Я вышел из метро на Маросейку по скользким гранитным ступеням покрытым серо-желтой жижей. Слева на углу стояла Шоколадница и как-то затасканно улыбалась ярко-красными напомаженными губами. Нет. Не мне. И даже никому. Она улыбалась вообще. Работа у нее такая. Она была одета в бежевое платье до колена, тёмно-коричневый фартук ее едва прикрывал дыры на черных чулках в крупную сетку, он достигал середины колен и был значительно длиннее платья.
На ногах ее красовались новенькие калоши с красной подкладкой.
; - Кшш - сказал ей я.
; - Шкккшш - ответила она провожая меня взглядом карих глаз.
; ; Я сделал пару шагов вверх по Маросейке, но звук колоколов заставил меня остановится. Звук падал на головы прохожих бронзовыми болванками сверху, с колокольни Храма Святителя Николая в Кленниках. Некоторые из прохожих замерли и принялись истово креститься. Попрошайка стоящая на коленях у стены храма решила воспользоваться ситуацией и добавила громкости:
; - Людии-ыы добрыйааа! Ай, да не примитя-ааа за оскорбленийо-оооо! Ай детки, мои детки, ай соколики мои-ыыы ясныя-ааа! Ай с голоду да помираюуууууть! Ай нету папки у них, ай нету мамки-ыыыы!!! Ай, да помогите милыя да копеекой-ййй!!!
Ах да за ради Христа-Спасителя-аааа!!!
Кто-то сердобольный бросил ей в кружку засаленную пятисотрублевую купюру. В черных глазах попрошайки сверкнул адский огонек и тут же потух, но рука в грязной изорванной перчатке уже схватила купюру и спрятала во внутреннем кармане стеганой серой фуфайки. Она принялась голосить ещё громче и противнее, хотя казалось что противнее уже невозможно.
Откуда-то со стороны Покровки раздался шум тракторных моторов. Он нарастал приближаясь. Я повернулся в сторону откуда доносился шум и увидел процессию снегоуборочной техники медленно движущуюся мне навстречу. Во главе процессии шел трактор "Беларусь" с откидным верхом с включенными мигалками красно-синего цвета. За рулём сидел монгол в черной кожаной косухе покрытой стальными заклёпками и шипами, к плечам были прикреплены волчьи хвосты, на голове его была черная бондана, в ушах и носу сверкали огромные стальные кольца. Левой рукой он небрежно рулил, а в правой руке сжимал огромное копьё на древке которого развевался черный флаг с черепом и костями. За трактором двигался прицеп в котором были установлены огромные мощные колонки изрыгающие угрожающие звуки.
Ирр-гирр-гир-даргир-дар-морртэ!!!
Ирр-гирр-гир-даргир-дар-морртэ!!!
Ирр-гирр-гир-даргир-дар-морртэ!!!
Проезжая мимо Шоколадницы он сурово глянул на нее и приподнял правую бровь. Шоколадница схватила подол бежевого платья и задрала его выше головы, обнажив скрывающийся под ним пояс верности. Амбарный замок средних размеров призванный поддерживать целостность пояса был вскрыт и беспомощно висел цепляясь за проушину своей дужкой. Из замка торчал ключ отполированный частыми прикосновениями человеческих пальцев.
За прицепом трактора двигались тяжелые мотоциклы-снегоуборщики с огромными широкими колесами и полированными скребками из нержавеющей стали отбрасывающими снег с дороги к обочине. Управляли мотоциклами здоровенные монголы в черных косухах, волчьих шапках и огромных крагах с меховыми отворотами. К каждому мотоциклу сзади вертикально были прикреплены большие черные пики с нанизанными на них черепами людей и животных. К последнему мотоциклу уздечкой была привязана маленькая красная в зелёное яблоко восьминогая лошадка которая ловко семенила за процессией перебирая своими восемью ножками.
