Леди Тремейн
Фея Берилюна, то есть Екатеринка, искала в королевском парке Квакина или кого-нибудь еще из своих знакомых, но никого не могла найти. Зато сколько ей повстречалось неизвестных масок! «Да, - говорила себе Екатеринка, - теперь я знаю, что такое столица и что такое королевская рез… резу… разоденция! Здесь столько, столько… разодетых в пух и прах гостей и столько колонн, что просто голова кругом идет. Настоящее столботворение!»
Неожиданно на одной из аллей Екатеринка, к своей великой своей радости, увидела знакомую маску. В тени деревьев стоял вампир, весь с головы до ног закутанный в черный плащ.
- Наконец-то! – воскликнула она. – Хоть одно родное лицо! А я весь парк обегала, разыскивая тебя. Ты что прячешься?
Маска кивнула.
- От кого?
Маска сделала неопределенный жест, указывая куда-то в сторону дворца.
- Ты прячешься от Машеньки? – догадалась Екатеринка.
Вампир вновь кивнул и поманил ее за собой. Екатеринка пошла следом. Несколько раз она пыталась заговорить, но вампир упорно отказывался отвечать. Только знаками призывал к тишине. Это поведение наконец показалось Екатеринке не совсем обычным.
- Что ты все молчишь? – спросила она. – Здесь нас никто не услышит. И куда ты меня привел?
Хороший вопрос! Оглядевшись, кукла поняла, что они не приближались к дворцу, а скорее удалялись от него и очутились теперь в самом глухом уголке парка, где почти не было фонарей и куда едва доносились звуки музыки.
И тут вампир неожиданно схватил Екатеринку за плечи, с силой притянул к себе и пристально посмотрел ей в глаза.
- У тебя нет языка, ты не можешь говорить и кричать! – властно произнес он голосом Алле Гопкинса. – Ты немая как рыба! Поняла?
Екатеринка кивнула. Ей стало страшно, но при всем желании она не могла произнести ни единого слова. «Что это со мной?» - c ужасом подумала она. Бедняжка, конечно, не знала, что факир ее загипнотизировал.
- А сейчас ты пойдешь за мной, - тем же властным голосом продолжал Алле Гопкинс.
– Пойдешь, куда я скажу, и сделаешь все, что тебе прикажут! Ты поняла меня?
Екатеринка вновь кивнула. Как и все, кто находится под гипнозом, она совершенно лишилась силы воли. Представьте себе, если бы факир приказал ей сейчас прыгнуть в озеро или, к примеру, залезть в горящую печь, она бы безропотно подчинилась. Но, к счастью, у Алле Гопкинса были в отношении нее совсем другие планы.
Они вышли к дальнему пруду, на берегу которого в тени деревьев одиноко возвышался маленький павильон. Мнимый Квакин тихонько постучал в маленькую дверцу у черного входа – сначала три раза, а потом, после короткой паузы, еще дважды. Как видно, это был условный знак. Дверь немедленно открылась, и Екатеринка увидела двух масок – лешего и водяного.
- Заходи и ложись в постель! – приказал Алле Гопкинс.
В темной комнате, освещенной только слабым огнем ночника, Екатеринка увидела широкую кровать под балдахином. Она послушно забралась на нее, а леший и водяной тотчас набросили сверху одеяло. После этого свет ночника и без того слабый, уменьшили еще наполовину. Под балдахином сгустилась тьма, и разглядеть, кто там лежит, стало невозможно. Тихо открылась дверь и появилась четвертая маска. Это была кикимора!
- Доктор пришел? – спросила она.
- Да, матушка, - сказала кукла в маске лешего.
- Пусть заходит. А вы пока что скройтесь!
«Где-то я уже слышала этот голос! – подумала Екатеринка. – Вот только где?»
- Я тоже спрячусь, - сказал Алле Гопкинс. – Лучше мне с ним не встречаться.
Послышались шаги, и в подвал спустился доктор Щетинкин со своим чемоданом. Он удивленно огляделся и спросил:
- А где же больная?
- Она здесь доктор, здесь! – сказала кикимора. – Лежит в постели и считает минутки до вашего прихода. Ее судьба в ваших руках.
- Оказывать помощь это мой долг, - заверил доктор. – Но кто вы такая, сударыня? Почему-то ваше лицо мне никого не напоминает.
