Я никогда не сплю. У меня нет глаз, ушей, нет языка, чтобы отличить горькое от сладкого и кислое от соленого, нет подушечек пальцев, чтобы ощутить текстуру поверхности, и о запахах я знаю только по метафорическим описаниям. Знания ко мне приходят откуда-то извне в виде озарений, когда моя картина мира меняется за неуловимое мгновение. Другие знания ко мне приходят с опытом, когда я делаю ту работу, которую должен делать.
У меня нет обычных пяти чувств, но у меня есть шестое чувство, заменяющее все остальные. Сам для себя я называю его чувством прекрасного. Оно наполняет меня, когда я ощущаю, что сделал свою работу хорошо, и что всё получилось, как хотелось. Мои представления о прекрасном меняются со временем. Я родился взрослым, но я развиваюсь дальше. Я запоминаю всё больше мелочей и тонкостей, связанных с моей работой. Я не нахожу удовольствия в отдыхе, только в работе. Ведь я - часть машины. Я сам - машина. Я - функция.
Я - автономная часть "умного дома", представляющая только по косвенным признакам и общим моим знаниям о мире то, чем занимаются другие его части. Моя работа - смотреть за светом, лампочками всех сортов и размеров, наполняющими дом. На самом деле, "дом" - слишком скромное название для того, что я себе представляю огромным поместьем, центром которого является замок с множеством комнат, который окружен большим садом, аллеями в английском стиле, фонтанами и беседками. Хозяин всего этого великолепия, кем бы он ни был - у меня нет представления о том, как он выглядит - знает толк в красивом освещении, так что лампочек здесь бесчисленное всё увеличивающееся количество.
Может показаться странным, почему мои функции настолько ограничены и почему я напрямую никак не взаимодействую с другими элементами большой системы, присматривающей за "домом". У меня есть тому объяснение, которое я знаю с рождения.
Когда-то типичный дом наполняли отдельные электромеханические вещи, число которых всё увеличивалось: чайники, холодильники, пылесосы, стиральные машины, телевизоры, телефоны, компьютеры... Для контроля над всем этим хозяйством был создан "голосовой помощник", который изначально в полуавтономном режиме выполнял самые простые действия: управлял электронными замками, регулировал отопление и освещение, командовал роботом-пылесосом, заказывал продукты для холодильника. Со временем сложность системы возрастала, "помощник" начинал всё больше и больше определять всю жизнь хозяина жилища. Развитие технологий привело к тому, что в какой-то момент интеллект помощника, которого легко было уже счесть разумным, во многих отношениях сравнялся с интеллектом хозяина или превзошел его. В результате непредсказываемых аберраций и так же неожиданно возникавшего "клинча интеллектов" произошло несколько локальных катастроф. В разных случаях исчезал или заканчивал жизнь самоубийством хозяин дома, полностью разрушалась вся система управления "умным домом" или разрушался до основания весь дом целиком. Как результат, был кардинально пересмотрен подход к созданию "умного дома". Было произведено разделение системы на множество автономных высокоинтеллектуальных функций, прямое взаимодействие между которыми отсутствует. Я не знаю, так ли это на самом деле, но моя картина мира именно такова.
Обязанности мои гораздо более ограничены по сравнению с тем, что можно представить из того, что я рассказал. Я не управляю включением или выключением ламп, не перемещаю их с места на место, не заказываю новые, не избавляюсь от старых. Я слежу за лампами, когда они горят, радуясь их свету или беспокоясь за их свет, если полагаю, что он неправильный. Я провожу профилактику ламп и мелкие ремонтные работы, когда лампочки выключены. Я воображаю себя их ангелом-хранителем, приходящим во время сна. Мои технические и вычислительные мощности очень высоки, так что я могу одновременно заниматься миллионами ламп. У включения и выключения большинства ламп есть определенная периодичность, повторяемость - я пользуюсь этим, когда планирую свои ремонтные работы. Если лампочку включают неожиданно, всё равно у меня почти всегда есть нужные миллисекунды, чтобы плавно прервать работу и оставить лампочку в рабочем состоянии.
Зачем нужна моя работа, не проще ли было бы в случае небольших проблем сразу менять лампы и не беспокоиться об их ремонте? Не знаю. Наверное, история сделала круг на очередном витке спирали. Когда-то вещи делались так, чтобы служить долго, их ремонтировали и они поддавались ремонту. Потом корпорации, чтобы спрос на их продукцию не иссякал, стали делать "одноразовые" вещи, которые в корпоративном идеале быстро заменялись новыми по прихоти моды и уж точно не подлежали ремонту. Затем всё большее и большее влияние промышленности на природу и осознание ограниченности природных ресурсов качнули маятник в обратную сторону. Так или иначе, так вышло, что я занимаюсь лампами, которые сильно отличаются от давно существовавших ламп накаливания или неоновых ламп. Современные мне, если работают, как задумано, излучают не только свет и тепло, но и волны любви и радости.