Я проводил взглядом эту нелепую кавалькаду и двинул дальше вверх по Маросейке. Когда миновал постоянное скопище малолеток у Макдональдс и проходил мимо "Бристоля", то обо что-то споткнулся и растянулся на тротуаре больно ударившись лбом об угол криво уложенной гранитной плитки. Кто-то подал мне руку и помог подняться. Кровь из раны на лбу заливала глаза и я достал из кармана носовой платок. В это время раздался убедительно ласковый но неуловимо зловещий голос.
- Ничего. Заживёт. Главное то, что мы умрем и попадем в рай, а они просто сдохнут.
; Я прошел несколько метров и стал в сторонке у стены чтобы привести себя в порядок. Когда остановил кровь, то увидел что у дверей "Бристоля" стоит человек в черном костюме и пальто лет шестидесяти. Светлые редкие волосы на голове, глубокие залысины, глубоко посаженные глаза, тонкий длинный нос. Пальто на уровне талии было перевязано черным поясом от кимоно. Отчего-то он показался мне очень знакомым. Мимо него проходила женщина лет пятидесяти. Он сделал ей подножку и когда она так же как я упала на тротуар, протянул руку и помогая подняться сказал:
; - Ничего. Заживёт. Главное то, что мы умрем и попадем в рай, а они просто сдохнут.
; - Ой! Спасибо большое! - ответила женщина.
Я пошел дальше обойдя по проезжей части закрытый на ремонт фасад дома, миновал посольство Белоруссии и повернул налево на Армянский. Когда я уже собирался нырнуть в знакомую арку во дворе за которой меня ждала Лора, навстречу из темноты мне вышли двое марсиан. Один из них показал мне чилим и подмигнув своим огромным глазом-блюдцем, сказал:
; - А?
; - Ага - ответил я.
Мы с марсианами отошли в темный угол. Через минуту из арки вынырнул высокий силуэт и посмотрел в нашу сторону. Маленькие стекла очков его блеснули отразив свет уличного фонаря. Это был летчик. Он громко заорал: " Что вы тут делаете?!!" И не обращая внимания ни на кого принялся рассказывать:
" А я сегодня ногу индейки готовил!! Вооот такую!!!" И он развел руки на расстояние сантиметров шестьдесят. Я спокойно спросил его: "Ты когда ногу покупал там на витрине аппарат Илизарова не заметил?"
Продолжение планируется))
Ирр-гирр-гир-даргир-дар-морртэ!!!
Часть вторая.
Тирекс.
Один из марсиан, кажется его звали Прохор, вынул из кармана аппарат Илизарова, быстро приладил его к руке товарища и вызвал телепарту. Не прошло и пяти секунд как она зависла над нашими головами метрах в пяти над землёй, сверкая и переливаясь золотисто-фиолетовыми боками. В днище ее открылся круглый люк и мы оказались в; луче красного света диаметром примерно в один метр. Мы с летчиком инстинктивно вышли из луча, а марсиане тем временем вплыли по нему в титановое чрево телепарты. Через секунду ничего не осталось.
"Телепартировались!" - сказал летчик и с умным видом посмотрел на меня многозначительно поджав губы.
"В натуре." - ответил я чтоб хоть как-то нивелировать пафосность момента.
Рядом был проход во влажное, пышущее истомой лоно Лоры, и мы будучи не в силах более сдерживаться вошли в него.
Топая ногами мы скатились внутрь по мохнатому наклонному подиуму и повернув замерли перед ее многососковой грудью. Грудь была хороша, она была полна разными видами молока на любой вкус. Здесь было молоко чёрное, белое, крепкое и не очень, фильтрованное и нет, выдержанное в бочках из-под бурбона, и совершенно молодое, со вкусом тыквы, малины, гашиша, яблок, груш и ещё неизвестных науке плодов, кислое, сладкое, терпкое, вязкое, густое и лёгкое, почти прозрачное. В центре всего этого великолепия возвышалась огромная фигура Шивы Антуанского. Его чистое и доброе лицо излучало свет любви безусловной. В острых живых глазах читалась мудрость и знание человеческой природы уходящее своими корнями в глубокую древность. Посреди высокого лба, чуть выше линии бровей полыхал ярким зелёным светом третий глаз. Да что там говорить! Даже подмышки его двенадцати рук источали глубокий аромат солода и хмеля. За движением этих волшебных рук можно было следить бесконечно. Они летали между сосцами Лоры подставляя бокалы и наливая молоко, насыпали орешки и снэки в блюдца, с легким шуршанием считали наличные, показывали фак,; щелкали пальцами и пожимали руки. Мы с летчиком замерли пред ним в немом восторге. Прожектор зелёного третьего глаза сфокусировался на наших бледных лицах. Правая верхняя рука поставила передо мной на стойку бокал утреннего стаута. Перед летчиком уже стояла рюмка с кальвадосом.
