Вывод Ограниченного контингента Советских войск из Афганистана был завершён 15 февраля 1989 года. Но начался он несколько раньше. В 1986 году один танковый полк и две других воинских части стали предвестниками выхода советских воинов из этого пылающего региона. Отдельный штурмовой авиационный полк, в котором Лебедев служил инженером, должен был прикрывать с воздуха эти уходящие части.
Информация, в то время, в тех краях, даже самой высокой степени секретности, «просачивалась» в стан противника молниеносно. Действующие бандформирования, равно, как и мирные жители, знали когда убудет то, или иное подразделение в Союз, откуда, из каких областей, прибудут «шурави» на замену убывшим и много других, не менее важных сведений. Этому способствовало тесное соседствование, при дислокации, наших военных с мирными жителями, наличие, даже в верховном командовании союзной афганской армии, агентов вражеской группировки и многое другое.
Но и наша контрразведка, и наше командование не сидели без дела. Каково было удивление лётчиков, вылетевших на сопровождение колонн, когда они, на запланированном пути следования, ничего не обнаружили! Одна за другой, возвращались боевые машины на аэродром, а офицеры штурмовой авиации только разводили руками: в местах базирования и по намеченному на картах маршруту, никого не было….
Вскоре выяснилось, что командиры полков повели технику и личный состав по совершенно иному пути, и тогда, самолёты вылетели уже по реальному курсу.
Отдельный штурмовой авиационный полк, в конце октября восемьдесят шестого года тоже должен был уходить домой. Но он уходил по замене. Вместо авиаторов Одесского Военного Округа, готовились прибыть их коллеги из Ситыл-Чая – гарнизона штурмовиков, расположенного на берегу Каспийского моря.
За месяц до вывода полка, возникла необходимость привезти из Кабула недостающие агрегаты, запчасти, другое военное имущество. Желающих отправиться в, далеко небезопасное, путешествие, перед возвращением домой, не было.
Зам командира полка, на общем построении, повторно задал вопрос: «Значит, в добровольном порядке никто отправиться в столицу Афганистана не хочет? Все уже, мысленно дома у печи сидят?!»
Капитан Лебедев сделал шаг вперёд - Я поеду!
Из задних шеренг послышались реплики:
- Сбрендил от жары капитан…,
- Не хочет дотянуть месяц без приключений…,
- Жену – красавицу и детишек не торопится увидеть….
После построения подполковник Кравченко проинструктировал Лебедева: «Поедете старшим на бортовом КамАЗе. Возьмёте с собой замполита технико-эксплуатационной части полка, ему надо будет привезти имущество по своей службе. Водитель – боец опытный, знает где находятся склады и казармы на аэродроме в Кабуле. Удачи капитан, будь осторожен и поскорее возвращайся целым и невредимым!»
На следующий день, получив в строевой части нужные документы, вместе с замполитом ТЭЧ, капитаном Ерёминым, Лебедев отправился в отдельный батальон авиационно-технического обеспечения.
Водитель – рядовой Смородников, уже сидел в машине. Грузовик оказался с брезентовым тентом. В кабине, для трёх человек, места было вполне достаточно.
Выехали утром по просёлочной, разбитой «вкривь и вкось» дороге. Протряслись по ухабам мимо расположения мотострелковой дивизии, по бесконечно длинным улочкам аулов провинции Парван. Через некоторое время оказались возле трассы «Кабул – Саланг» – жизненно важной «артерии» Афганистана. Советские строители проложили её, сквозь непроходимые горы и по долинам республики - от границы СССР до афганской столицы. На горном участке, в скалах пробили десятки туннелей, самый длинный из которых - два с половиной километра.
У пересечения просёлочной дороги и основной трассы показался блокпост. Шлагбаум был опущен и часовой заявил, что на трассу никого не пускают до подхода охраняемой колонны.
Солнце поднималось всё выше и Лебедев, в который раз поймал себя на мысли о том, что в такие минуты, не может оторвать взгляда от горных склонов….
