Эссе
Совсем недавно в средствах массовой информации и по интернету широко обсуждался очередной скандал в королевском семействе Великобритании. Принц Гарри, сын покойной принцессы Дианы и его жена, бывшая американская актриса Меган Маркл публично заявили о том, что они решили отказаться от монарших полномочий, финансовых привилегий и престола, продолжив свою жизнь обычными людьми. Возникшую проблему пришлось решать самой королеве Елизавете Второй, которой идет уже девяносто третий год.
Пресса успокоилась лишь после того, как разъяснение по возникшей проблеме прозвучало от самой королевы. Но, слушая все эти перипетии, внезапно вспомнилось, что эта почтенная дама в пору моей далекой молодости была довольно молодой, и мой троюродный брат Алексей Курдюков в июне 1953 года был на торжествах по случаю коронации Елизаветы Второй на Британский престол. Тогда этой ныне весьма почтенной женщине было всего 27 лет.
Каких только чудес в жизни не бывает. Крестьянский парень с незаконченным семилетним образованием, и вдруг – на морским параде по случаю коронации английской королевы. Даже теперь, когда в мире столько самых невероятных неожиданностей, что люди уже привыкли ничему не удивляться, тот диковинный случай кажется совершенно невероятным.
Но если вникнуть в суть, ничего необычного тут нет. Просто в то самое время Алексей Курдюков служил на Балтийском флоте. Для военно-морского парада по случаю коронации правительство Великобритании попросило наше Советское правительство прислать крейсер.
В это самое время в мире вовсю мешала людям спокойно жить холодная война. Мы, естественно, были главными врагами для западного мира. Нас основательно изолировали. В этой ситуации правительство нашей страны искало способ пробить образовавшуюся блокаду. И приглашение на коронационные торжества оказалось очень кстати. Было решено направить на торжества в Англию тогда новейший крейсер «Свердлов».
Команду, разумеется, отбирали самым тщательным образом. Если верить данным из интернета, почти треть команды крейсера была списана. Вместо признанных нежелательными в заграничный поход набирали моряков с других кораблей. В число избранных попадает и Алексей Курдюков. Он служил на Балтике, но на эсминце.
И тут снова всплывает самое невероятное. Что там за грехи были обнаружены у списанных с крейсера специальными органами – одному Богу известно. Думаю, у моего троюродного брата они более весомы. У него была судимость. Теперь мало кто вспоминает 1947 год. А он оказался для поколения, которое в основном уже покинуло мир земной, самым тяжелым из всех военных и послевоенных лет. Природа приготовила еще одно тяжелейшее испытание стране, которая только что вышла из войны, тяжелейшей за все годы существования жизни не земле. И тут же – засуха.
Алексею тогда было лет четырнадцать, может, пятнадцать. Его старший брат Михаил был по болезни комиссован из армии. У него случился туберкулез легких. Но в колхозе ему все-таки нашли работу. Послали то ли хлебное поле охранять, то ли хлебный ток. Вот тут-то у Михаила и созрело роковое решение. Он взял с собой на ночное дежурство Алексея. То ли они обмолачивали снопы, то ли, если дело было на зерновом току, насыпали в мешки готовое зерно. Но за этой кражей их застала милиция.
Год был очень тяжелым. Все в стране страдали от голода. А потому никто не учитывал, что к уголовной ответственности привлекался несовершеннолетний мальчишка. Ему присудили меньший, чем старшему брату, срок. Но дали все-таки много. И он отбывал его в тюрьме для взрослыхэ Как мне помнится пять, или шесть лет. Алексей свой срок немного не досидел. Тогда морякам военно-морского флота страны службу сократили с семи до пяти лет. На флоте это сокращение сказалось негативным образом. Экипажи кораблей почувствовали нехватку кадров. Правительство приняло решение для восполнения этого дефицита отпустить из тюрем тех осужденных, которые были близки к призывному возрасту.
По этой причине Алексей свой срок не досидел. Вспоминаю, что он, как только появился в своей хате, сразу приступил к ремонту сараев, которые за время их с братом отсутствия пришли в полную негодность. Тогда в селах все хозяйственные постройки в семьях были покрыты в основном соломой. У Курдюковых эта солома сгнила и провалилась. Корову в сарае летом поливал дождь. Зимой засыпало снегом.