"Ну! Будем!"- изрёк летчик. И поднес кальвадос к губам. В этот миг из глубины лона Лоры раздался рёв тирекса, вскоре появился и он сам.
Глаза его смотрели в разные стороны, он шел покачиваясь из стороны в сторону и если бы не могучий усеянный шипами хвост, то потерял бы равновесие и рухнул.
Медленно он проплелся мимо нас в туалет. "Пора домой парню." - сказал Шива Антуанский и вызвал такси для тирэкса. Я тоже решил отлить и зашёл в туалет. Тирекс стоял у ближайшего ко входу писуара и намеревался справить нужду. Когда я проходил мимо он встрепенулся и резко развернулся. От неожиданности я сам вздрогнул и спросил: "Ты чего?!"
"А ты чего сзади заходишь?"- ответил Тирекс и посмотрел левым глазом мне в нос, а правым - в левое ухо.
-Давай рассуждать логически. Я пришел отлить. Для этого нужен писуар. Первый занял ты. Для того чтобы пройти ко второму мне надо было пройти у тебя за спиной. Логично?
- Логично.
В глазах Тирекса на минуту вспыхнула искра разума. Я стал у второго писуара и все время пока я справлял нужду он не спускал с меня подозрительного взгляда.
Не скрою, находиться с ним рядом было неприятно. Одно слово - ящер.
; Проходя мимо стойки я услышал что летчик рассказывает историю уже достаточно громко. У него на голове была форменная; белая фуражка космической авиации. На груди сверкала звезда героя мира.
Я подумал: "Хорошо. Пока одна."
И пошел на кухню заказать чего-нибудь поесть. Когда я вернулся к стойке на летчике был шлем от скафандра. Слышно его было не очень хорошо и я предложил ему поднять стеклянное забрало. Так он и поступил, но тут же я заметил неодобрительный взгляд Шивы. А может мне просто показалось.
"Там в бункере Адольф и Ева с друзьями. Не хотите поздороваться?" - сказал Шива.
Летчик пошел в бункер, а я на улицу покурить. В темный дворик падал свет из окон соседнего ресторанчика вход в который был со стороны Покровки. Я подошёл чуть ближе.
В зале было занято три столика. За каждым из них сидело по две женщины средних лет. Объединяло их одно. Все они время от времени с какой-то безнадежностью во взгляде оглядывались по сторонам озирая полупустой зал.
; Я вошёл в Лору и спустился в бункер. За столом сидели Адольф и Ева. Оба устало улыбались. Напротив них сидел летчик. Вся грудь его была в орденах и медалях, в руках он сжимал мегафон и рассказывал им историю о том, как вражеский снаряд разорвал его истребитель пополам и он совершил посадку на половине самолёта предварительно сбив два самолёта противника.
Я поздоровался. Рассказал стишок. Меня попросили ещё и я сделал. Затем пошел на кухню за плескавицей из мяса питона.
Когда я вернулся у летчика вместо головы был только череп. Он выдавливал в рюмки с кальвадосом стоящие перед Адольфом и Евой какую-то светлую полупрозрачную жидкость из того, что было в его окровавленных руках.
"Что это?" - спросил я. "Это норадреналин. Свежак. Из моих надпочечников. Будешь?" - ответил летчик. Я сказал: "Давай!".