Хребты, расщелины, вершины оживали. Лучи восходящего солнца, изменяя углы своего воздействия, представляли взору необычную картину: один и тот же утёс, скала, каменные глыбы на глазах меняли цвет, очертания, форму. Они, как бы двигались и, в то же время, оставались на месте. Из оранжевых становились жёлтыми, или наоборот – тёмно-бурого цвета. Появлялись, невидимые секунду назад объекты, а только-что видимые образы, исчезали. Горы были живыми!?
Незыблемыми оставались только снежные вершины пятитысячников, не тающие даже в жаркое афганское лето, но и они, с восходом светила, сияли всё ярче! Спускающийся в долину свежий, пьянящий воздух наполнял лёгкие. Природа торжествовала!
На войне не раз приходилось убеждаться в действенности основного закона философии – «Закона единства и борьбы противоположностей». В боевых условиях это действо ощущалось особенно остро. Впервые Лебедев почувствовал это, когда рядом с аэродромом был сбит вертолёт и завязался бой между душманами и советскими воинами за уцелевший экипаж винтокрылой машины. Земля дрожала под ногами от разрывов пятисоткилограммовых фугасов! А природа в эти свежие, утренние часы говорила словами Высоцкого: «Лучше гор могут быть только горы, на которых ещё не бывал!» - смерть и красота соседствовали рядом!!
II
Шёл тринадцатый месяц пребывания доблестного штурмового авиаполка в Афганистане. Боевые авиационные части менялись в этих условиях через год в отличии от других родов войск (слишком велика была нагрузка у авиаторов, да и «обкатать» летунов, «прогнать» их через реалии боевых условий старались, как можно большее количество).
Полк с честью выполнил свою задачу. За все годы необъявленной войны ни одна авиационная часть не уничтожила столько живой силы, укреплений, техники и вооружения противника, сколько штурмовики, на которых служил Лебедев. Этому способствовал ряд причин.
Во-первых, личный состав усиленно готовился к боевым действиям. В течении года, в Союзе лётчики, инженеры, техники, из разных частей Од ВО переучились на новые самолёты и отработали такое количество времени на полигоне, какое в мирные дни никто никогда не делал. Стреляли, бомбили, пускали ракеты в течении всего года по пять дней в неделю, в то время, как в обычных условиях, в мирное время работа с боеприпасами на полигоне выполнялась раз в квартал.
Учились воевать и в горной местности, для чего на некоторое время перебазировались на Кавказ.
Командиром полка назначили одного из лучших ассов Советского Союза - умного, опытного, порядочного офицера, который смог подготовить, научить, сплотить своих подчинённых.
Техника, на которой работали авиаторы, была первоклассной. Дозвуковые Су-25 имели прицелы с лазерными дальномерами и точность попадания хорошо подготовленными лётчиками была невероятной. Живучесть этих машин увеличивалась бронеплитами, установленными в особо важных местах штурмовиков.
И главной причиной небывалой результативности конечно являлась беспримерная самоотдача офицеров, прапорщиков, солдат и сержантов части.
Полк перебазировался с одного аэродрома на другой, стараясь охватить своей деятельностью самые отдалённые участки противоборствующих сил республики и, сражавшегося на стороне правительственных войск, советского ограниченного контингента.
Лётчики отважно бросались на намеченные цели, несмотря на пылающие огнём, стволы зениток!
Техники, механики, инженеры не щадя здоровья, рискуя жизнью обеспечивали столько вылетов, что по всем законам военной науки и человеческих возможностей казалось невероятным. Сотнями тонн боеприпасов снаряжались самолёты днём и ночью. Постоянные запросы подвергнувшихся нападению в колоннах военнослужащих, попавших в окружение мотострелков, нарвавшихся на засаду десантников, не оставались без внимания авиаторов. Радиоперехваты сообщений «духов» пестрели иного рода сообщениями: ««Чёрная смерть» не даёт высунуться из ущелья!», «Наш укрепрайон полностью уничтожен «Крестами»!», «Аллах Акбар! Погибаем от штурмовиков неверных! Нас остаётся только двое!»
Высочайшие результаты достигались нелёгкой ценой! Около 70% военнослужащих полка переболело «экзотическими» болезнями: малярией, брюшным тифом, «желтухой». Половина из заболевших обзавелись грыжей и геморроем, ежесуточно подвешивая на пилоны самолётов 100-, 200-, 500-килограмовые боеприпасы. Были в полку и невозвратимые потери – гибель товарищей!
