Разные разности Часть III Глава II

Сергей Романюта Лизнёв
С государством, как общественным образованием, изначально картина несколько иная. Попытался и не смог вспомнить  хоть одно из ныне существующих государств, гражданами которого являются представители только одной национальности, наверное и нет таких.

Принцип образования государства конечно же схож с принципом формирования нации, но если национальность: это жили люди, например, в одном каком–то лесу, долго жили, переженились, перемешались между собой и в конце концов стали похожи друг на друга, то есть всё происходило как бы само собой, то образование государства, это изначально принудительное действие.

Выращивайте хлеб, охотьтесь, занимайтесь ремеслами, а чтобы вам никто не мешал этим заниматься и не держать постоянно под подушкой топор я вас буду защищать. За это вы будете отдавать мне часть своей добычи или урожая, или того, что сможете наремесленичать.

Если перевести на современные реалии, то получается крышевание в чистом виде. Просто кто–то первым «на районе» догадался, что не обязательно горбатиться на пашне и жить безбедно. Да и воевать приходится не каждый день, а работать каждый.

Отсюда и войны на межгосударственном уровне – «это моя корова, и я её буду доить». Внутренние разборки – несогласные будут наказаны, имущество предано огню, а чтобы другим неповадно было.

Вот такая вот простецкая теория возникновения государства как такового. Наверняка есть другие версии на этот счет, принятые и дискутируемые в научном сообществе, но я представителем науки не являюсь, поэтому придумал свою, а что, имею право.

***

Все без исключения государства созданы группой людей гораздо меньшей по численности, чем население созданного ими государства. Вот и получается, что все государства несправедливы по своей природе. Справедливость возможна в формате одной семьи, это когда каждому по куску хлеба, по миске супа, или одна большая миска и все зачёрпывают по очереди, а если кто решил черпануть лишнего, получает ложкой по лбу.

В масштабах государства такое невозможно. Каждый  занимается  чем–то отличным от занятий другого, кто–то вообще ни черта не делает, а жрать хочет. Вот и начинаются сложности в виде более–менее справедливого примирения, а чтобы граждане не перегрызлись между собой и не поубивали друг дружку. Государство усложняется принятием законов, как ни крути, а заботится о внутреннем спокойствии на подведомственной территории надо, иначе придут соседи, всё завоюют и сами станут править, и владеть всем.

Любой закон это сдерживающий фактор направленный на ограничение свободы конкретного человека, так сказать, на всякий случай.  Не помню, кто сказал, что если закон перестали нарушать, он устарел. Правда это несколько из другой «оперы», но всё равно показательно.

***

Как и любой человек, государство, поскольку населяют его люди, стремится к развитию и развивается, иначе прекращает своё существование поглощаясь более сильным и успешным соседом. Поэтому  ему надо стать большим, сильным и богатым. Достигается это как принятием соответствующих законов, способствующих развитию тех или иных приоритетных направлений в развитии, так и наличием какой–то идеологии или национальной идеи, что впрочем одно и то же.

Поскольку любое государство не может состоять, например, только из одних ткачей или гончаров, то есть, население его разнородно как по своим занятиям, так и по имущественному статусу, то и принимаемые законы пестрят своим разнообразием и запутанностью. Чем общество сложнее по своему составу, тем им сложнее управлять, вернее, указывать какое–то направление в развитии, иначе бардак получится – кто в лес, кто по дрова.

На свет появляется идеология, которая служит этакой сдерживающей и направляющей силой на уровне чувств. Если закон, это сфера деятельности разума:  выгодно–не выгодно, эффективно–не эффективно, то идеология, это сплошная игра на мечтах и желаниях человеческих. Она создается разумом, а используется исключительно чувствами.

***

В средние века таким мощным идеологическим фактором являлась религия. Что уж говорить, если во времена правления Ивана Грозного пение нерелигиозных песен считалось чуть ли не смертным грехом, а уж дурным тоном, это однозначно.

На смену религиозной идеологии пришли другие, известные особенно по истории XX века. И что интересно, как нацисты, так и коммунисты, церковь, мягко говоря, не особо жаловали.

Но совсем без идеологической составляющей в своей политике любое государство существовать просто не сможет. Чувства граждан по отношению как к своей стране, так и к другим странам, должны быть задействованы и направлены в нужном направлении.

Анекдот из 70–х годов: «Мужик включает телевизор, а там Брежнев выступает. Мужик начал переключать каналы. По одиннадцати каналам выступает Брежнев. Переключает на двенадцатый, на экране морда, со словами: «Что, ………, переключаешь? За тобой уже выехали».

Однако чрезмерное обилие и засилье идеологией только вредит самому процессу развития государства и как следствие, такое государство обречено на недолгую жизнь. Тоталитарные режимы, где одно направление движения и мышления, по приказу сверху, является приоритетным перед другими направлениями, хотя цель остается одной и той же, долго не живут. Наглядный пример, это время существования СССР и Третьего Рейха.

Повествование получается каким то сумбурным, ну да ладно, как говорится, чем богаты…

***

А еще, изначально, любое государство озабочено сохранением своей безопасности, своего существования как такового. С безопасностью от посягательств извне всё понятно и вряд ли кем–то осуждаемо.

Но, в один прекрасный день, в некоем царстве–государстве наступает такой момент, когда злободневной становится безопасность изнутри, и не только от шпионов явных и зашифрованных, но и от граждан это царство–государство населяющих.

