдыха, а после стал еще активнее освобождать запястье, стараясь освободиться до того, как вернётся кто-то из похитителей. Но вместо этого он лишь сильнее содрал кожу с руки. Непроизвольно крикнув, перс оставил попытки. Пронзительная боль пронеслась почти по всему телу, заставила его лечь на подушку. Сдерживать накатившиеся слёзы было уже тяжело, и тихие всхлипы разносились по шатру, нарушая тишину ночного леса где они остановились.
— Проклятье, — прилипшие к лицу волосы мешали полностью осмотреть место заточения, да и усталость всё же брала своё. Асет так и уснул, прислонившись к столбу спиной и чуть склонив голову на бок.
***
— Но если тебя всё же похитят, обещай, что не сдашься? Будешь бороться, моя любовь, и сделаешь всё, чтобы выжить, — губы Гонсало слегка касались спины перса, заставляя последнего прогибаться в райском блаженстве.
— Я не сдамся, обещаю, ведь ты всегда будешь рядом, придавая мне сил, — лишь когда их губы сплелись в едином поцелуе, Асет проснулся.надежда на то что всё произошедшее, лишь страшный кошмар, рассыпались в песок. Он снова был в шатре, на єдине с собой, где лишь одна лампа, освещала шатёр и холодные ветра, продолжали дуть с новой силой.
— Гонсало, ты прав, — стиснув зубы, он вновь попытался освободить руку. Сквозь боль и кровь ему это всё же удалось. Веревка была ослаблена предыдущими потугами, и вот, сначала руки, а потом и ноги были свободны. Благо, вместо кандалов похитители использовали верёвку.
— Я так устал, — голос у входа в шатёр заставил Асета напрячься: он увидел и сам источник. Акиф шокировано уставился на пленника и хотел было схватить плеть на кожаном поясе, но Асет раньше поднял лампу с земли и разбил совсем близко от араба.
Пламя, вырвавшееся наружу, быстро охватило всё вокруг, и платье Акифа вспыхнуло в одночасье. Жар обжигал, и медлить было нельзя.
— Спасите, спасите! — крик мужчины пронзил небеса. Выбежав из шатра, он упал на землю и стал кататься по ней. Асет же, воспользовавшись моментом, схватил вторую лампу, что стояла у входа в шатер, и, выбежав, кинул её в сухое сено, подготовленное для лошадей. Подбежав к первому попавшемуся жеребцу, он сел верхом и, выслав его в галоп, стал отдаляться от полыхающего лагеря.
— Быстрее, мой хороший, быстрее! — стук копыт приближался, и Асет, не жалея сил коня, пытался оторваться от преследователей. Стрелы со свистом пролетали рядом с ним, и тут, внезапно, одна из них ранила коня, который в мгновенье вместе с наездником упал с обрыва. Последнее, что помнил Асет, это голос, и он кричал имя… Его имя.
;;;; ;;;; ;;;; ;;;;;; ;;;; ;;;; ;; ;;;;;; (араб.) — еще пару дней, и мы будем на месте. Проверь, как там пленный.
;;;; ; ;; ;;; ; ;;; ;;; ;;;;;; (;;;;) ;;; ;;;; ;;;;;; ; ;;;;;; ;;;; (араб.) — всё же если господин Халил узнает, что вы ослушались его приказа, он будет вне себя.
Eris perditus in abyssum inferni (лат.) — тебя поглотит бездна ада.