Лебедеву избежать травматизма и болезней помогла высокая тренированность, занятия спортом.
III
У блокпоста, перед выездом на основную трассу стояли уже три часа. Солнце поднималось всё выше и томительность ожидания усугублялась усиливающейся жарой. В сознании всплывали нерадостные события недавнего времени….
Две недели назад военнослужащие соседней мотострелковой дивизии решили на бронетранспортёре доехать из Кабула в Баграм. Отправились самостоятельно и в вечернее время. На броне, помимо офицеров, находилась женщина батальона обеспечения. БТР исчез после выхода из города. До последнего времени судьба выехавшего экипажа оставалась неизвестной….
Томимые вынужденным ожиданием, Лебедев и Ерёмин вышли из машины и подошли к лейтенанту, командовавшему бойцами блокпоста, а рядовой Смородников остался в кабине. Голова бойца лежала на руле, застеленном полинялой панамой. «Опытному» водителю недавно исполнилось двадцать. Служба солдата заканчивалась, вернее – уже прошло два года с момента его призыва. Отсюда мало кто демобилизовался вовремя, разве что по ранению, или – в «Чёрном тюльпане». Но Сергея миновало военное лихо. Ни одна из многочисленных здешних поездок не проходила без злоключений: подрывов, обстрелов, нападений, а его стороной обходили осколки, снаряды, пули. Одноклассники, писавшие письма из родного Ангарска, называли его «заговорённым». Он же, думал сейчас только об одном – поскорее вернуться в родную Сибирь из этого пекла!
Наконец, через три с половиной часа дежурства у автострады, со стороны перевала появилась бесконечно длинная лента колонны. Возглавляли и замыкали этот движущейся серпантин несколько единиц бронетехники – пара танков и бронетранспортёры. Колонна состояла из машин, гружённых продовольствием, боеприпасами, другим военным и гражданским имуществом. Много в этом «караване» было «наливников» - автомобилей, перевозивших жидкое топливо.
КамАЗ Лебедева втиснулся в середину процессии. Окна в машине были открыты и раскалённая кабина стала продуваться, хоть и не прохладным, но всё же, забортным воздухом. Часть приспущенного окна со стороны водителя затенялась, прикрепленным на окно, бронежилетом. Рядом, с дверью был установлен АКМ бойца. Лебедев в дорогу вооружился табельным, закреплённым за ним автоматом АКС-74У с укороченным стволом (ласково наречённым бойцами «Ксюшей»), пистолетом ПМ и, прихваченной гранатой Ф-1 («лимонкой»). У Ерёмина с собой были «Макаров» и «Ксюша».
С самого начала движения по трассе бросалось в глаза то, что асфальт, довольно часто, чередовался чёрными отметинами, разными по величине, но имеющими общее происхождение – по всему пути следования зияли следы сгоревшей автомобильной - и бронетехники.
Дорога пролегала мимо многочисленных селений, порою проходя по их нешироким улочкам. Большинство глинобитных мазанок вдоль всего пути следования было разрушено. Ни одного аула в зоне видимости не оставалось целым. Отметины на асфальте и развалины строений красноречиво говорили о «жарких» взаимоотношения проезжающих здесь автомобилистов и местных жителей. Капитан Ерёмин нарушил молчание, царившее в машине:
- В Баграме, хоть и не обходится ни одной ночи без «салютов», но договорённости с аксакалами–старейшинами более соблюдаются, чем здесь - разрушенных домов, в соседних с аэродромом селениях, почти нету. Стрельба трассёрами со стороны селян еженощно ведётся, в основном в воздух, с целью психологического воздействия - произнёс он, тревожно вглядываясь в лица дехкан деревни, по которой проезжала колонна.
- Извини Саша, но наши отношения с соседями тоже, не идеальны - возразил Лебедев, - техникам часто приходится заправлять самолёты под прицельным огнём снайперов, вышки с часовыми по периметру аэродрома регулярно обстреливаются со стороны аулов, ну а сколько раз по нашему городку били миномётами и эРэСами, ты не хуже меня знаешь, - с первых дней пребывания тут, нас с новосельем, а затем и с другими датами поздравлять не забывали.