С этого момента население и государство воспринимаются как нечто разнородное, чуть ли не взаимоисключающее друг друга. Идеальное государство, это государство в котором нет населения, флаг с гимном есть, а тех, кто эти флаги должен носить и гимн распевать, нету. Что замечательно и примечательно, законов никаких не надо – красота да и только! Но в подтверждение невозможности существования идеала как такового, приходится мучиться и как–то приспосабливаться друг к другу , населению к государству, государству к населению. Поэтому придумываются и создаются службы различной внутренней безопасности, а это как не крути, уже пограничное состояние начала конца.

С внешним врагом, лютым, не сказать что проще, скорее понятнее. К примеру, приперлись какие–то незваные гости в деревню, начали безобразничать. Жители  деревни обиделись, вышли. Мужики хулиганов оглоблями отходили, а бабы им же глаза повыцарапывали, и всё – полный порядок, простенько и со вкусом.

С внутренним «врагом» сложнее. Его совершенно необязательно придумывать, он находится в двух состояниях сразу – он есть, и его нет. Чем больше государство и соответственно народа в нем живущего, тем больше всякого рода отщепенцев, начиная от «любимой до слёз» пятой колонны и заканчивая самой обыкновенной шпаной.

А вот в маленьком царстве–государстве участковый один на несколько деревень и тот от безделья на основной работе пчёл разводит или садом занимается. Единственное поле битвы – борьба с самогонщиками, но они неистребимы.

***

Но и маленькое государство, помимо внутреннего врага, которого днём с огнём не сыскать, должно заботиться о своей безопасности со стороны внешнего врага.

Здесь иногда картина несколько, как бы это покультурнее сказать, проститутообразная получается. Государство маленькое, сосед рядом большой. Ясно дело, в случае чего, «мявкнуть» не успеешь.

Только вот дело в том, что нахрен ты большому соседу не нужен. Был бы нужен, давно уже был бы в его составе, никуда не делся бы и никто бы тебя не защитил, потому что ты не только большому соседу нахрен не нужен, но и всем остальным тоже.

Но дабы подчеркнуть свою значимость, не иначе, начинается публичное заголенье филейных частей тела с приглашением пользоваться за весьма символическую плату. Сравните поведение и состояние двух никчемных бабенок: одну «пользуют» от случая к случаю, а вторую «пользуют» на постоянной основе, причём пользует один и тот же. Правда он извращенец и предпочитает противоестественные формы соития, но это ерунда. Первая фактически беззащитна, вторая тоже фактически беззащитна, но уверена что защищена. Пользуют–то постоянно, отсюда и уверенность.

***

Небольшие нейтральные государства самодостаточны по своей сути потому и существуют дольше без каких–либо серьезных изменений внутри, чего не скажешь о небольших государствах, являющихся активными политическими и «военными» игроками на международной сцене.

Это точно также, как войти в вольер где на постоянной основе живут два тираннозавра и постоянно между собой грызутся, и предложить одному из них чего– нибудь вкусненького. Не знаю как насчет поровну, но то что сожрут – без сомнения. Лучше не суйся, целее будешь…

В XVII – XVIII веках, Швеция воевала со всеми подряд, лезла в каждый европейский межгосударственный скандал за что периодически и получала по шапке, одна Полтава чего стоит. А потом плюнули, объявили себя страной нейтральной и живут себе припеваючи. Не думаю что объявив нейтралитет, они многое потеряли, скорее выиграли. Сведены практически на нет угрозы прекращения существования и целостности страны, как со стороны внешних сил, так и сил внутренних в лице недовольного населения призывающего «к топору». И наплевать им на чрезмерную весомость и значимость, своя рубашка ближе к телу.

***

У крупных и активных в политическом отношении государств рисков для внутренней нестабильности гораздо больше, не говоря уж о недовольных соседях и не соседях. Поэтому они и вынуждены содержать огромную армию и не менее огромную полицию, ну и так далее. Выгоды от такого «поведения» для государства конечно же есть, но цена за это слишком уж высока. А с другой стороны посмотреть: а что делать, если это государство таким уродилось?

Кроме того, для того чтобы подольше оставаться на плаву в активном состоянии любому государству просто необходимо быть пластичным и своевременно откликаться на изменения жизни, которая, как известно, не стоит на месте. Это как взаимоотношения женщины, стремящейся выглядеть на все сто, и моды.

Ну и разумеется проблема с людьми пришлыми. Своими они станут в государстве разве что через несколько поколений, если захотят стать, что в большинстве случаев крайне сомнительно. Не от хорошей жизни люди едут на чужбину. По словам моего знакомого из Таджикистана, всё его многочисленное семейство за год зарабатывает столько, сколько он за один месяц работая в России.

Он, мой знакомый, работает у нас давно, уже имеет российское гражданство, но дом построил у себя на родине и перевозить сюда свою семью не собирается. Здесь он зарабатывает деньги, а живет там, в своем Худженте. Иностранцы, работая в государстве, даже не по заданиям своих разведок, работают на экономику страны и как бы против страны, в которой работают, в целом. Увы, но это так.

Национальный вопрос портит народонаселение не меньше чем квартирный, причём на протяжении всей более–менее внятно известной истории человечества. Это тема как минимум для отдельной главы, а то и книги. Но по этому поводу написано перенаписано очень много, поэтому по новой «расшифровывать» этот самый национальный вопрос не вижу смысла.

А самое главное и основное – государство, оно как человек, рождается, растет, развивается, затем стареет и в конце концов умирает. Всё как всегда и как у всех, по–другому не бывает.