– Кхм. И долго ты собираешься так бегать?
– Ххх… ххх… Дорогая, ххх… ты не знаешь, куда я мог положить… ххх… сумку с документами? Ох, боже мой!... У меня такси через пять минут!...
– Да вот же, на тумбочке, прямо у тебя под носом.
– Ахх, чёрт, спасибо!... Фуух, я так испугался. Вся поездка… ххх… чуть не псу под хвост…
– Ну и пошла бы твоя поездка псу под хвост. Ты же сам не очень хочешь туда ехать.
– Ну да, но надо!... Я всем обещал, да и это необходимо для работы, я сам понимаю.
– Устроил тут какую-то бузу. Всё утро по квартире носишься. Это тоже необходимо для работы?
– Ах, блин, прости! Да, я понимаю, что всех тут уже взбесил, но я всегда нервничаю перед поездками, особенно на самолёте. Такси эти, проверки в аэропортах… Всё время боюсь, что что-нибудь забуду… Извини, я знаю, что это очень раздражает, мне очень стыдно… Я всё надеялся, что привыкну, но…
– Да хватит тебе извиняться, я не злюсь на тебя. Просто что у тебя за работа такая, что приходится столько нервничать из-за неё?
– Ну а как ещё? Чтобы не нервничать, это надо ночным сторожем работать. Сидишь себе… Я так не могу. Пять лет в универе проучиться, чтобы сторожем стать? А тут всё-таки работа серьёзная. Ну, трудно бывает… Но там, где не трудно, и платить ничего не будут. Я должен стараться.
– Чтобы что?
– Чтобы деньги были в семье.
– Мы уже сто раз об этом говорили. Лучше бы у нас было денег втрое меньше, но ты бы не ураганил по квартире вот так, как сейчас!
– Ну, извини, я всё, я сейчас уже уйду, и у вас тут будет тихо и спокойно. Чёрт, я знаю, что уже всех достал…
– Ррррр! ХВАТИТ УЖЕ ИЗВИНЯТЬСЯ! Я не об этом тебе говорю! Ещё раз услышу и…
– Прости!
– «Добрый день. Ваше такси прибыло. Время бесплатного ожидания – 15 минут. Машина – серый «Шевроле», номер триста девяносто…»
– О! Всё, мне пора! Ну, счастливо, давай, пока!
– Пока! Удачно тебе долететь! Эй, дети! Папа уезжает!
– Пока, пап, может, ты наконец-то сможешь отдохнуть, когда вернёшься.
– Угу, а то ты всё время такой усталый. Я уже не помню, когда мы вместе куда-нибудь ходили.
– Да, ребят, мне очень жаль, простите, ну, вот такая жизнь… Я тоже надеюсь, что удастся отдохнуть… Ну, счастливо, давайте, скоро увидимся.
– Фуух… Из дома вышел. Самое трудное позади… Блин, ну что я за человек, одни проблемы от меня… Вместо того, чтобы нормально проститься, устроил дома суматоху. Ну, теперь они отдохнут от меня, хоть это хорошо… Муж, блин, и отец… Геморрой ходячий… Одна суета. Сходить куда-нибудь… Да, точно, надо сходить с ребятами, в кино, или на аттракционы… а то что я за отец такой, детям так мало внимания уделяю… Это плохо. Им наверняка скучно с таким отцом, никаких развлечений… Не очень-то я люблю все эти парки аттракционов. И с женой тоже надо, хоть в кафешку какую-нибудь зайти. Поесть вкусно. И купить ей что-нибудь – пальто красивое или сапоги… Женщинам обычно нравится красивая одежда, думаю, она будет рада. А то у меня столько дел, ей наверняка скучно всё время видеть мою усталую рожу, а тут хоть какая-то компенсация… Так, первый этаж. Ну-ка, где тут этот «Шевроле»? А-а, вижу… Добрый день!
– Добрый. Во Внуково?
– А? Д-да.
– Садитесь, поехали.
– Алло!
– Привет! Ты уже в аэропорту?
– Привет! Нет, в такси еду.