- Да, - согласился Ерёмин, - и, в основном, этим «джигитам» всё сходило с рук, за исключением, правда, последнего случая.
- Это, когда подняли в воздух дежурное звено штурмовиков и ударили ракетами по соседнему аулу? – поинтересовался Смородников.
- Да. Чашу терпения командования переполнили тогда тем, что из-за соседнего дувала застрелили афганского офицера, находившегося возле самолёта, - подтвердил замполит.
Лебедев повернулся к Ерёмину:
- Это произошло на моих глазах, я как раз проезжал на ГАЗ-66 мимо афганского истребительного полка и удивился, увидев упавшего на бетонку афганца, подумав, что местные военные теряют сознание от жары. Ехавший следом за мной товарищ рассмотрел, уже растекавшуюся под офицером лужу крови и прояснил ситуацию.
- И тогда старики из ближайшего селения быстро вспомнили о договорённости по неприменению в отношении друг друга оружия, прибежали к начальнику гарнизона с просьбой о прекращении операции возмездия, - добавил замполит.
IV
Путь становился однообразным: развалины глиняных строений, остовы обгоревших машин на обочинах дороги и блокпосты, размещённые с определённой периодичностью по всей трассе уже поднаторели.
Иногда встречался транспорт местных жителей. Небольшие грузовички, старые, подержанные внедорожники и легковые авто имели необычный вид. Машины, как правило, были ярко раскрашены, имели всевозможные надстройки и пристройки по бокам и сверху автомобилей для перевоза дополнительного количества людей. Борта грузовых машин сильно наращены. И даже крыши стареньких автобусов использовались для размещения там «путешественников». Наши воины нарекли эти «чуда техники» - «барбухайками» и не переставали удивляться оптимизму и счастливому виду водителей и пассажиров этих колымаг: лица, висевших на подножках и сидевших на крышах людей сияли ослепительными улыбками.
Множество дехкан из числа мирных жителей были вооружены. В каждом ауле, в каждой родовой общине имелись, так называемые «отряды самообороны». Их действиями, в основном, руководили старейшины. Из стрелкового оружия преобладали автоматы Калашникова, разной модификации. Народная милиция (царандой), в большом количестве, к тому же, имела советское оружие времён Великой Отечественной Войны. Нередко встречались подростки, или наоборот – люди зрелого возраста с пулемётом Дегтярёва на плече, или с ППШ, ППС в руках.
В одном из придорожных аулов, собравшаяся на улице толпа была настроена агрессивно. Люди, в большинстве своём, мужского пола, громко разговаривали, кричали, интенсивно жестикулируя при этом. Лица их пылали гневом и выражали решительность. Похоже – у них недавно произошёл конфликт с властями, либо – с воинами советского контингента.
Стоявший у арыка десяти - двенадцатилетний мальчуган целился из ППШ в кабину проезжавшего грузовика Лебедева. Черноглазый подросток, что-то громко кричал на родном языке и взгляд его был красноречивее непонятных слов. Сидевшие в машине офицеры и водитель переглянулись. Рука не одного из них не поднялась бы на ребёнка, нажми он, даже на спусковой крючок. Малыш опустил автомат и помахал кулаком вслед удалявшейся машине. В душах проезжающих пролегла глубокая тёмная отметина.
«Нет, - говорило всё существо Лебедева, - не с детьми я сюда ехал воевать, а оказывать помощь дружескому народу!»
Более пятнадцати раз обращалось правительство Афганистана к советскому руководству с просьбой – оказать помощь, ввести войска на территорию их государства! Американцы, правительства других западных стран активно поддерживали антиправительственные формирования в Демократической республике Афганистан, находящейся рядом с нефтеносными странами и граничащей с Советским Союзом, и особенно – после прихода к власти в ДРА Народно – Демократической партии Афганистана. СССР на четыре часа опередил американцев с размещением своих воинских частей в этой республике, и ещё одной натовской базе у рубежей социалистической державы не суждено было состояться.
Живая нить колонны периодически притормаживала – сапёры выходили на трассу, освобождая её от подозрительных предметов и проверяя дорогу на предмет отсутствия мин.
Чем ближе подъезжали к Кабулу, тем больше на асфальте зияло чёрных отметин и тем чаще на обочине встречались останки разбитой техники.