Вот Алексей и спешил отремонтировать все эти сараи до призыва его на военную службу. Но как мне помнится, он успел поставить только верх. Покрыть его соломой ему не довелось. Пришлось матери нанимать чужих мужиков. А Алексей в это время уже служил в учебке на Балтфлоте.
Так вот самое удивительное заключалось в том, что в момент подготовки крейсера «Свердлов» на празднование коронации английской королевы именно Алексея Курдюкова перевели с эсминца на корабль, которому предстояло зарубежное плавание. Самого Алексея долго мучил этот вопрос. В те времена уже были некоторые послабления в строгостях советских порядков. Иосиф Виссарионович уже покоился в Мавзолее. В стране чувствовалось некоторое потепление. И все-таки парень, отбывший заключение, с неудобными расспросами к начальству обращаться не решался. И лишь перед своей демобилизацией он набрался смелости спросить у офицера «секретчика», почему его с судимостью все-таки допустили в зарубежный поход. Тот ответил так, что Алексей просто опешил от его простоты. «Я познакомился с твоим делом и понял, что тебя осудили, когда ты еще ничего не соображал. Я эту бумагу о тюремном сроке взял да сжег. Других причин не пускать тебя за рубеж уже не было».
Сразу после демобилизации Алексей много рассказывал об этом своем необыкновенном приключении. Мне впервые все это довелось услышать на вечеринке у своего дяди. Тогда люди, если смотреть на прошлое из современного бытия, жили довольно бедно. Но все-таки благополучие росло. Оно было заметно и люди с радостью отмечали эти улучшения. От многих в селе тогда приходилось слышать « А чего нам теперь не жить. Хлеба досыта наелись. Чего еще желать?» Потом у людей появилась возможность выкармливать кабанов, покупать антрацит и топить свои хаты так, что в них преобладало не нормальное тепло, а духота. Люди соскучились по теплу после длительного холода в зимнее время. Тогда топили печи разве что соломой Зимними ночами в теплушках ( так тогда называли нечто вроде кухонь) в ведрах замерзала вода.
Так вот дядя мой зарезал кабана. А по тогдашней сельской традиции полагалось обязательно устроить выпивку со свежиной. Приглашались на нее все близкие родственники и соседи. Алексей только что пришел со службы. Стояла зима. А зимы тогда были холодными. Но Курдюков демобилизовался в бушлате и бескозырке. В таком одеянии он и пришел на свежину.
Естественно, его стали наперебой расспрашивать о службе. Интерес неимоверно возрос, когда он обмолвился, что был на параде по случаю коронации английской королевы. Тут даже забыли о том, что собрались пить водку и закусывать свежим жареным салом. Все долго стояло на столе нетронутым. Алексей рассказывал все подробно и красочно. Но голос его звучал как-то уж очень обыденно. Со стороны могло показаться, будто обсуждаются привычные повседневные новости.
Алексей начал с того, что их долго и строго инструктировали, как себя держать на торжествах. Начальству очень не хотелось, чтобы в светском английском обществе наши моряки хотя бы в чем-нибудь опозорились, повели себя недостойно, совершили что-то глупое. Политработники и особисты хорошо понимали, что каждый наш промах будет немедленно раздут западной прессой до немыслимых размеров. Если им дать хоть малейший повод, они будут смаковать эти промахи месяцами, а, может, и годами.
Когда крейсер покинул Балтийск и шел в сторону Великобритании, моряки крейсера обсуждали между собой предстоящее празднество. И, как заметил Алексей, все немного боялись встречи с зарубежным миром. Как-никак цивилизованная Европа. Она веками смотрела на русских как на примитивных лапотников. Поэтому все на крейсере были в натянутом нервном состоянии. У каждого в уме сверлила мысль, внушенная еще в Балтийске: ни в коем случае не опозориться. Ведь предстояло быть в чужой и непонятной для многих обстановке.
Как рассказывал Алексей, предел нервного напряжения достиг, когда крейсер зашел в воды Спидхейдского рейда Портсмутской военно-морской базы. Там ожидали начала торжеств до двухсот британских кораблей и кораблей, ранее пришедших из других стран поучаствовать в параде.
Перед швартовкой надо было сложно маневрировать, чтобы попасть к сигнальному бую, предназначенному нашему крейсеру «Свердлов». Англичане предложили лоцмана. Но командир нашего крейсера капитан первого ранга Олимпий Иванович Рудаков от него отказался. Он на себя взял ювелирную работу постановки крейсера на якорную стоянку в отведенном для нас месте.
