Ясное солнце занималось над необъятными просторами, где находился небольшой северный городок. Но нам-то что до этого?! Жизнь без всяких перекосов шла своим чередом.
…Однажды случилось вот что. Под утро ударил крепкий мороз. На улицу носа не покажешь - отморозит напрочь. Снегопада поэтому и не было, только плотная белёсая мгла окутывала дремлющую землю, застилала её паром. Умка жил на даче и я в первой половине дня должна была носить еду ему и соседской дворняжке, которая тоже коротала дни в одиночестве. А к вечеру мою и свою собаку подкармливала соседка. Многоснежной холодною зимою наши питомцы жили за городом, практически в одиночестве. Но у них была своя компания и они не скучали: носились друг за дружкой, играя в догонялки, рылись в снегу, навещали живущих на отшибе товарищей. Собак не держали на привязи: холодно и им нужно было двигаться, чтобы не замёрзнуть. Тёплая шуба в холода ещё ничего не значит. Движение – это жизнь. Зачем собакам страдать в стеснённых условиях в городских квартирах, когда существует дача?!
Позавтракав и надев множество одёжек, я отправилась на дачу пешком. Летом на дорогу уходило минут двадцать, зимою же было сложнее. Дорожки были переметены снегом, приходилось прилагать усилия, чтобы пробить тропинку. Удача, если кто-то проходил первым – по проторенному следу идти было легче. Возле небольшой проточки, полностью скрывшейся под белоснежным зимним одеялом, стояли заиндевелые заросли тальника. Там что-то скрипело и стонало. Странно, ветра вроде бы не было. Но, бывает, что в крепкий мороз трещат деревья, когда стужа пробивается под кору, наполняя странными звуками округу. Остановившись, я прислушалась. Скрип – не скрип, всхлип – не всхлип, просто скулёж какой-то. Тут я догадалась подать голос, мало ли. К моему удивлению, звуки перешли в лай, визг и мне показалось, что я знаю, кто это мог быть. Я прокричала несколько раз имя своего пса, но навстречу мне никто не вышел. Мне пришлось пробираться к тальнику. Прилагая неимоверные усилия – снега было предостаточно, чтобы проваливаясь и утопая в вязкой субстанции, медленно пробираться к цели. Наконец, я увидела своего страдальца. Он был пересыпан крупным зернистым и мелким, как порошок, снегом, виновато прятал глаза и скулил жалобно-жалобно. Не понимаю, как такое могло случиться, но на лапах, между пальцами были сплошные сосульки, которые причиняли Умке боль и ранили его выносливые конечности. Он не смог подняться, теперь было понятно, почему. Поднять его я не смогла, вырастила и откормила себе такого «лося»! На даче хранились всякие вещи, там были и санки. Как хорошо, что я об этом вспомнила! Пришлось пробираться назад к тропе. Не знаю, что подумал обо мне тогда мой пёс, но он затих.
Вернувшись и взгромоздив порядочного веса псину на детские салазки, я двинулась в нелёгкий путь. Тяжело тащить сани без протоптанной дорожки. Благополучно добравшись к даче, я не могла оставить пса, пусть и в тёплой конуре. Пришлось растопить печь. Умка воспрянул духом, без конца вилял безудержным хвостом и постоянно лез со своими собачьими нежностями. Было видно, что он очень рад. И моему счастью не было предела: ведь я могла бы потерять свою пушистую радость в мёрзлых январских снегах…