За одним из поворотов Лебедев безуспешно пытался разглядеть группу людей, передвигавшихся цепью по пшеничному полю, в нескольких сотнях метров от дороги. Странные, непонятные движения выполняли дехкане.
Заметив озабоченность офицера, Смородников пояснил, не отвлекаясь от дороги: «Товарищ капитан, это они так пшеницу убирают, серпами. Средневековье…».
Только очень тщательно приглядевшись, можно было увидеть сложенные снопы, слегка выглядывавшие из-за колосьев неубранной пшеницы.
- Да, на дворе 1364-й год (местные жители ведут летоисчисление по мусульманскому календарю), и многое здесь соответствует европейскому средневековью, - подтвердил замполит.
V
Вскоре вдали показались многочисленные мазанки – одноэтажные, глиняные строения с плоскими крышами. При приближении к окраинам города, количество чётко видимых домов увеличивалось и, наконец, взору предстала панорама всего Кабула. Отделившись от колонны, миновав пыльные «задворки», грузовик направился к центру афганской столицы. Всё больше на улицах встречалось людей и торговых лавочек.
Через некоторое время стало видимым пересохшее русло реки, имевшей название, идентичное названию столицы. Река делила город на две части. Чем ближе приближались к мосту, соединяющему берега Кабула, тем острее становилось ощущение нахождения в мусорной яме - берега пересохшей речки были полностью завалены отбросами, мусор валялся и у самого ручейка, слабо текущего по дну образовавшегося «каньона». Полноводной эта водная артерия становилась только летом, во время таяния ледников на высочайших горных вершинах. Въезжая на мост, дружно, не сговариваясь поднесли к лицам носовые платки - зловоние от бытовых отходов и сливаемых в реку испражнений было нестерпимо. Лебедеву и Ерёмину показалось, что десятки людей на набережной присаживаются для того, чтобы помолиться, но боец развеял их предположения: «На набережной у них туалет, товарищи офицеры. Местное население здесь справляет нужду, не стесняясь окружающих. С канализацией и местами общего пользования в Кабуле напряжёнка.»
Не переставали поражать контрасты этой страны. В горах Афганистана собрана почти вся таблица Менделеева: огромные залежи железной и медной руды, цветных металлов, урана, газа, нефти, драгоценных камней и много других полезных ископаемых. На востоке, на границе с Пакистаном – субтропики: лианы, бананы, обезьяны. На юге – гранатовые рощи. И этот природный потенциал не используется! Действует несколько авторемонтных предприятий, предприятий пищевой промышленности, ткацкая фабрика в Чарикаре (в большинстве своём, построенные Советским Союзом) Подавляющее большинство населения занимается торговлей, или же открыто грабежом, многие племена воюют друг с другом. И, основная масса жителей, ходит с дырявыми штанами, косит серпами и гадит под открытым небом, как в центре столицы.
Воины ограниченного контингента не могли и близко предположить, что их великая держава, через небольшой промежуток времени покатится круто вниз, приближаясь к уровню своей нищей южной соседки. Соблазняемые картинами «сладкой» западной жизни, ведомые западными идеологами и своими любителями лёгкой наживы (торгашами, ворами, уголовниками всех мастей), граждане станут сырьевым придатком Европы, Америки, Китая. А пока интернационалисты дивились контрастами южного соседа.
- Николаевич, - обратился к Лебедеву Ерёмин, - давай заедем сначала к десантникам, мне у них надо агитлитературой разжиться.
- Я так и планировал, - ответил Лебедев, - ночевать всё равно будем на аэродроме, а утром, там же загрузимся агрегатами и запчастями.
Через несколько минут за окнами автомобиля неожиданно предстала иная картина. По улицам ходили мужчины в длинных пиджаках на пуговицах – шервани, или в коротких куртках. Нижняя часть туловища и ноги многих из них были обёрнуты белой тканью, называемой – лунги. На головах тюрбаны, не похожие на чалму большинства местных мусульман. Женщины – в ярких, цветастых сари, с «мушками» на лбу и в ярких, узорчатых платках. Дома, растительность, люди – всё свидетельствовало о том, как будто машина ехала по населённому пункту другой страны. Почти так оно и было: КамАЗ проезжал по микрорайону выходцев из Индии. В Кабуле, как и во всей стране проживали люди разных национальностей. Более, чем на тридцати языках разговаривало население Афганистана! Представители многих народностей населяли эту территорию с давних времён. А в данном районе проживали индусы.
