Но сказка продолжалась недолго – для Миши начался новый этап домашнего ада. Муж каждый раз ревниво смотрел, когда Миша подходит к маленькому братику. Не стесняясь, отец мог отшвырнуть его, обругать. За малейшую детскую шалость он жестоко наказывал мальчика.
Казалось, чем больше в нем вырастает любовь к маленькому Виктору, тем больше он наполняется ненавистью и злобой к старшему. Марина подумала, что все-таки не зря тогда написала заявление в милицию. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы она этого не сделала.
Он больше никогда не бил ее физически. Он убивал ее морально. Молчанием, равнодушием, колкими язвительными замечаниями. И тем, что убивало ее сильнее всего – пренебрежением к Мише.
Лена, уже видевшая малютку в роддоме, приехала в гости и привезла с собой Нину.
— Ой, какой красавчик! — Нина не могла скрыть своих восторгов. — У него ресницы, как у девочки – пушистые, длинные, густые. А какие глазки! Чудо, а не малыш! Создает же природа такое совершенство…
— Марина, какая же ты счастливая, — в голосе Лены сквозила едва заметная сдержанная зависть.
Муж позвал Лену на кухню, а Марина осталась в зале поговорить с Ниной.
— Ну, что, все ваши размолвки позади? — спросила Нина, — ты теперь чувствуешь себя счастливой? С ума сойти – такой огромный дом. Неужели свекровь расщедрилась, наконец, помочь вам?
— Сама не понимаю, как это они решились подарить такой дорогой подарок, — сказала Марина.
— Ой, только не думай, что это ради тебя, — рассудительно сказала Нина. — У них же Володя – единственный сын, куда им еще деньги тратить? С собой на тот свет не заберешь.
— Это точно, — согласилась Марина. — А пойдем, я тебе наш сад покажу!
Они вышли во двор. Забора еще не было, участок был огорожен проволочной сеткой. В саду росли несколько небольших кустиков малины, на которых висели последние, сентябрьские, маленькие ягодки.
— Вот здесь я разобью огород. Здесь посажу клубнику, а здесь – голубику, — делилась Марина своими радужными планами. Мысленно она уже разметила весь участок, разделив его на зоны.
— А картошку ты где посадишь? — засмеялась подруга, — или вы без картошки будете жить?
— Не знаю, — задумалась Марина, — я пока мечтаю о возвышенном, о том, чтобы у мальчиков были витаминчики. Картошка – это повседневное, ее и купить можно.
Они одновременно взглянули на кухонное окно – Володя с Леной стояли рядышком, прижавшись головами друг к другу.
— Наверное, обсуждают новый рецепт приготовления цветной капусты в кляре, — грустно вздохнула Марина.
— И ты это терпишь?! — не выдержала Нина, — пойдем в дом, сейчас я объясню твоей любимой подружке, как нужно вести себя в гостях.
— Не надо, — попросила Марина, — все равно я останусь виновата, и попадет мне.
Войдя в дом, они услышали, как Володя говорит Лене:
— О, а вот и моя курица идет! Еще толще стала, чем раньше, разжирела после родов! Как утка, переваливается с боку на бок.
Ей совсем не понравилось, что муж обсуждает ее с подругой, но лучше промолчать, чтобы не провоцировать новые скандалы.
В этой жизни все можно вынести, кроме обиженных, наполняющихся слезами, глаз твоего ребенка.
Миша подрастал, и становилось понятно, что он ревнует к младшему братику. Тому доставались объятия, поцелуи и любовь, старшему же – только тычки и затрещины.
Свекровь со свекром теперь звали в гости сына только с младшеньким. По субботам муж уезжал, положив малыша в корзинке на заднее сиденье своего «Мерседеса».
Приезжал, как обычно, злой, совсем мало разговаривал. А если говорил – то только о том, какие у него замечательные родители, как много они для них сделали, и какая его мама умная, красивая и чудесная. Настоящая леди, в отличие от Марины.
— Ты уже стала как клуша, — повторял он Ленкины слова, — сидишь дома, никуда не выходишь. Посмотри, на кого ты стала похожа! Поперек себя шире.
Марина молчала. Нужно было учиться молчать и терпеть.
— Правильный выбор, — вела она разговоры со своим внутренним голосом, — родить ребенка человеку, который тебя ненавидит и презирает, – это правильный выбор, или неправильный?
— Не думай об этом, — советовал ей внутренний голос, ее второе «Я», — если будешь думать об этом, сойдешь с ума.
Голос всегда был прав, и постепенно она привыкала – быть наедине сама с собой, скрывать свои эмоции, и разговаривать только со своим таким умным и таким рассудительным голосом.
— Хорошо бы стать совсем безэмоциональной и бесчувственной, — мечтала Марина, — чтобы не реагировать ни на какие внешние раздражители. Биоробот – ни чувств, ни желаний. Детей покормила, напоила, спать уложила. Супруга накормила, напоила, внимательно выслушала всё, что он обо мне думает.
Как ни странно, думал, и говорил он только о ней. Со всеми – с Леной, со своей мамой. По телефону они в открытую обсуждали ее, не стесняясь в «лестных» выражениях.
— А вот моя курица сегодня… — такими словами муж обычно начинал рассказывать байку из повседневной жизни, блистая сарказмом и язвительными эпитетами по отношению к Марине. Казалось, что она для него – героиня бесконечного шоу, все должны обсуждать ее слова, поступки и поведение, осуждая, презирая и смеясь.
Она чувствовала себя ничтожеством, навязавшимся на шею своему мужу, и уже отчаялась когда-либо найти с ним общий язык. Сказка закончилась, не успев начаться.
— Надо посмотреть, что говорят психологи по этому поводу, — подумала Марина, и открыла заумную книжку.
Психологи говорили об объектном отношении – когда другой человек относится к тебе, как к неодушевленному предмету, и называли это убийством души, или виртуальной кастрацией.
«Ты – не человек, ты не имеешь права выбора, он просто доминирует над тобой, просто использует, разрушает, и идет по головам».
Она читала умные строки, от них совершенно не становилось легче.
«Вы можете почувствовать себя туалетной бумагой после отношения с ним, вам захочется принять душ или убить себя, хотя на самом деле убить нужно недопустимое в своей жизни – отношения с насилием».
Виктор очень быстро развивался, бесконечно радуя родителей, и в свои семь месяцев уже пытался встать на ноги в круглом манеже.
Гром разразился, когда Миша кривлялся, показывая ему игрушки, и бегал вокруг манежа. Малыш хохотал, показывая два начинающих резаться передних зуба. Внезапно он поскользнулся на клеенке, упал, и ударился лбом о металлическую машинку, валяющуюся на полу манежа.
Володя схватил Мишу за шкирку, и поволок его в комнату.
Марина села за стол, закрыла лицо руками, и беззвучно плакала – чтобы не видел маленький Витя.
книга на ридеро Марина Орфан Обреченная