– Слушай, тут изменилось кое-что. Как вернёшься, надо будет сразу заехать на работу, зайти в бухгалтерию, оформиться… Шеф сказал, что бумажки, которые ты привезёшь, сразу пойдут в дело. Иначе мы можем не успеть к отчёту.
– Но ведь дедлайн ещё не скоро…
– Мы тоже так думали. Но в этом году его сделали на месяц раньше.
– Чёрт!
– Дружище, мы тебе очень сочувствуем. Ну вот такая хрень. Сам знаешь, как это бывает. Но сейчас всё на тебе…
– Тьфу, дерьмо! Ну какого ж хрена…
– Полный отстой, мы сами тут на ушах стоим. Но без этих документов дальше никак. Мне очень жаль. Шеф сказал, что в честь твоего приезда устроим сабантуй, накормим тебя вкусно... Так что ты не грусти, всё будет хорошо!
– Ладно, я понял. Ну, пока…
– Счастливо! Удачно долететь!
– «Уважаемые пассажиры, мы рады приветствовать вас на борту нашего самолёта, совершающего рейс Москва-Пермь, номер двести девяносто три, просим вас занять ваши места и отключить ваши телефоны и другую электронную аппаратуру».
– Ну вот, кажется, можно расслабиться. Мне иногда кажется, что переезды, перелёты – самое лучшее время в моей жизни. Ничего не надо делать, не разговаривать ни с кем, не решать проблемы… Ничего от тебя не зависит. Мобильник выключен, интернета нет. Сел в кресло и глядишь себе в окошко. Там интересно – целая жизнь мимо пролетает: дома, деревья, люди, ну, это если в поезде едешь. И в самолёте тоже классно: облака – такие красивые! У меня как раз место у окошка, здорово! И, похоже, соседнее кресло пустое, это совсем хорошо, никто не будет меня под локоть толкать, и не придётся никого просить подвинуться, чтобы выйти в туалет.
– «Уважаемые пассажиры, пожалуйста, прослушайте инструкцию о безопасности во время полёта»…
– Уахх, как хорошо. Сейчас взлетим, и будет тихо и спокойно… Там, в Перми, надо будет шевелиться, с кем-то встречаться, что-то обсуждать, договариваться, принимать решения. И обратно когда вернусь – тоже возни не оберёшься. Даже и помимо работы. Семья: мне кажется, я очень мало для них делаю. Я зарабатываю деньги. Я хожу за продуктами, я хожу с детьми в поликлинику, я помогаю жене с уборкой квартиры, посуду мою, – ведь ей тяжело всё это одной на себе тянуть, она тоже работает. Но она всё равно какая-то не очень радостная, значит, я что-то делаю не так, или делаю мало… Или вот дети: я купил им компьютер, одежду красивую – сами выбирали! – и они тогда были рады, но вот смотрят на меня, и, кажется, ждут чего-то, а я понятия не имею, что я им ещё могу дать. Мне кажется, что в хорошей семье все должны быть счастливы, а если в моей семье это не так, то кто, если не я, в этом виноват? И я не знаю, что делать, стараюсь вот работать побольше, пусть хоть деньги будут в семье, когда-нибудь они понадобятся, и все мне будут благодарны.
– «Уважаемые пассажиры, пожалуйста, пристегните ваши ремни безопасности»…
– Работа. Семья. Друзей у меня нет. Из родственников – только бабушка с Паркинсоном. Ничего хорошего не помню из детства про эту бабушку, никогда мы друг другу не нравились, но не бросать же человека. Сиделки, доктора, лекарства, квартира её – всё надо контролировать. И какого чёрта я должен это делать, когда моей любимой семье внимания не хватает? И работа тоже – то один аврал, то другой. Домой прихожу – еле на ногах держусь, усталый, злой. Им и так плохо, а тут я ещё сижу, гавкаю на каждого, кто под руку подвернётся. По дому жене помочь – сил нет. И зачем я такой нужен?... О! Кажется, взлетаем! Ладно, подумаю об этом потом. А сейчас, слава богу, можно расслабиться.
– Ой, что это было? Какой-то треск. Или показалось?... Народ зашевелился, значит, не только мне… Охх, что-то здорово трясёт, может, зона турбулентности? Как-то неуютно. Если турбулентность, то скоро всё должно закончиться. БЛИН! Ни хрена ж себе! Что такое? Так не должно трещать! Что?...
