«Жертве не привыкать к страданиям, не так ли, моя дорогая?»
Ванную комнату осветил лучик света, отразился на зеркальной поверхности, ласково скользнул по обнаженному девичьему бедру. На светлой коже тут и там виднелись синюшного вида пятна, о природе которых говорить не приходилось. В отражении на нее смотрела молодая девушка с осунувшимся лицом, темно-каштановые волосы, мокрые от воды из-под крана, висели, как тросы на палубном корабле прошлого. На лице виднелась только бесконечная усталость и апатия. Какие мысли витали у девушки в голове одному Богу было известно, или его библейскому оппоненту.
Немую сцену разорвал стук в дверь, настойчивый и нетерпеливый. Как оказалось, не всегда родной человек хочет только добра. Бывает и по-другому. В том, кто должен был защищать ее от невзгод и вызовов судьбы, проступала только всепоглощающая похоть. Да, отца не заботили честь, желания, мысли и слова дочери. Его волновала только чистота ее тела перед гнусным актом, да чтобы помалкивала на людях.
Так продолжалось изо дня в день, неделя за неделей, а сонм однотипных дней складывался в месяцы и годы. Сил сопротивляться совсем не осталось, а горечь утраты со временем утихла. Мама бы никогда такого не допустила, ее нежная и ласковая улыбка до сих пор снились ей во снах. Как она хотела порой к ней не знал никто, но что-то ее останавливало раз за разом.
Не тоненький ли язычок надежды все еще теплился в груди? Как и любая девушка, она хотела быть любима и желанна, хотя вера в мужской род пропала давным-давно.
Она вовсе не думала, что все самцы такие, как ее «папочка», но от мыслей о том, что кто-то другой будет касаться жирными пальцами ее тела, бросало в дрожь. Наверное, диагноз «психологическая травма» был ей близок.
Звуки извне прекратились… это очень странно. Порой он грозился выбить дверь, а однажды так и сделал, когда она в отчаянии не хотела выходить наружу. А сейчас… странный, едва слышный хрип. Что это? Очередная уловка или…?
Одним движением дверь в ванную отворилась, и перед девушкой, в соседней комнате, предстала странная картина. На полу лежало грузное тело ее отца, по раскрасневшемуся лицу струились капли пота, рот хаотично открывался, прося воздух пройти по гортани внутрь. Но тот, казалось, избирательно тек в пространстве.
Она не знала, что вызвало приступ, да и не хотела знать. Большее ее волновали последствия – поправится ли он или… нет, нужно с этим покончить раз и навсегда. Подрагивающие ноги привели ее на кухню, рука крепко схватила молоток для мяса – все стало на свои места.
Ясно голубого цвета обои окропились красным, а голубь, с туповатым выражением лица заглядывающий в окно, был единственным свидетелем преступления. Горло не выдержало крика души, тело заходилось в кашле. Так она и сидела, вся в красном, будто графиня Батори, на холодном полу рядом с отцом. Его рот больше не требовал кислорода, лицо навеки запечатлело…. Ничего это месиво из мяса и костей не могло показать стороннему наблюдателю.
«Чтобы не делала Жертва, и как не боролась с предначертанной судьбой, она повернет так, как должно».
P.S. для РЕВ с любовью!