Когда корабль, по всем предварительным расчетам, был уже на якорной стоянке, оказалось, что там нет сигнального буя с флагом Советского Союза. Спешно вызвали штурманов крейсера. Они провели свою сложнейшую проверку и установили, что «Свердлов» стоит точно на отведенном ему месте. Началась постановка на два якоря. Тоже, по мнению моряков, сложнейшая операция. Но наша боцманская команда оказалась на высоте. Управились всего за 12 минут. Полный триумф. Надо отдать должное. Англичане после извинились за отсутствие сигнального буя в месте швартовки советского крейсера.
Смотреть постановку советского корабля на два якоря собрались многие наблюдатели. На крейсер с этой целью прибыл английский представитель. Он также включил свой секундомер. И моряки «Свердлова» показали высший класс швартовки. Ведь по западным нормам отличный результат постановки корабля типа крейсера «Свердлов» на два якоря – 45 минут. Наши ребята укоротили его до двенадцати.
До того безразлично спокойный голос Алексея стал звучать с заметной гордостью за советских моряков. Ведь по официальным данным, американский крейсер отшвартовался за два часа, французский – за четыре, шведский – и того больше.
Теперь я готов искусать свои локти, да только до них не дотянуться. Ведь тогда Алексей называл корабли, которые не раз заходили на швартовку, пока у них получилось стать на якоря. Были и такие, кто сбивал сигнальные буи. Потом не мог найти свое место стоянки. Вот и получилось, что самые подготовленные в морской навигации оказались советские матросы.
Морской парад в честь коронации Елизаветы Второй состоялся 17 июня 1953 года. Королева на яхте обошла стоящие на рейде корабли. На крейсере «Свердлов» в этот момент развевались два флага – Великобритании и Советского Союза. Наши моряки встретили королеву мощным троекратным «Ура!».
Алексей решил, что он рассказал все, что следовало рассказать. И сидящие за столом, наконец, вспомнили о свежине. Все дружно заработали ложками и вилками. Правда, в то время вилка была редким инструментом за столом. Ею пользовались немногие.
Разговор принял другой оборот. Все хвалили моего дядю за то, что вырастил хорошего кабана. Вон какая вкусная свежина. В это можно было поверить. Ели прожаренное сало с большим аппетитом. Хотя, возможно, его основательно стимулировала и выпитая водка.
Когда все насытились, возникла потребность пойти покурить. Все оделись потеплее, и вышли во двор. Демобилизованный моряк тоже был курящим. Поэтому сразу после первой затяжки к нему и на улице обратились с вопросом:
– Слышь, Алешк. А королева, как? Как настоящая королева – писаная красавица, или как?
Алексей негромко засмеялся:
– Да как вам сказать? Если бы она жила в нашем селе, вряд ли на нее все оглядывались бы. Баба – и баба. Средней привлекательности. Но это на мой вкус. Кому-то, может и красивой показалась.
–Да ты ее близко-то видал?
Алексей развел руками:
– Ближе всех к королеве был командир крейсера капитан первого ранга Рудаков. Он ее после парада в числе первых поздравлял с коронацией. Мне ее приходилось видеть метрах в двадцати в окружении свиты и охраны. Но лицо разглядеть удалось.
На улице долго постоять не получилось. Мороз основательно хватал за неутепленные части тела. Зашли в хату. Выпили с мороза и закусили. И снова с вопросами:
–Ты уж, Алексей, нас извини. Мы тебя будем еще долго допрашивать. В нашем селе в Англии до тебя никто не был. Да еще на параде на праздновании коронации королевы. Ты нам скажи: с иностранными моряками балакать приходилось?
Алексей ответил одним словом:
– Приходилось.
Потом помолчал немного и добавил:
– Мы ведь там целую неделю были. Каждый день какие-нибудь дела. У нас на крейсере был ансамбль песни и пляски Балтийского флота. На верхней палубе устраивались концерты. Пели песни. Плясали. Англичанам все это очень понравилось. При первой возможности они поднимались к нам на верхнюю палубу. И смотрели все эти представления. Были и спортивные соревнования. Тоже воспринималось благосклонно. По моему представлению, англичанам мы понравились. Простые люди относились к нам с большой симпатией.
