Океан растянулся кругом неподвижной скатертью свинцового цвета. Густой туман лежал на нем, заволакивая самые концы мачт, и слепил, утомляя взор своею мглою. Этот туман обдавал снотворной сыростью.
Покуда серая пелена еще не застила глаза, неподалеку можно было рассмотреть близстоящее судно.
Хорошо одетый, стройный и широкоплечий молодой человек, заложив руки в карманы мешковатого пальто, медленно расхаживал по палубе. Его гладко выбритое лицо было совершенно спокойно.
Наконец пришло время для медленного и бездеятельного созерцания - лучшего дара морских путешествий для нервов, утомлённых городской суетой.
Здесь, на вольных морских просторах, кое-где разбавленных зеленоватыми долинами, всё встало на свои места.
Временами выхожу я из маленького белесого домика у постаревшего, но еще не растерявшего былую силу маяка,растирая заледеневшие запястья, и долго, пристально рассматриваю уходящие вдаль суда. То и дело выносит к берегам в мутных от бесконечной качки бутылках давно устаревшие письма. Отбив горлышко и извлекая полуистлевший листок синеватой бумаги, читаю о приятных воспоминаниях и ожидании скорой встречи. Хоть буквы и выцвели, слова приятного глазу почерка еще можно разобрать.
И так день за днем оставляю я глубоко внутри надежду и веру, что сошли с потертых страниц старых писем. Принимаю в дар свертки и ящички, набитые ароматным чаем с лесными ягодами и добрыми книгами от старых приятелей, что оставили проходящие мимоходом корабли. Легонько машу рукой матросам в знак благодарности и искренней признательности.
Океан издавна служил символом бесконечности, мощи, непокоренной воли. Но именно рядом с ним ощущаю я непоколебимый покой и внутреннюю тишину, кутаясь в мягкие свитера, покуда северный ветер развевает вьющиеся кудри.