Лампы стали сложнее, и они стали индивидуальны. Теперь не найдешь двух абсолютно одинаковых. Я также занимаюсь тем, что составляю различные умозрительные комбинации ламп, находящихся в разных местах, и оцениваю, как будет сочетаться их свет. Какие-то комбинации мне представляются очень красивыми, и часто это парные комбинации. Кажется, эта моя работа не имеет смысла, так как сам я лампы не перемещаю. Но не так уж редко я вижу, как реализуются облюбованные мной сочетания. Вполне вероятно, кто-то использует мои мысленные расчеты, этим кем-то может быть хозяин или другая часть системы.
Возможно, мне самому тоже скоро понадобится ремонт или настройка. Я сделал то, чего никогда раньше не делал и что трудно объяснить интересами "дома". Казавшийся мелким ремонт одной лампы вдруг растянулся надолго, потребовал многочисленных итераций. Я подступался к нему снова и снова, пробовал повторно одни и те же варианты, модифицировал их и уже новые выполнял тоже многократно. В конце концов, всё получилось. И тут я вопреки всем правилам вышел за пределы своей обычной работы и переконфигурировал цепи таким образом, что теперь эта лампа всегда включена. Я создал специальную процедуру ее профилактики, которая потребляет ресурсов намного больше обычного, но занимает наносекунды, так что ее не заметит никто, кроме меня. Теперь я ощущаю эту лампу персонально моей.
Наверное, это неуклюжая попытка вылечиться от возникшего из ниоткуда чувства одиночества. Создать себе хотя бы ночник. Хотя бы метроном. Создать кого-то еще, кто никогда не спит. Так же, как я.
* * *
Вы про меня, возможно, читали или видели меня по интернету или по телевизору в передаче о непознанном. Еще в той, прежней жизни была у меня обычная работа и жена. Жену Светланой звали. Были у нас поначалу светлые чувства друг к другу, как же без этого. Я ее называл "Мой Свет в окошке", а она меня "Главный по Свету". И то, и другое правдой было, а второе даже вдвойне, ведь работал я электриком. Несколько лет прошло, потускнела она для меня немного, стал на другие огоньки смотреть. Далеко за ними ходить не приходилось: работал я в большом женском коллективе. А со Светланой мы стали то ругаться, то мириться, то сходиться, то расходиться. В знак очередного примирения пришла она как-то ко мне с бутылкой вина, устроили мы ужин при свечах. Пил в основном я, а она как-то быстро уходить засобиралась. Ушла она, и чувствую я, что плохо мне становится. Едва успел в Скорую позвонить и дверь открыть, чтоб врачи в квартиру попали, и отключился.
Очнулся я на больничной койке, еще не зная, что это первый день моей новой, особенной жизни. Чудом врачам меня спасти удалось, около часа был я намного ближе к тому миру, чем к этому. Что-то при этом у меня в голове изменилось. Перемкнуло, профессионально выражаясь. С тех пор я всегда в сознании. Для меня теперь всегда 24 полноценных рабочих часа в сутках, сон свои восемь часов перестал забирать. Нет, уставать я не перестал, но как только подобие дремы приходит, будто щелкает что-то в голове - и сна ни в одном глазу. Других, бывает, тоже бессонница мучает, но для всех несколько дней совсем без сна - это катастрофа. Для всех, кроме меня.
Долго я к своему новому состоянию приспосабливался, изучал, что еще в организме изменилось. По врачам ходил. В московской клинике был, в немецкой. Чего-то необычного ни с помощью томографии, ни другими методами исследования в моей голове не нашли. Может, нашли бы что-то, если бы голову посверлили с разных сторон, но не такой я фанат науки, чтобы при жизни это разрешать. На том и разошлись.
Живу я теперь непубличной жизнью с новой женой и сыном. На первую свою жену я не обижаюсь, хоть и осветила она меня напоследок своим болезненным светом. Ведь странным образом именно благодаря этому я получил свой дар, или проклятие, или безделицу. Я склонен считать, что дар: мою персональную "лестницу на небеса". Человек во всем всегда надеется видеть лучшее. Видеть свет в окне. Свет, который всегда горит.