"Когда включается сознание" Арина РадиОНОВА
Глава 24. Кто на вершину сам взойдёт. Кавказская ветвь.
Все эти невероятные события, связанные со здоровьем, личными новыми ощущениями в теле Арины и её мысли о борьбе с Дьяволом совсем заслонили собой, казалось бы, неприметные события, связанные с сыном Арины. Только некоторое время спустя Арина поняла, насколько они были важны. И слова Геродота «произойдёт всё то в июле, кто на вершину сам взойдёт» относились не только к Арине, но и к событиям вокруг её сына. Потому, что в июле сын Арины запросился уехать отдыхать. Сначала Арина думала, что он, как и в прошлом году уедет с другом на море. Но Миша сказал, что они с друзьями хотят уехать во Владикавказ и посмотреть горы.
Сначала Арину, конечно же, захлестнула волна безпокойства – Владикавказ, горная столица, горячие кавказские парни, горные хребты. Хоть там сейчас спокойно, но всякое может случиться. Он, светловолосый русский парень, будет, как белая ворона среди черноволосых кавказцев. И чего его так туда тянет? Но сын успокаивал мать, что с ними едет один его однокурсник, который сам родом из Владикавказа. Они едут фактически к нему в гости, он им покажет местные достопримечательности, так что всё должно быть нормально, без происшествий. Опять-таки помня, что она должна во всём ему помогать, Арина вопреки своему безпокойству за сына, отпустила его в эту поездку, снабдив всем необходимым.
Сын вернулся из поездки невероятно довольным и воодушевлённым.
Сын рассказывал, что они побывали и во Владикавказе, и в Моздоке, и в каких-то мелких горных селениях. Он был в восторге от Кавказа, от местной кухни.
– Мама, какой там вкусный хлеб – лепёшки! Мама, какой там вкусный сыр! Мама, какое там вкусное молоко! Я таких продуктов здесь давно не ел. Это невероятно волшебный вкус! Мама, и насколько сильный духом народ там живёт!
А потом рассказал, как они поднимались в гору по склону в сорок пять градусов, что аж задыхались, настолько там разреженный воздух. Когда сын стал рассказывать матери и отцу подробности своего восхождения на вершину горы, Арине без преувеличения стало плохо, когда она представила себе всё это. Без специального альпинистского снаряжения, в обычных кроссовках и джинсах, они, безбашенные, лезли вверх, даже не задумываясь о своей безопасности, о том, что они могут сорваться. У Арины подкосились ноги, она села, слушая сына.
– Мама, какая там красивая природа! Вид с горы просто невероятен, он захватывает дух! Представь, что облака плывут рядом, на одном уровне с тобой!
Он показывал фотографии, сделанные в горах на фотоаппарат, а у Арины чёрные мухи плыли в глазах. Но она стойко слушала и восхищалась фотографиями.
– А ещё мы совершили восхождение в одну высокогорную местность, куда вообще закрыт доступ для всех. Там, высоко в горах, в давние века были горные селения и однажды, кажется, в пятнадцатом или шестнадцатом веке, туда пришёл мор – чума. И люди, заболевшие чумой, чтобы не заражать других людей, стали уходить высоко в горы, ещё выше, и там построили своё поселение, куда уходили умирать. Так, вот мы были в том поселении, где умирали люди. Я хотел заглянуть в проём окна одного каменного дома, как вдруг оттуда как вылетит огромная птица! Это было так неожиданно, что я чуть не свалился! Там невероятно интересно и завораживающе – рассказывал сын.
– Миша, вы понимали, что вы делаете? – в ужасе спросила Арина. – Ведь чума – это страшно заразное заболевание. Споры чумы могут жить веками! Как вас туда понесло?!
– Мама, не волнуйся, местные жители рассказывали, что в пятидесятые годы при Советском Союзе туда, в это чумное поселение высоко в горах, приезжали эпидемиологи в санитарных костюмах со своей санитарной станцией и обрабатывали всю местность специальными растворами. Так, что маловероятно, чтобы мы заразились, тем более, что в наш век чума прекрасно лечится.
Потом, уже без сына, Арина обсуждала этот рассказ с мужем, и, конечно, очень эмоционально, как женщина, сокрушалась о том, что молодость совсем слепа и безпечна. Но муж в этот раз настолько сильно удивил Арину, причём не столько своей прагматичностью, сколько той информацией, которую Арина до этого момента не знала:
– А что ты сокрушаешься и удивляешься, зачем его туда понесло? Это просто зов ген, от этого никуда не денешься.
– Какой зов ген? Что ты имеешь в виду? – недоумевала Арина.