Кроме того были посещения нашего крейсера моряками других стран. Наши ребята ходили к ним с ответным визитом. Мне пришлось обедать вместе с американцами. Потом мы сравнивали, как у них, и как у нас. И оказалось, что нас кормят получше. И это самая богатая страна мира. Вышло так, что мы их в этом плане за пояс заткнули. Их командование предупредило, что у русских со спиртным строго. Чтобы не было на этой почве неприятностей, выпивку за столом не предлагать. Но американские моряки не послушались. Когда пришло время садиться за стол, американские парни красноречивыми знаками предложили нашим ребятам уединиться. Так что обедали тогда мы по-американски.
Правда, я от выпивки воздержался. На крейсере я человек новый. Мало ли что? А другие ребята уединялись. Наши офицеры, разумеется, заметили выпивших. Но сделали вид, что ничего такого не произошло.
Алексей снова немного помолчал. Потом продолжил:
– Зато мы американцев удивили другим. Когда они были в нашем кубрике, обратили внимание на скатанные постели. Пробковые матрасы для них не новость. А вот простыни… Оказалось, они спали на голых матрасах. Ложились спать, не снимая верхнюю одежду. Вот тебе и богатейшая страна в мире.
Потом, говорили у нас в Балтийске, что наши простыни всколыхнули все интендантские службы на Западе. Во многих странах военным морякам стали выдавать простыни.
– Но в целом, американские моряки, – закончил Алексей, – ребята классные. С ними можно дружить по-настоящему. Они к нам относились как к самым близким друзьям. Не то, что их руководители страны. За врагов нас воспринимают.
Когда в селе резали кабана и приходилось звать гостей на выпивку, говорили: «Приходи, кум, ко мне завтра на «шашлык». Сидение за таким «шашлыком» проходило неторопливо. И снова гости моего дяди решили, что им пора перекурить. Все, кто курит, тут же оделись и вышли во двор. На небе ярко сияли звезды. Они были необычно крупны. Отдельные из них мерцали. Мороз крепчал. Курильщики зябко потирали руками, постукивали ногами валенком о валенок.
У мужчин появилась новая тема для разговора. Многим завтра с утра на тракторе ДТ-54 с большим прицепом ехать в поле за соломой. В колхозе еще держали волов как тягловую силу. Их надо каждый день кормить. А доставлять корма осенью непосредственно к воловням не управлялись. Вот и приходилось зимними днями доставлять солому с дальних полей. Мужики жаловались друг другу, что нынешние морозы совсем некстати. Пока работаешь вилами, терпеть еще можно. А ехать с поля на возу с соломой – не спасают даже полушубки. Соломы накладывали много. Для всего поголовья. И с такого воза не слезешь. Не пробежишься за трактором, чтобы согреться.
Да и курить во дворе дяди тоже долго не смогли. Мороз не давал. Холод быстро проникал под одежду, пронимала дрожь. Всем захотелось снова в теплую и такую уютную хату.
И снова согревались водкой и жареным салом. Как только дрожь, принесенная с улицы, перестала бить, снова возникли вопросы к моряку, совсем недавно посетившему Англию:
– Леша! Ты говорил, что вас сильно инструктировали, как избежать конфуза. Как ты считаешь, вам это удалось?
Алексея явно замялся. Минут пять молчал, опустив голову. Видно, сомневался говорить правду, или обойти эту тему молчанием. Потом все-таки заговорил. Он рассказывал, что англичане устраивали нечто вроде балов для тех, кто прибыл к ним на празднование коронации Елизаветы Второй из-за рубежа. В списке приглашенных на такое развлечение оказалась и группа моряков с крейсера «Свердлов». Как Алексей представлял, эта группа формировалась путем опроса. Вероятноее всего, спрашивали, кто умеет танцевать бальные танцы. Попасть на такой бал очень хотелось всем. Вот и нашлись такие храбрецы, которые думали, наверное, главное – попасть. А там как-нибудь выкручусь. Не вышло.
В те годы для советских парней это было делом вовсе не обязательным. Тогда на всех танцплощадках страны радиолы и духовые оркестры исполняли фокстрот и танго. Реже звучали вальсы. Возможно, и были среди моряков крейсера ребята, умеющие танцевать бальные танцы. Вернее всего, были. Потому что не все с этими танцами попали в неудобное положение.