– «Уважаемые пассажиры, просьба сохранять спокойствие...»
– Все проснулись, вопят, вон кто-то отстёгивает ремень. Это ты зря, мужик, делаешь. А, бесполезно говорить, никто ни черта всё равно не услышит в таком вое. Ни хрена себе они орут! Охх, блин, страшно!... Так, стоп, нельзя усиливать панику. Буду сидеть спокойно, всё должно кончиться хорошо, городов много внизу, куда-нибудь нас да посадят. Даже если двигатель откажет, можно будет планировать, пилоты ведь не дураки… Чёрт, но мне совсем не нравится, что он так наклонился, это уже ни в какие ворота… АААААААААААААА!!!!!!! Мы падаем, ****ь, мы падаем!!! Прямо вниз! Надо держаться! Держаться! Рулите вы там или нет, чёрт бы вас побрал… Так нельзя, не должно… Нет, нет, НЕЕЕЕЕТ!!!!... ААААААА!!!!!....
– Дружище, ты чего орёшь?
– Мыпадаем!
– Ну и что?
– Мне-страшно-я-умру!
– Боишься, что будет больно?
– Б-боюсь!
– Херня. Больно не будет ни капельки.
– Что?
– Точно говорю.
– Ххх… хх… Почему?
– Тебя моментом размажет в кашу. Самолёт падает почти отвесно вниз. Он превратится в лепёшку быстрее, чем импульсы от твоих болевых рецепторов достигнут твоего мозга. Ты ничего не почувствуешь.
– П-правда?
– Стопудово. Лучшая смерть, которую только можно придумать.
– Ыы!
– Что, не согласен? Ты бы предпочёл тонуть, и чувствовать в панике, как твои лёгкие наполняет вода? Или получить пулю, которая может оказаться несмертельной и тогда будет реально очень больно? Знаешь, как весело умирают на войне? А как мучаются от рака, что не выдерживают и вешаются? А ещё в мире существуют бандиты, палачи и маньяки… Надо продолжать?
– Глп. Ххаа… Нет, ты… прав. Так лучше.
– Вот и славненько.
– Ххуу. Мне стало легче, спасибо.
– На здоровье.
– Да, а ты кто? Здесь же никого не было, место пустое…
– Пришёл тебе помочь, ведь ты скоро умрёшь, и тебе страшно.
– Да, мы же падаем! Боже, как они кричат! Мы же все умрём! И я тоже! Нееет!!!
– Ты боишься, значит, тебя всё ещё что-то беспокоит. Что именно?
– Ну конечно! Моя жена! Я её больше никогда не увижу!
– Верно. Тебе жалко с ней расставаться?
– Да!
– Но ты же знаешь, что ваши отношения в последние годы не слишком хороши.
– Да, но…
– Вы живёте формально, лишь выполняя совместно некие функции по поддержанию дома в чистоте, готовке еды и уходу за детьми. Когда-то между вами было нечто большее, но сейчас это так. Вы редко общаетесь просто так, по душам, в основном обсуждаете бытовые дела. Вспомни, например, когда у вас в последний раз был хороший секс… Можешь ли ты рассказать ей, как тебе тяжело на работе?...
– Я стараюсь этого не делать, у неё и так проблем по горло… Наоборот, я стараюсь помогать ей решать её проблемы.
– Да, и при этом скрываешь от неё то, что важно тебе. Она хорошо к тебе относится, потому что ты хороший человек, а ты – к ней, потому что она действительно хорошая жена: заботится о детях и держит дом в порядке. И как человек тоже. Это очень жаль, но любви между вами больше нет.
– Да… Да!... Я иногда чувствовал… где-то в глубине… что это, наверное, вообще какая-то ошибка… наши отношения… Ведь иначе нам было бы хорошо друг с другом… Всегда хорошо… Боже!... Неужели это правда… Но я хочу, хочу, чтобы она была! Чтобы любовь была!
– Я мог бы сказать: «Она и была», но это было бы слишком жестоко по отношению к тебе. Ты знаешь, как сделать так, чтобы вернуть любовь?