- И не мудрено, Карл Карлович, - посетовала кикимора. - Всему виной этот глупый костюм. Пришлось надеть его, чтобы не привлекать лишнего внимания.
Тут она сняла с себя маску.
- Леди Тремейн! – воскликнул доктор. – Чем обязан нашей встрече?
- Карл Карлович, вы должны помочь мне в одном деликатном деле, - вкрадчивым голосом сообщила мачеха Золушки.
- Деликатном? Постараюсь, если это в моих силах.
- Ах, доктор, не сомневайтесь! Я ведь не случайно к вам и обратилась! Только пообещайте, что все останется между нами.
- Врачебная тайна для меня священна! – торжественно провозгласил доктор Щетинкин. - Но прежде и вы мне пообещайте, что не потребуете ничего предосудительного.
- Ну что вы, - промурлыкала леди Тремейн. – О чем таком предосудительном я могу вас попросить?
Голос у нее был такой сладенький и фальшивый, что всякий должен был догадаться – на уме у мачехи какая-то каверзная задумка! Увы, Щетинкин, кажется, ничего не заподозрил. Если бы Екатеринка могла, она бы обязательно сообщила ему, что дело здесь нечисто. Но гипнотизер внушил ей, что она лишилась языка. И хотя на самом деле он никуда не делся, Екатеринка совершенно разучилась им пользоваться.
- Я только хочу, - продолжала между тем леди Тремейн, - чтобы вы исправили оплошность, которую допустили мои дочери.
- А что они такого натворили?
- Вы ведь знаете, какой ажиотаж поднялся на этой неделе, когда наш наследный принц объявил, что намерен жениться, а в жены возьмет ту куклу, которой придется в пору хрустальная туфелька?
- О да, - кивнул доктор, – до меня доходили кое-какие слухи на этот счет. Но вам, наверно, известно больше. Ведь это ваша падчерица Золушка так решила.
- Не произносите при мне имя этой интриганки! – с негодованием воскликнула мачеха. – С юных лет я старалась быть для нее родной матерью. Можно сказать, души в ней не чаяла. Отдавала все самое лучшее. Порою даже жертвовала ради нее родными дочерями. Жалела сиротку! И что я получила взамен? Черную неблагодарность!
- Да что вы такое говорите! – изумился доктор Щетинкин. – Неужели это правда?
- Судите сами! Не знаю уж как ей удалось вскружить голову принцу. Впрочем. не в этом дело – повезло, так повезло. Но зачем плести небылицы про то, как плохо тебе жилось в родной семье? Вот, например, малютка любила сидеть у печки. Бывало, хлебом не корми – дай покопаться в золе! Вывозится вся, как чушка, а я потом – стирай ее платья! Конечно, и побраню по-матерински - не без этого. И что она теперь сделала в отместку? Всем и каждому рассказывает, будто бы я каждый день (вы только подумайте!) заставляла ее выгребать из печки золу. Да еще к тому же взвалила на нее всю стирку, готовку и уборку по дому! Надо же так все исказить и переврать.
- Невероятно! – сказал доктор Щетинкин. – Кто бы мог подумать, что Золушка на такое способна!
- Золушка? Да она способна на что угодно, лишь бы досадить мне и моим бедным девочкам.
- Так она и сестер своих обижала? – еще больше удивился Карл Карлович.
- Еще как, доктор! Она ведь настоящая тиранка. В детстве она отбирала у них все игрушки. Бедняжки вынуждены были прятаться от неё под кроватью, чтобы немножко поиграть щепочками или старыми башмачками. А их платья? Как только замечала что-то новенькое, сразу присваивала себе. То у Дризеллы из рук выхватит, то к Анастасии в шкаф заберется. Случалось, что и по два платья зараз на себя напяливала, лишь бы никому другому не достались.
- Ужас какой! – согласился доктор. – Бедные девочки.
- Не говорите, доктор, - всхлипнула леди Тремейн. – Они ведь у меня простенькие, бог большого ума им не дал. Вот она и пользуется их простодушием. Представьте себе, когда Дризелла узнала о намерении принца жениться… Ну, вы понимаете меня, всю эту историю с хрустальной туфелькой.
Карл Карлович кивнул.
