– Как мужчина ты меня больше не интересуешь, – сказала она буднично, спуская ноги с постели.
Посидела немного, посмотрела на него искоса. Просто, без лукавства или иронии. Просто посмотрела. Может быть, чтобы убедиться, что он всё ещё здесь.
– Чаю хочешь?
Какой чай после такого заявления? Он хотел было вспылить, спросить в ответ, а что она из себя представляет как женщина, кто дал ей право говорить подобное?
Не глядя, увидел перед собой её костлявую плоскую со всех сторон фигуру, как она в их первый раз медленно раздевалась, стоя у спинки кровати. Без волнения, без стыда, даже ложного, наигранного. Без кокетства, без желания произвести хоть какое-то впечатление. Раздевалась так, как будто они были женаты триста лет и нужно, как обычно, лечь в привычную и давно обрыдшую постель.
Вспомнил, как пытался её ласкать. Нашёл на плоской ребристой поверхности один за другим два крупных соска, пожевал слегка, ощутив их пресный вкус. Хотя бы тёплые, хотя бы откликаются. Вспомнил, как гладил её по костистым бокам, как добрался до большого для такого худосочного тельца лобка, нашёл чуть ниже две тоненькие складки, а между ними разработанную щель.
Всё было странным. Одно не соответствовало другому. Казалось бы, если крупный костистый лобок, то и половые губы должны быть мясистыми, сочными. Нет, не так. Ну, хорошо, тогда почему у неё влагалище – не узкий лаз, а целый тоннель? Причём створки тоннеля не смыкаются ни до входа в него, ни на выходе?
Пусть скажет спасибо, что он вообще смог с ней. Могло ведь просто ничего не получиться.
Он вспомнил, как она ходила за ним по пятам, появляясь на собраниях в его коллективе, благо вход всегда был свободным. Ни с того, ни с сего вставала и начинала читать восторженные стихи о солнце, небе, природе, как славно жить. Стихи ему не нравились, они не были похожи даже на ритмизованную прозу. Какая там поэзия! Однако всегда удивляла её энергия и непонятный восторг.
Однажды она пригласила его на прогулку. Они прошлись по набережной. Она опять начала что-то восторженно говорить. Он не удержался, и спросил, глядя ей в глаза и с трудом сдерживая раздражение:
- Чему ты всё время радуешься?
- Да ты что? Посмотри, какое небо, какое солнце! Тучка висит, значит, будет дождь. Это же здорово!
«Она идиотка, что ли? – в сердцах думал он. – Интересно, а как женщина она что из себя представляет? И в постели такая же восторженная? Это может быть интересно… Дети есть, да. Двое. Где муж? А бог его знает. Сбежал, наверное, от её восторженности».
Первый раз он начал быстро, торопился, боясь, что от всего этого телесного антуража эрекция пропадёт, и он даже довести дело до конца не сумеет. Но ничего, справился. Правда, завершил всё достаточно быстро, зато хорошо, вбросив куда-то в тоннель немного ценного биоматериала.
Чувствовалось, что она хочет ещё. Он положил её ладонь себе на низ живота. Она поняла, взяла отработавший член в руку, потом в рот. Минет оказался таким же худосочным, как и она сама. Помусолила во рту, ладно что подняла. Не выпуская из кулака, села сверху. Подвигалась вверх-вниз.
Он прикрыл глаза, чтобы не смотреть на торчащие рёбра и чтобы ощущать только, как кости таза бьют ему в пах с обеих сторон. Больно, но терпимо. Вот, наконец-то…
Она слезла с него, как с велосипеда. Уселась на край кровати и выдала эту свою коронную фразу.
С языка сняла, блин. Сам хотел ей сказать, что как женщина она его теперь вообще не интересует. Опередила.
……………………………………………………………………………
Спустя год он увидел её под ручку с каким-то плечистым рослым мужиком. Квадратная челюсть мощно выступала вперёд. Свирепый взгляд маленьких глаз шарил вокруг и искал, кого бы расплавить… Нашла себе удовлетворителя? Только ему-то зачем этот восторженный скелет?
Не хватало ещё этим заморочиться…