– Я… я могу сделать моей жене что-нибудь хорошее. Больше делать по дому. Помочь решить какие-нибудь её дела. Съездить с ней в путешествие, на море… Ей наверняка там будет хорошо…
– Ты серьёзно считаешь, что это поможет? Попробуй, представь это вживую.
– Боже... Нет… Ты прав. Я и так делаю всё это, и без толку… Тогда… я не знаю… Чёрт, я – бесполезное дерьмо…
– Не надо себя ругать. Может, ты ещё подумаешь? Другие варианты?
—… Я не знаю… Не знаю!
– К сожалению, это так. Значит, вернись ты сейчас в свою квартиру, ты точно так же не будешь знать, что делать с твоей женой. Как ты себя будешь чувствовать, понимая это?
– Ужасно. Я не смогу с ней жить. Ведь жить вместе стоит лишь тогда, когда обоим от этого хорошо… А я не знаю, что сделать, чтобы ей было хорошо. И не прощу себе этого… Она такая хорошая! А я ничего не могу…
– Похоже на то. Значит, вы всё равно будете врозь, будешь ли ты жив или мёртв.
– Да… Нет, не хочу!… Боже, ну почему это так?... Почему?...
– Не знаю, дружище. Так получилось. Это очень печально, но ты и сам знаешь, что ей не приносит радости твоё присутствие.
– Стой! Откуда ты… Как это так? Ты – похож на меня?! Да, как будто моё отражение, только какой-то немного прозрачный…
– Да. Я всё знаю. И пришёл тебя утешить. Я хочу доказать тебе, что есть много всего, о чём тебе незачем жалеть сейчас, перед смертью. И ты сможешь встретить её спокойно.
– Да… Да… Если моё присутствие не приносит ей радости, значит, я ей не нужен. Наверное, ты прав, она жила со мной из жалости. Ведь я не плохой человек, я стараюсь помогать другим… Она просто жалела меня… Фуух… Ну, значит, она не будет очень переживать, когда я умру. Она станет свободной и сможет найти себе настоящего мужа, с которым у неё будет настоящая любовь… Чёрт! Получается… что я обманывал её, называл любовью то, что ей не было. Вот же я тварь… Чёртова тварь… Прости… Прости меня, дорогая…
– Друг, ты можешь не просить прощения, твоя смерть всё искупит, и, поскольку она неизбежна, считай, ты уже прощён. Ты прав, она будет свободной, у неё начнётся новая жизнь, и всё будет хорошо. Уверен, ты и сам ей этого желаешь.
– Да! Да! Всем сердцем!
– Вот видишь, как хорошо!
– Да! Спасибо тебе! Ой! Только...
– Только – что?
– Ведь меня не будет, а значит, и денег в семье будет меньше! Откуда их взять? У неё зарплаты не хватит… И, кроме того, я её знаю, она не оставит меня валяться там, внизу. Она что угодно сделает, чтобы меня похоронить по-человечески. Я знаю, что не достоин этого, но она всё равно это сделает. И ей наверняка придётся потратить кучу сил, времени, денег… Боже, даже своей смертью ухитрился создать ей проблемы! Чёрт меня дери! Аааа!!!!!
– Пфф, дружище, ну это-то проще простого: то, что от тебя останется, соберут и упакуют за государственный счёт; потом тебя быстренько кремируют, так как смотреть там будет не на что, и выдадут жене в виде урны; авиакомпания выплатит ей нехилую компенсацию; ну и, наконец, ей достанется в наследство твоя квартира. Да, она, конечно, понервничает, но затем ей воздастся за труды с лихвой. Давай, пляши джигу! Твоя жена и дети будут неплохо обеспечены на многие годы вперёд!
– Слушай, ты меня спасаешь! Спасибо тебе ещё раз огромное! Прямо от сердца отлегло!
– Всегда пожалуйста.
– Фуух, ой, я только сейчас заметил, что я совершенно не слышу людей в самолёте, они же тут все орут благим матом, плачут, а мы с тобой вот так запросто разговариваем! Я их даже почти не вижу, только смутные силуэты у тебя за спиной…
– Забудь про них, это совершенно не важно, что сейчас делает любой из них.