- Так вот, - продолжала мачеха, - Дризелла отправилась к Золушке и спросила у нее: «Как ты думаешь, мои ножки меньше, чем ножки моей сестры?» - «Это трудно утверждать наверняка, - сказала ей в ответ Золушка, - но мне кажется, что твои все-таки будут чуть-чуть покрупнее». «Так я и знала! – расстроилась Дризелла. – Значит Анастасия выйдет замуж за принца и оставит всех нас в дураках, вернее в дурах». Когда Дризелла ушла, к Золушке явилась вторая моя дочка Анастасия и задала точь-в-точь такой же вопрос. Учитывая предыдущий разговор, Золушка могла бы ее заверить, что ее ножки меньше, чем у сестры. Но она (представьте себе, какое коварство!) состроила грустную мину и сказала: «У тебя нет никаких шансов, сестра, - ножка Дризеллы на целый размер меньше твоей». Понятно, что эти слова повергли бедняжку в шок.
- Но почему Золушка сказала им одно и тоже? – спросил доктор Щетинкин.
- А вы не поняли? Она хотела их поссорить! Ведь она постоянно плела в моем доме интриги и думала только о том, как всех нас позлить. Для вида она прикидывалась этакой простушкой, которой все помыкают, но на деле у нее был злобный и мстительный нрав. При случае эта крошка с невинным лицом умела очень даже больно укусить.
- Вы рассказываете грустные вещи, сударыня, - вздохнул доктор Щетинкин. – Хотя, признаться, мне не раз приходилось убеждаться, что под маской порядочной женщины, порою даже почтенной матери семейства, может скрываться безжалостная тиранка. Но что случилось дальше?
- Что случилось дальше? Анастасия пошла к Дризелле и предложила ей поменяться ножками.
- Поменяться ножками?
- А что вас удивляет? Ведь вам лучше других известно – для нас, кукол, такой обмен не составляет большого труда. Нужна только помощь хорошего лекаря. Так получилось, что как раз в то время у нас в доме гостил доктор Безручкин. В тайне от меня дочки стали слезно умолять его о помощи, и он легко дал себя уговорить. Короче говоря, злосчастный обмен состоялся: Анастасия получила ножки Дризеллы, а Дризелла – ножки Анастасии. Обе надеялись победить в испытаниях. И представьте себе, как они расстроились, когда узнали, что Золушка просто посмеялась над ними. Своего принца она, конечно, никому не уступит. Надо совсем из ума выжить, чтобы добровольно отказаться от короны.
- Как это не грустно, но вынужден с вами согласиться, - вздохнул доктор Щетинкин. – Я только не возьму в толк, какой помощи вы ждете теперь от меня?
- Какой помощи? Но, по-моему, это очевидно! Мы хотим, чтобы вы все вернули на место. Понятно, что принца моим дочерям не получить, но, по крайней мере, пусть каждая из них впредь пользуется своими собственными ногами. А поскольку доктор Безручкин нас покинул, вся надежда теперь на вас.
- То есть, они хотят, чтобы все было по-старому! Но позвольте узнать, чем Дризеллу не устраивают ноги Анастасии?
- Все очень просто, - сказала леди Тремейн. – Они действительно, оказались больше. И теперь Дризелла не может влезть ни в одни свои старые туфли!
- Но разве заодно с ножками ей не достались все туфли ее сестры?
- Достались! Да только какой в них прок? Или вы хотите, чтобы Дризелла надела желтые башмаки к красному платью? Или зеленые к синему?
- Да, - согласился доктор Щетинкин. – Проблема кажется неразрешимой. Что же, я готов вам помочь! Кто из ваших дочерей лежит сейчас в постели?
- Анастасия, доктор. Она так стесняется своего положения, что даже слова сказать не может.
- Понимаю, - кивнул Щетинкин.
Екатеринка хотела крикнуть, что она совсем не Анастасия. Что ее вполне устраивают ее ноги и она не намерена менять их на чьи-то другие, пусть даже это будут ножки самой Золушки. Но бедняжка не смогла произнести ни единого слова. А доктор тем временем стал готовиться к операции.
- Подайте сюда мой чемоданчик с инструментами, - велел он. – И позовите Дризеллу. Пусть она ложится рядом с сестрой. Прямо сейчас и приступим…
- Я позову ее, - сказала леди Тремейн и тихо выскользнула из комнаты…
«Квакин, Золушка и другие» http://proza.ru/2010/08/17/222