Десантная часть располагалась в бывшем военном училище Афганистана. Старинные здания напоминали крепость или средневековый замок. По склону горы, окружавшей училище, тянулась линия крепостной стены. Возле дверей некоторых строений покоились старинные английские пушки – немое напоминание о былых событиях... Рядом возвышалась недавно воздвигнутая стела «Воинам – интернационалистам».
Пообщавшись с ВэДэВэшниками и получив у них необходимые материалы, направились к конечной точке маршрута – к аэродрому. Проехали мимо ворот кабульского университета, бесчисленных лавочек и магазинов, множества мечетей и минаретов. В городе, как и в аулах, большая часть мужчин гражданского населения не расставалась с оружием. Многие женщины же, как и их сельские подруги, передвигались по улицам, неся на головах всевозможные тюки, узелки, корзинки. Но в паранджах, скрывающих лица, красавиц в городе встречалось меньше, чем в аулах.
VI
Переночевали в солдатской казарме на аэродроме, а утром, загрузившись всем необходимым, отправились в обратную дорогу. В составе сформировавшейся колонны двинулись по, уже знакомому, маршруту.
Когда проезжали мимо заброшенного аула, расположенного метрах в ста пятидесяти от дороги, раздался оглушительный выстрел и звук разорвавшейся рядом гранаты. Колонна резко затормозила. Выстрелом из гранатомёта была снесена ёмкость бензовоза.
Стреляли с левой стороны и, посечённый осколками боец-водитель, буквально, вывалился из кабины. Выбежавшие из УАЗика два прапорщика и мужчина в штатском, уложили стонущего и истекающего кровью солдата на плащ-накидку. Моментально подъехавшие санитары, забрали его и увезли в хвост колонны. Пустая цистерна ещё держалась за раму автомобиля и подъехавший МТЛБ оттащил её вправо от дороги. Кабину, вместе с рамой тягач столкнул на левую обочину.
Сразу после взрыва, по команде Лебедева, экипаж КамАЗа, с оружием в руках, покинул машину. Из головы колонны по заброшенному аулу заработал ДШК. С асфальта на грунт съехала бронированная разведывательно-дозорная машина и, ведя непрерывно огонь из пулемёта, направилась к месту, из которого был произведён выстрел гранатомёта. По мере того, как БРДМ подъезжала к молчавшим после выстрела развалинам, стрельба со стороны интернационалистов стихала. Лебедев, привыкший вести огонь по реальным целям, скомандовал своему водителю, стрелявшему по развалинам длинными очередями: «Рядовой Смородников, прекратить огонь, там уже никого нет. Своих зацепишь!»
Вернувшиеся разведчики сообщили, что в ближайших окрестностях не одной живой души не видно. А старший прапорщик, смачно сплюнув, добавил: «Там нор в ауле понарыто видимо-невидимо. Ушли по подземным ходам, ссуки…».
- Ну что боец, похоже, ты точно заговорённый, - изрёк, обращаясь к солдату, Ерёмин, - между нами и бензовозом только УАЗ-469 катился, была бы цистерна наливника с топливом, а не пустая, мы бы с тобой сейчас могли не общаться.
Друзья ещё минуту постояли возле машины. Странно было видеть язычки пламени на железной раме подбитого топливозаправщика – выгорала ли краска на металле, или остатки топлива из цистерны, но горящее железо казалось нереальным.
Рядом со свежевыжженным асфальтом, алели пятна крови…
Прозвучала команда «По машинам!». Колонна тронулась. Позади осталась ещё одна отметина на асфальте и на обочине – груда металла!
Под мерное покачивание, Ерёмину виделась родная Одесса, жена с дочкой на Морском бульваре и множество судов, стоящих на рейде…
Остаток пути прошёл без происшествий. Груз был доставлен по назначению. Каждый из командированных приступил к исполнению своих непосредственных обязанностей.
До возвращения на Родину оставалось меньше месяца!