(Из серии—Живёт такой Ваныч.)
В эту ночь Ванычу долго не спалось, все перебирал в уме красочные картинки юбилея. То улыбнется, вспомнив, как Антошка ему песню пел, то как сельчане его розыгрыши вспоминали...И нет-нет, да и промелькнет в памяти приятное лицо незнакомки, вспомнится голос чудесный: "Опять метель...и мается былое в темноте..." И вновь ожившее сердце затренькает, отзовется тихой радостью!
А утром, ни свет ни заря, забежал Григорий к Ванычу да всё про вчерашнюю певунью и поведал:
– Катерина – вдова, пять лет одна живет. Из родни только Степанида и осталась, потому квартиру продала и приехала к ней жить, всё душа родная. В городе учительницей работала.
Ваныч как про профессию услышал, сразу Элеонору–Эльвиру вспомнил, аж руками замахал, не надо, мол!
– Да она в школе уроки пения вела... – успокаивает сосед. – Ты же не поёшь? Так с чего она тебя поправлять будет, придираться? В крайнем случае, совсем не пой. Наступи на горло собственной песни. Не нарывайся на скандал!
Убежал Григорий, а Ваныч и правда расстроился: уж больно женщина приглянулась. Давно такое не испытывал.
Позвала как-то Степанида Ваныча помочь в свинарнике загородку поправить, чтоб Франческа не сбежала. Пришел, заходит в сарай, оглядывается, а там Катерина свинью кормит. Опешили оба! Вдруг за ним дверь хлопнула и щеколда звякнула. Это Степанида им шутку устроила и совсем со двора ушла. Звали её, звали – не откликается!
– Ничего, – говорит Ваныч, – нет безвыходных положений. Сейчас позвоню друзьям, вызволят!
Взял телефон и тут же представил, как Григорий или Федор говорят женам: «Пошел Ваныча выручать, застрял он там с Катериной... в свинарнике!»
Женщина и сама поняла нелепость ситуации, вздохнула:
– Придется Степаниду ждать.
А что делать? Сели на лавочку старенькую (никак хозяйка специально накануне притащила), да постепенно и разговорились... душевно так.
Ваныч Галинку свою вспомнил, Катерина о муже поведала – хороший человек был. Рассказала, смеясь, как Степанида пыталась на нее какой-то кулон надеть приворотный.
– Надела? – забеспокоился Ваныч.
– Да нет... Зачем? Насильно мил не будешь, а к хорошему человеку и так душа потянется.
Кивнул Ваныч радостно, улыбнулся. А сам все на Степаниду бурчит:
– Ну, удумала шутку. Закрыла. Детский сад прямо!
В закуточке хрюкнула свинья.
– Вон и Фердинанд соглашается.
Засмеялась Катерина, поправила:
– Ее Франческой зовут. Я ее сначала боялась, такую большую, а потом привыкла. Свеклу уж больно любит! Вон, целый день ест! А Степанида где-то читала, что свиньи и людей могут обгрызать!
Засмеялся Ваныч: – Обгрызать, говоришь?..
Какое-то время в сарае было тихо, потом раздался приглушенный смех – и снова тишина. А вскоре и Степанида заявилась, от калитки уже стала охать да ахать, мол, случайно их закрыла. Взялась за щеколду...
Перед изумленным взором Степаниды предстала картина, достойная кисти художников эпохи Возрождения или одного из удачных кадров фильма Хичкока. На полу свинарника, на грязной соломе, в нелепых позах лежали два окровавленных тела! Они не шевелились! Рядом с ними валялась Франческа с красным пятаком и довольно хрюкала. У Степаниды волосы зашевелились от ужаса! Она открыла рот и, с трудом вспомнив одну букву, тоненько заверещала сиреной:
– А-а-а-аааааааа...
Франческа вздрогнула, приняла это за сигнал к действию и вылетела из сарая прямиком к калитке. Шибанула по ней своим жирным торсом и вскоре неслась по сельской улице со скоростью ветра. За ней, прибавляя звук, неслась, ломая ноги, Степанида:
– А-а-а-аааааааааа!!!
Из домов повыскакивали люди. Первой отловили Степаниду. Франческа оказалась проворней: не далась и, радостно повизгивая, понеслась дальше...
Отдышавшись и вспомнив пол-алфавита, Степанида, обхватив голову руками, пыталась объяснить происходящее:
- Катерина! О-ой!.. Ваныч! А-ай!.. Франческа! У-уй!!!.. ОБГРЫЗЛА ИХ!!!.. Свиной грипп! Ох!!!
Ничего не поняв и плюнув на Франческу, все кинулись к дому Степаниды. Навстречу им уже спешили два перемазанных свеклою существа, похожих на зомби!