– И то правда…
– Я очень рад, что тебе полегчало.
– Да… Я тоже. Только… а как же мои дети? Они такие славные! Как они будут жить без меня? И мне так жалко, что я их больше не увижу!
– Да, у тебя прекрасные дети. Попробуй, представь их себе. Нарисуй картинку.
– Ну… Мне очень нравится, когда я прихожу домой после работы, захожу в комнату и вижу мою жену, рядом с которой на диване сидят дети, они все болтают, смеются, им хорошо… Она подшучивает над ними, она всегда так смешно шутит, а они хохочут, или делают вид, что обиделись, хотя на самом деле им очень смешно, и…
– А где тут ты?
– Как – где я? Я стою, смотрю на них, умиляюсь…
– А почему ты не сидишь с ними на диване?
– Да я усталый с работы, жрать хочу, чего я полезу к ним со своей унылой мордой… Только настроение всем испорчу. А они такие классные, и все вместе, и каждый по отдельности…
– А когда ты к ним обращаешься, что ты им обычно говоришь?
– Ну, я стараюсь узнавать, хорошо ли они себя чувствуют, есть ли у них проблемы в школе, не нужно ли чем-нибудь помочь. Я в детстве себя чувствовал таким одиноким, мне кажется, что это важно, чтобы рядом был человек, который может помочь…
– А если бы у твоих детей всё было хорошо, вообще никаких проблем, как бы ты себя чувствовал?
– Я не знаю… Странно… Не бывает так, чтобы не было проблем.
– Ну а ты представь: вот подходишь ты такой к ним с вопросами «здоровы ли вы?», «всё ли хорошо в школе?». А они отвечают: «всё отлично, пап!». Твоя реакция?
– Э-э, ну… я не знаю…
– Ты не знаешь, о чём поговорить со своим ребёнком, когда у него всё хорошо? А когда плохо – знаешь?
– …Выходит, что так.
– Стало быть, тебе твои дети нужны только в состоянии «Требуется помощь!». А в состоянии «Со мной всё хорошо!» они тебе не нужны.
– Ну, нет, нет, нужны, конечно!
– Чтобы было о чём дружно помолчать?
– Нет! И вообще, отстань от меня!
– А вот скажи мне одну вещь. Представь себе, что ты состарился, стал слабым и дряхлым, и не можешь им ничем помочь. А они такие вот здоровые и сильные. Как ты себя будешь чувствовать?
– Замолчи!
– Хорошо или плохо?
– Плохо!
– Да, потому что не о чем будет говорить. Скажу тебе больше: ты их за это даже будешь тихо ненавидеть. За то, что ты им будешь не нужен.
– Нееет!!!
– Прости, друг, но ты знаешь, что это так. Вот платок, вытри слёзы. А теперь послушай: то, что ты называешь любовью к детям, скоро обернётся ненавистью. Совсем скоро: они уже почти взрослые. Все ваши общие дела сейчас – это их проблемы, которые ты помогаешь решить. И очень скоро вам будет незачем видеть друг друга, не о чем разговаривать.
– Боже… Я не переживу этого… Я не знаю, как жить, если я им буду не нужен…
– Главное, что и они тебе скоро будут не нужны. Сейчас единственное, что ты от них получаешь – благодарность за твою помощь. Когда им больше не будет требоваться помощь, закончится и благодарность.
– Я так не хочу… Я вообще не хочу, чтобы это было так!
– Ты знаешь, что надо сделать, чтобы их любить – любить здоровыми, сильными и счастливыми? Представь себе это.
– Я… вижу их, идущих по улице… в большой компании их друзей. Они смеются, что-то обсуждают… А я стою… где-нибудь в стороне, за ларьком каким-нибудь… смотрю на них и радуюсь…
– Да, дружище, так же, как и сейчас, когда они с мамой веселятся, сидя на диване, а ты стоишь в дверях со своей унылой мордой. Ты по-настоящему любишь их, и ты хочешь, чтобы им было хорошо. Но ты там, за ларьком. Стоишь, спрятавшись, чтобы тебя не увидели. Тебя как бы нет. Ты можешь выйти из-за ларька, подойти к ним, поговорить?
