Ну вот, наконец-то я выздоровел. Мог бы проболеть дней семь, но благодаря маме и министерству здравоохранения встал на ноги всего за неделю. Так я рассказывал всем в школе, чем очень позабавил нашу классную Елену Владимировну. Стоит отметить, что за эти полтора месяца, мы с нашей классной успели проникнуться друг к другу доверием и симпатией. Её искреннее добродушие не могло не отозваться в наших детских сердцах и мы во всём отвечали ей взаимностью, и готовностью отозваться на любую её просьбу.
Эх, школа! Школа номер семь. И снова я в твоих стенах, и снова ты оглушаешь меня своими длинными коридорами, по которым бурлят и шумно переливаются, то туда то обратно, нескончаемые реки беспокойного детского народа. Но звенит звонок и реки за полминуты растекаются по своим кабинетам, коридоры пустеют и наполняются звонкой электрической тишиной. Электрической, потому что в это время все звуки умолкают и слышно, как непрерывно и напряжённо гудят лампы на потолке. Лишь изредка пробежит опоздавший школьник и запыхавшись, с извинениями хлопнет дверью, эхо от которой, прокатившись по всем стенам, снова погрузит учебное заведение в тишину.
Но была ещё одна фигура, которая появлялась время от времени в школьных чертогах. Она выплывала из-за двери, служившей входом в маленькую каморку под лестницей, и неторопливо двигалась по блестящему школьному ленолиуму, толкая перед собой тележку на колёсиках. Из тележки торчали всевозможные швабры, щётки и совочки. И вместе с ними умещалось ведро с водой, урна для мусора, подставки для всех на свете моющих и чистящих средств, короче всё то, что необходимо иметь всякой уважающей себя уборщице.
Да, это была наша школьная уборщица, личность весьма странная и таинственная. Неожиданное знакомство с ней и послужило началом моих удивительных приключений, о которых я жажду рассказать вам.
Звали нашу уборщицу Аполлинария Андреевна. В меру худощавое лицо её, по множеству морщин на котором, можно было подумать, что ей лет сто, было наделено довольно строгими аристократическими чертами, выражающими абсолютное спокойствие и достоинство. Все побаивались Аполлинарию Андреевну и даже учителя. Мало кто мог долго выдержать взгляд её чёрных, пронизывающих насквозь, глаз. Тонкие, всегда сжатые губы и острый, чуть загнутый к низу нос, тоже ничуть не способствовали хоть какому-то расположению к ней. И воистину она была властительницей порядка, порядка во всём. Даже униформа сидела на ней как влитая, будто сшитая под заказ. А уж если попадётся ей на глаза какой-то неосторожный мальчишка, бросивший на пол фантик от конфеты, или чего доброго наследивший в коридоре своими грязными ботами, она не проронив ни звука, так взглянет на него, что тот спотыкаясь бросится поднимать то что уронил, и поспешит скорее покинуть её поле зрения.
Уроки шли один за другим. Время, как обычно, отмеряло свои часы, разбивало их на минуты, которые в свою очередь расщеплялись на секунды, неумолимо приближая тот самый миг, с которого всё и началось. А началось всё так.
Последний урок подходил к концу. Двое моих лучших приятелей Санька и Димка уже вовсю переглядывались ожидая последнего звонка, готовые тот час же сорваться и броситься на перегонки в раздевалку.
Елена Владимировна спросила класс:
- Первый А, все записали домашнее задание?
И услышав дружное:
- Дааа! - улыбнулась и аккуратно закрыв классный журнал, встала из-за стола. И тут же раздался звонок. На бегу прощаясь с классным руководителем, все ринулись вон из класса.