Но, как потом выяснилось, некоторые (Их, правда, было – единицы) оказались в этом плане профанами. Когда объявили дамский танец, именно они попали в приглашенные. Танец был сложный. Начинался он, вроде бы, обычно. Парни были ведущими. Дамы клали одну руку в ладони кавалеров, другую – на их плечо. Но в процессе танца пары расходились для выполнения кругового элемента танца. И когда они оказывались спиной друг к другу, надо было сделать нечто вроде поклона. Наши неопытные самозванцы на этом «па» оскандалились. Они не рассчитали расстояние, на которое надо было отстраниться от партнерши. В результате случилось касание пятыми точками.
Этот конфуз, конечно же, партнерши наших нахальных неудачников ощутили. Но на их лицах не отразилось ни капли досады. Они держали себя так, будто все в танце, как и полагается. Вот такие манеры обнаружили наши ребята. И очень этому удивились. И были признательны английским аристократкам за такую невозмутимость и выдержку.
Сразу после этого танца неудачные кавалеры были немедленно и незаметно удалены с бала. Алексей Курдюков сам ничего этого не видел. Он в своем селе танцевал только «Страдания», да «Матаню». И то, как ему иногда говорили молодые землячки, не совсем удачно. Так что он на бал и не просился. Он рассказывал об этом конфузе со слов моряков, которым посчастливилось побыть на балу. На крейсере над этими неудачниками долго подшучивали. Называли их «кавалерами бальных танцев». Липовые «кавалеры» очень переживали свой провал и обижались на шутки сослуживцев.
Вот такие впечатления от своего троюродного брата мне довелось услышать на том «шашлыке». До сих пор не могу себе простить, что по свежему впечатлению не записал для памяти тот дивный рассказ. Эта запись помогла бы сделать мой материал намного фактурнее и ярче. Сколько ярких моментов теперь напрочь забыто. И восстановить их уже некому.
Алексей Курдюков в первые дни после демобилизации охотно рассказывал о своем недельном пребывании на эпохальном празднике в Великобритании. И слушали его с огромным интересом. Односельчане гордились своим земляком. Обычный колхозник попал на парад в честь вступления на престол английской королевы. Многие его односельчане за всю свою жизнь не выезжали даже за пределы своего колхоза. А тут – Англия.
Потом Алексея все меньше стали расспрашивать о вступлении на престол английской королевы. Время шло. И интерес к этому событию совсем иссяк. А сам его свидетель ни к кому со своими впечатлениями о нем не навязывался. К тому времени он уже работал водителем автохозяйства. Жил в своем селе. Ездил на работу за десять километров от своего дома. В автохозяйстве о нем были хорошего мнения. Да и односельчане считали Алексея скромным, порядочным и отзывчивым человеком. Он за свою жизнь никого не обидел, не оскорбил. Но покинул он этот мир земной так же неудачно, как и в него входил в своем юношеском возрасте. Однажды Алексея вызвал диспетчер автохозяйства и приказал ехать в соседний город, расположенный в семидесяти километрах от их райцентра. Заказчики получат там на железнодорожной станции свой багаж. И этот багаж надо доставить в дом к заказчику. Алексей возразил, что он договорился с начальством в этот день никуда не выезжать, а заниматься ремонтом своей машины. Но диспетчер настоял на своем. Дескать, больше некого послать. Все машины в разъезде.
Алексей был послушным дисциплинированным человеком. Раз приказали – значит, надо ехать. До железнодорожной станции доехали благополучно. Багаж погрузили без всяких сложностей. Зато на обратном пути у машины отказало управление. Ее потащило в кювет. И у Алексея сдали нервы. Он пытался выскочить из кабины. Но бросился он как раз в ту сторону, в которую машина падала. Алексея придавило бортом. Он умер. Тому прошло уже лет тридцать пять. А, может, и больше. Очень и очень жаль. Если бы он был живым до сих пор, обязательно вспомнил бы королеву Елизавету Вторую, которую он видел в ее двадцатисемилетнем возрасте. Нынешние непростые отношения в ее семействе он бы воспринял по-простому, по-человечески. Посочувствовал бы старой женщине в ее осложнившейся ситуации.
Да и свою молодость вспомнил бы. Он был моложе королевы лет на пять-шесть. В те годы, по его представлению, она была гораздо старше его. Но в старости такая разница в возрасте нивелируется. И он считал бы ее женщиной своего времени.