– Поговорить… О чём?
– Это я у тебя спрашиваю.
– Я… Я не знаю, что сказать.
– Да. А они, наверное, очень удивятся. Ты будешь предпринимать невнятные попытки завязать разговор. А они будут стоять и не понимать, зачем ты всё это говоришь, ведь папа для них – это тот, кто функционирует, лишь когда есть какие-то проблемы, а сейчас у них всё хорошо. И их друзья будут смотреть на тебя, и не понимать, чего тебе надо, и зачем ты их всех отвлекаешь.
– Боже… боже…
– Вы станете друг другу более чужие, чем посторонние люди. Ведь посторонний человек может стать другом, про него ещё ничего не ясно, а вы друг про друга уже всё знаете.
– Это невыносимо… Я так не хочу… не могу…
– У тебя есть ещё варианты?
– Я… буду им помогать деньгами… Когда у них появятся дети, я буду с ними сидеть…
– Будешь изо всех сил стараться быть полезным? Ну, хорошо. И, как по-твоему, они тебе будут благодарны? А тебе будет достаточно их благодарности?
– Да… Я надеюсь, что да…
– А я думаю, что они тебе – вполне искренне – скажут «спасибо», и повернутся к маме, и будут с ней болтать и смеяться. Это «спасибо» искупит твои годы тяжёлого труда на благо детей?
– Нет…
– Я тоже думаю, что нет.
– Значит, я ничего не могу…
– Да, значит, нет особой разницы, будешь ли ты торчать за ларьком, или умрёшь. В обоих случаях они будут отдельно, а ты – отдельно. Дети – это, правда, очень мило. Вспоминай их до своего последнего мига, и умрёшь счастливым.
– Это… Это очень тяжело, и совсем не утешает!
– Боюсь, что да, даже моего таланта не хватит, чтобы тебя утешить в этом случае. Могу только сказать, что если ты погибнешь сейчас, они запомнят тебя добрым, хоть и замученным на работе, папочкой, который помогал им в детстве и дарил любимые игрушки. А вот если ты останешься жить, то потом, позже, когда тебе будет лет шестьдесят, или семьдесят, когда у тебя обнаружится какая-нибудь пакость, вроде болезни Альцгеймера…
– О боже, это будет ужасно! Я буду всем обузой, все будут вынуждены заботиться обо мне, тратить время, деньги и силы. Я очень этого боюсь. Каждый раз, когда я болею, когда попадаю в больницу, я ужасно боюсь… Боюсь быть таким бесполезным…
– Дружище, не жалко потратить силы на любимого человека, с которым тебя многое связывает. Но для твоих детей ты не человек, а функция, решающая их проблемы и покупающая им игрушки. Очень полезная, но функция. Как какой-нибудь пылесос. Пока он исправно работает, его держат в доме и с удовольствием пользуются. Когда он ломается, его выбрасывают.
– Нет… Нет, подожди! Но я же отец. И муж. Я должен им помогать! Дети ещё маленькие, жена – это же женщина, ну, слабый пол… Я должен! Как же иначе?... За это меня и ценят!
– А если ты не будешь этого делать?
– Я буду! Я не могу иначе…
– Почему?
– Ну… тогда… я не буду им нужен… Зачем я тогда?
– Действительно, зачем?
– Я не знаю… Не знаю… И никогда не знал. Но я знаю одно: я люблю их! Люблю больше всего на свете! Больше себя. Больше жизни. Это всё! У меня больше ничего нет!
– Да, всё это так.
– И я хочу быть нужным, быть полезным моим любимым людям!
– Характерно, что даже сейчас больше всего на свете ты боишься быть сломанным пылесосом.
– Это ужасно, ужасно, то, что ты говоришь… Выходит, всё неправильно… Но я не знаю, как иначе… Не умею… Какой-то тупик… Боже, как же так получилось, почему так вышло?... Так… больно… Уу…уууу! Выходит… я всегда считал любовью… мою помощь семье… Но я всё равно не понимаю, как можно иначе… Разве что… Может быть, так, как моя жена?
– Да, например. Просто общаться с детьми, не помогая им, не уча их жить, а просто болтать, к общему удовольствию.