Я потянулся чтобы взять свой рюкзак, но Санька, опередив меня, схватил его, и они с Димкой, дрифтуя на поворотах, помчались в сторону раздевалки. Я вздохнул, затем набрал воздуха, и с криком: - Стойте, негодяи! - бросился в погоню. А негодяи уже скрылись за поворотом. Но так как я был налегке, то стал настигать их довольно быстро. До раздевалки коридор ещё раз поворачивал направо. Санька с Димкой, перекидывая друг другу мой рюкзак и имитируя визг тормозов, начали входить в поворот. А я уже был в прыжке от них, и собирался сделать последний рывок, чтобы настигнуть угонщиков и вдруг... Мои друзья на полном ходу чуть не врезаются в большую тень идущую им навстречу. Тень едва успевает уйти в сторону, но ребята выбивают у неё что-то из рук, это что-то с треском валится на пол, и друзья, спотыкаясь друг о друга, падают рядом. Я же, изловчившись в полёте, схватил свой драгоценный рюкзак и... плюхнулся в аккурат рядом с ними.
Оглядевшись мы узрели такую картину. То что упало, было не чем иным, как щетками и прочими штуковинами для уборки, а тень стояла и хмуро глядела на нас глазами нашей школьной уборщицы.
- Ап... ап... ап...- Вдруг начал заикаться Санька.
- Полинария! - Чётко закончил Димка и добавил: - Бежим!
Громко заорав первую букву алфавита, они вскочили на ноги, и не оглядываясь бросились прочь, оставив меня на произвол судьбы. Я поднялся, отряхнул штаны и быстро смекнул, что без дружеской поддержки, так же бежать и орать на всю школу, было бы весьма глупо с моей стороны, и решил, что главное моё оружие - это непредсказуемость. Стараясь не глядеть Аполлинарии в глаза, я собрал с пола инвентарь, и аккуратно сложил на тележку стоявшую в стороне. Затем повернулся к ней и только открыл рот, чтобы извиниться, но Аполлинария заговорила первой:
- Не трудись просить прощения за то, что ты не в силах был предотвратить!
Она произнесла это спокойным, уверенным голосом, и глаза её больше не казались мне хмурыми. Невозможно было прочитать какие-либо эмоции в них, но казалось, будто их взор проникает прямо в твоё сердце. Я больше не боялся её.
- Тебя ведь зовут Роман? - продолжила она.
- Ага. - кивнул я.
- Только что, Роман, я заглянула в твоё сердце! И увидела там достаточную долю отваги и благородства!
- Достаточную для чего? - задал я резонный вопрос.
Всё это походило на сон. Школа уже опустела и мы стояли одни посреди длинного коридора, я - ученик первого класса, и она - школьная уборщица, с осанкой и манерами королевы.
- Достаточную для того, чтобы сделать тебе подарок!
И не дождавшись очередного моего вопроса, Аполлинария протянула мне небольшой чёрный мешочек с плетёными завязочками, которые плотно стягивали его у горлышка, образовывая красивый узел с двумя петельками. Я немного опешил, но любопытство взяло верх. Приняв из её рук неожиданный подарок, я потянул за концы завязок и узел тотчас развязался. Затем подставил ладонь и аккуратно вытряхнул на неё содержимое чёрного мешочка. И чтобы вы думали, я увидел? Нет, это были не драгоценные камни и не золотые монеты. В моей руке лежал небольшой кнопочный телефон, обычный мобильник, такой же чёрный, как и его мешочек. Я поднял глаза к моей дарительнице и открыв рот, замер. В пустом коридоре я стоял один. Аполлинария Андреевна исчезла, как будто её и небыло, а с нею пропала и её тележка.
- Вот это номер! - подумал я. Не то что бы я был разочарован подарком, но всё это было весьма странно. Целый месяц судьба складывалась против того, чтобы я обзавёлся личным телефоном, а тут в одночасье я обретаю его, совершенно неожиданным образом. Мобильник, как я уже упоминал, черного цвета, так удобно устроился в моей ладони, и так красиво отсвечивал своим матовым блеском, что я невольно залюбовался им, забыв где я нахожусь. Поэтому усатый дядька охранник, появившийся откуда не возьмись, заставил меня вздрогнуть:
- А ты чего здесь делаешь? Не пора ли домой?
- Да я, это! Мобильник в классе забыл! - И сунув телефон в карман, поднял с пола рюкзак и побежал в раздевалку.