; Норадреналин летчика был трудной жидкостью. Первая проблема. От него хотелось летать. Проблема номер два. Хотелось совершить подвиг. Не просто какой-нибудь серенький богобоязненный подвижок, а настоящий, разнузданный в своем неприкрытом геройстве подвижище! Но нам с летчиком нужно было время чтобы стабилизироваться. Лучшим способом была медитация с аппаратом Елизарова. В Лоре был человек в старом кожанном портфеле которого кроме синих нарукавников и счёт всегда лежала парочка новехоньких Елизаровских аппаратов. Это был Елизар Конев. Нам надо было сделать всего лишь несколько шагов, но мы не могли выйти из бункера. Ноги летчика пустили корни. Они вростали в пол бункера кроша и раздавливая керамогранит пола. Он стоял широко расставив руки и прогревал двигатель на холостых оборотах, за его спиной все быстрее и быстрее раскручивался трехлопастной пропеллер. На голове летчика был кожаный шлем с очками, на груди было множество кнопок и тумблеров с красными предохранительными крышками. " Ещё нельзя!" - подумал я и увидев на груди летчика самую большую грибообразную красную кнопку ударил по ней кулаком. Звук двигателя стих. Лопасти пропеллера остановились. Я изо всех сил крикнул: "Елизар!!!"
В бункер вошёл Елизар, быстро оценил ситуацию, достал из портфеля первый аппарат и с размаху огрел им летчика по голове. Затем достал второй и повторил тоже самое со мной.
Я почувствовал себя стабилизированным. Посмотрел на летчика. С ним все было в порядке. Стальное забрало средневекового рыцарского шлема было отполированным до зеркального блеска. Панцирь с золочёными накладными деталями тоже сиял. Плечи были накрыты мантией из горностая, зелёные панталоны и красные трико смотрелись отпадно. В правой руке он держал скипетр, в левой здоровенного рыжего кота за шиворот. Кот истошно орал.
"Зря ты так с ним!" - сказал я.
"Это не я. Это мое альтер-эго!" - ответил летчик и в ту же секунду вместо кота в его руке появился пистолет Маузера с пристегнутой деревянной кобурой.
Елизар посмотрел на нас и видимо оставшись удовлетворенным тем что увидел, произнес: "Ну теперь, можно. Давайте, ребята!"
Мы вышли во двор и взлетели в небо. Мы поднимались все выше пока вся Москва не оказалась под нами далеко внизу. Отсюда было намного легче оценить масштаб предстоящей работы.
; - С чего начнем?
; - Давай с мавзолея?
; - Поехали.
Мы спикировали вниз на Красную Площадь и преземлились на гранитной крыше ленинской усыпальницы. Первым делом мы вырубили на крыше красивую надпись: "Костян и Игорян были здесь." Потом я немного подумал и добавил три восклицательных знака. " Нет. Это как-то совсем уж пошло. Не подвиг, а банальное хулиганство." - сказал летчик.
; - Слушай, летчик, а давай его уберем?
; - Куда?
; - Куда-куда. На луну!
; - Сказано-сделано!
Мы поставили в центре крыши мавзолея аппарат Елизарова и активировали его. Здание мавзолея начало приподниматься с треском и грохотом вырывая из-под земли четыре секретных этажа не видимых не посвящённым. В какой-то момент мавзолей вышел из грунта полностью и завис над площадью. Из разорванных труб текла вода и нечистоты, поврежденные электрические кабели искрились.
Мы с летчиком подхватили его на руки и с силой толкнули вверх.
- Пошел! Пошел родимый!
- Улетай и не возвращайся! Иди на луне коммунизм строить, гнида!
Мавзолей пошел вверх ускоряясь. Через пару минут он превратился в черную точку на фоне жёлтого диска луны.
; Но дело не было завершено. На брусчатке площади зияла большая квадратная черная дыра.
-И чё с ней делать?- сказал летчик:; ; ; ; ; -; Может парковку?
- Да ну... Может лучше место для курения? Такой стеклянный павильончик для курения. И форму как у мавзолея сделаем, чтобы народ не возмущался.
- А давай может паб? Ну если курить можно, то почему не выпить? И название есть. " У Ильича".
- Да. Точняк! Полетели к Шиве. Подбросим идейку для бизнеса