– Обычная генетика. В моём роду течёт и кавказская кровь. Мне отец рассказывал, что его дед, еще где-то примерно в тысяча восьмисотом году, после какой-то из русско-турецких и персидских войн, привёз себе жену с Кавказа. Я точно не знаю, откуда, но, кажется, с Северного Кавказа. Ты не задумывалась, почему моя старшая дочь имеет такие гладкие черные волосы и такую внешность, похожую на осетинок, ингушек, чеченок или кабардино-балкарок? Потому, что в ней проявилась кавказская кровь. А вот младшая дочь и наш сын вобрали в себя доминантой русские гены – они светловолосые с абсолютно русскими чертами лица. В них переплелись исконно русские, казацкие корни предков. Но в них тоже течёт и кавказская кровь. И от казаков, и от горных джигитов в них обоих заложена такая любовь к лошадям, скачкам и безкрайним просторам русской равнины и высокогорьям Кавказа. Поэтому в Мише и взыграли кавказские гены далёких предков, и его так потянуло на Кавказ. Не удивляйся, получается, что он – горный рус.
Да, жизнь всё больше и больше открывала перед Ариной ранее неизвестные обстоятельства, которые заслуживали внимания. Арина вспомнила, как и муж, и сын постоянно зимой носили папахи, а на зимние казачьи праздники надевали обязательно белые лохматые папахи. Теперь Арина понимала, что это не только зов казачьих предков, это ещё и кавказские гены.
Арина всё больше задумывалась над характером своего сына. Какая гремучая смесь в нём переплелась – одна ветвь – абсолютно русская, донские казаки, другая ветвь – украинская, запорожские казаки, а третья ветвь – вообще кавказская. Более того, он рождён под знаком Козерога, а отец его – под знаком Овна. В нём переплелись двое двурогих, вот откуда такой неумолимый, жесткий характер, железная воля и какая-то неведомая Арине сила. Но самый главный «пятый рог» привнёс в свой характер сам сын. Он был очень немногословен. Всегда односложно отвечал на вопросы. Никогда ничего не рассказывал из своей жизни. Даже этот рассказ о восхождении в горы, стал для Арины удивительным откровением, что её сын так восторженно и многословно рассказывал о Кавказе. Арина вспомнила, как сын терпеть не мог, когда ему приходилось что-то говорить дважды или, тем более, трижды. Он требовал, чтобы его понимали с первого раза. Он редко менял свои решения. Шёл напролом, набивая шишки только своим собственным опытом, не смотря на чужие аналогичные ошибки. Он шёл по жизни только своим путём, упрямо, целеустремлённо и безапелляционно. Может это и правильно, с одной стороны. Но с другой стороны, Арина всё же считала, что на чужих ошибках тоже надо учиться, чтобы не повторять то, что уже пройдено другими. И, как мать, пыталась ему подсказывать, направлять его.
Арина стирала одежду сыну, готовила ему обеды, иногда он их ел, а иногда Арина видела, что всё стоит нетронутым. Что он ест? Где он питается? Но вопросы были только в голове Арины. Вслух задавать их было безполезно, всё равно не ответит.
Стирала одежду! Арина поймала себя на мысли, что и здесь она схватилась за какую-то невидимую нить. Арина собрала грязные рубашки, футболки сына, и постельное белье, разложила их на кровати и поняла, что не так. Вся одежда сына и постельное бельё были в кровавых пятнах. Раньше Арина не замечала этого, а теперь задумалась.
Где-то с возраста семнадцати лет, на спине, верхней части рук и груди сына появились прыщи, которые лопались и вместе с белой сукровицей в сердцевине, кровоточили, оставляя кровавые пятна на одежде. Арина в своё время пыталась их лечить разными способами, давала антибиотики сыну, настои трав, мазала то спиртом, то салициловой мазью, но они не проходили. От антибиотиков на какое-то время они исчезали, но затем появлялись вновь. Арина не могла часто давать сыну антибиотики, так ведь можно убить иммунную систему организма. Прыщи не безпокоили сына, он к ним привык и потом запретил матери к ним даже прикасаться. А прыщей было много. Они целыми цепочками располагались на лопатках и рёбрах спины сына. Такое ощущение, что это, как метки какие.
Кровавая одежда, одежда, запятнанная кровью. Что-то бродило в голове Арины, где-то она что-то такое читала, но не могла вспомнить где. Почему он сейчас не позволяет даже притронуться к своим прыщам? Ведь раньше он позволял их удалять и лечить, теперь – нет. Странно, подростковый период гормональной перестройки организма сына давно прошёл, а эти прыщи всё равно остались и не поддавались лечению. И вообще сын стал очень странным в последнее время. У её сына был свой ход мыслей в голове, пока не понятный матери. Да и как же ей было понять его немногословность, когда она практически ничего не знала о нём, о его школьной и личной жизни. Но когда она это узнает, это перевернёт всю её жизнь! Потому что это будет страшнее всего того, что прошла она в годы борьбы с Тьмою. Но это будет пока впереди.