– Степанида! Прости за розыгрыш, не я начал! Загородку там поправил, как просила. Уговори Франческу вернуться на прежнее место жительства! – отчитался Ваныч. – Катерина, а ты не забудь: на рыбалку завтра собрались.
Разобрались, посмеялись все и вскоре разошлись. Только кое-кто (из особо впечатлительных) все же хрюшек своих потом прирезал (на всякий случай).
На следующий день и состоялось первое свидание шутников. На берегу чудесного Хопра разносился звонкий смех Катерины, а Ваныч все к себе прислушивался... надо же – тренькает сердце! Вскоре по селу слух пошел, кто и к кому неровно дышит. Наблюдали, шептались меж собой сельчане и улыбались. Видели, как зашел как-то Ваныч в магазин, а там Катерина отоваривается. Повернул тут же назад.
– Ты куда, Ваныч? – окликнула продавщица.
– Я деньги забыл!
И исчез. Обоим как-то неловко было. Редко когда на улице встретятся, поздороваются и все. Взрослые люди, понятное дело, им не всё равно, что на селе скажут. Да вот только все бы уже и рады были, чтобы они сошлись. Даже Колька, сын, позвонил как-то: «Батя, ты если там надумаешь чего, то знай, мы не против». Однажды и Григорий не выдержал:
– Ваныч! Чего тянешь? Ведь тренькает! Старость не защищает от любви, но любовь защищает от старости.
– Сам что ли придумал?
– Не... француз один – Шинель Коко!
Засмеялся Ваныч, только рукой махнул:
– Разберемся.
Да вот только уже два месяца пролетели. Декабрь на дворе. Стоит село Ольховое нарядное, словно белым кружевным покрывалом укрытое. Морозец такой, что, кажется, и сосульки потрескивают, словно переговариваются.
А тут Григорий кричит со двора:
– Ваныч, слышал, у Степаниды именины сегодня. Может, зайдем, поздравим?
– Можно и зайти... Можно и поздравить, – не возражает Ваныч, сообразив, что Катерину там увидит.
И Федору позвонили. Как же без него? По дороге купили три коробки конфет. Идут, а навстречу им баянист Михалыч идет походкой шаткой, видать, с гулянки какой, готовенький настолько, что ноги на снегу так и разъезжаются в разные стороны, того и гляди меха порвет. Увязался за ними, просит в снежки поиграть. Не отговоришь! Ладно, решили, что музыка на именинах не помешает, так под ручки и повели веселенького. Зашли к Степаниде:
– Гостей принимаете?!
Смотрит Ваныч и не поймет: а именинами-то и не пахнет! За столом Катерина сидит перед швейной машинкой, Степанида рядом платье недошитое примеряет. Заподозрил Ваныч неладное, к выходу рванул, да только перекрыли ему дорогу друзья-товарищи.
Тут Григорий быстро и торжественно речь повел:
– Аты–баты, пришли сваты,
До невестиной до хаты.
У вас – товар, у нас – купец,
У вас – девица, у нас – молодец!
Тут и Федор подхватил:
– Наш матрас, у вас – подушка,
Наш поднос, а ваша – кружка.
Не тяните, не зевайте,
А короче отвечайте.
Слово «Да» короче «Нет» –
Лучше «Да» сказать в ответ.
Ничего не поняв, Михалыч меха развернул да заорал благим матом:
– Степанида! Пойдешь за Ваныча?!.. ГОРЬКО!!!
Да и сам к ней полез обниматься! У Степаниды чуть инфаркт не случился! А Катерина зарделась вся, в стол лицом уткнулась и молчит, только плечи вздрагивают.
– Вы чего Катюху мою до слез довели? – вскинулась Степанида.
Да только не плачет женщина, а смеется до слез так, что еле выговорила:
– Со-о-гла-а-а-сная я!
Вот так и сосватали! Ну что ходить вокруг да около... К Новому году Катерина и переехала к Ванычу насовсем. Да все у них мирком да ладком! Дружно живут, весело! А уж как она Нахалу приглянулась: так и бегает за ней хвостиком.
Только кто-нибудь из сельчан нет-нет, да и спросит: «Ван Ваныч, что-то ты давно не разыгрывал никого, остепенился видать?» Улыбнется Ваныч да ответит: «Еще не вечер...» И идет к теплому уютному дому, где его ждут, и где часто теперь
слышится любимая песня:
ТАМ ЗА ТУМАНАМИ ВЕЧНЫМИ ПЬЯНЫМИ
ТАМ ЗА ТУМАНАМИ ЛЮБЯТ НАС И ЖДУТ.
Продолжение-http://www.proza.ru/2020/02/22/75
.(Фото-инет)