– Я никогда этого не умел… И с другими людьми тоже. И на работе я обычно только по делу разговариваю. И друзей у меня нет – наверное, поэтому… Точно!... Да… О, боже…
– Всё так. Если бы ты мог легко общаться с семьёй, смог бы и с другими людьми. И наоборот. Но пылесосы не разговаривают. Они только работают. Или нет.
– Но тогда… получается… я никогда и не был человеком…
– Да, дружище. И вряд ли за оставшуюся нам минуту тебя осенит, как превратиться из пылесоса в человека. Мне очень жаль.
– Уууу!... АААААААААА!!!!!
– Друг, это всё очень грустно, но ты вот такой. И твоя любовь – вот такая. И именно поэтому я могу тебя утешить.
– Что?… Как?...
– Ну, ты же боишься доставить всем проблемы, так? Твоя смерть – гарантия, что проблем не будет. Мы уже обсуждали, что твои похороны не доставят твоей семье серьёзных неприятностей, что им достанется после тебя вполне достойное наследство. Твоей семье будет, на что жить. Твои дети смогут поступить в университет, поездить по миру, купить машину… Или две. Словом, всем будет хорошо. И в этом – твоя заслуга тоже! Ты принесёшь реальную пользу! Ты всегда этого хотел, правда? И сейчас, через пятьдесят секунд, ты сможешь принести максимальную пользу своим близким! Неужели тебя это совсем не радует?
– Оххх… Ты прав. Всё это – какое-то дерьмо… жизнь эта дурацкая… Я всегда это чувствовал в глубине души… Верчусь, суечусь, а всё на самом деле без толку. Партия была проиграна с самого начала. Фффф… Но теперь всё закончится. Ты прав. Я всё равно не знаю, как разгадать этот ребус, и я люблю мою жену и детей… Так что это, пожалуй, лучший выход. Мне будет не стыдно умирать. Я всё-таки был полезен.
– Абсолютно точно.
– Спасибо. Ты всё-таки смог меня утешить.
– Я очень рад.
– Хмм… Странно, что мы ещё не упали. Столько с тобой уже успели обсудить, а всё ещё летим. Народ вокруг с ума сходит. Здорово, что я могу вот так спокойно сидеть в последние секунды моей жизни. Без соплей, истерики. Я очень тебе благодарен!
– Да, всё не так уж плохо, правда?
– Да… Ой, ха-ха, я вспомнил! Мне же теперь не надо лететь в Пермь! Не надо будет терпеть всю эту возню, всех этих серьёзных дядечек в очочках и пиджачочках, все эти нудные официальные беседы, все эти дебильные документы…
– Ага, а потом ещё обратно, на работу.
– Да! Всё это ещё дома, в Москве, надо оформить, провести через бухгалтерию, потом отчёт писать… А теперь ни хрена не надо делать!
– Вот видишь, как здорово!
– Да-а… А ещё – не надо больше возиться с бабушкой! А ещё – ремонт в квартире делать не надо! Давно уже пора, а у меня – ни сил, ни времени… И варикоз меня мучил, уже давно пора ложиться на операцию, а я всё откладывал – терпеть не могу эти больницы! – так теперь можно на всё это забить! Ничего этого больше не нужно! Супер! Сколько проблем, а теперь – раз, и нету! Кайф! Прямо камень с души! Уаффф! Хорошо вот так вот потянуться, до хруста, с оттягом, и спокойно ждать…
– Хочешь, может, песенку споём напоследок?
– Можно. Хмм… Но, подожди… Слушай, я тут подумал: а неужели ничего нельзя было сделать? Вот ты мне только что всё внятно объяснил, и если бы я мог сейчас вернуться в мою обычную жизнь, неужели я не мог бы так её изменить, чтобы у меня была хорошая, любящая семья, чтобы я дружил со своими детьми, чтобы мне было приятно ходить на работу? Ведь на самом деле, это хорошая работа, там люди приятные, многие дела интересные… Бывает, что работаешь, и чувствуешь внутренний подъём. И дома тоже. Ведь нам было хорошо с женой, и мы вместе играли с нашими детьми, когда они были ещё маленькими… Было такое. Да и вообще, в жизни – ведь не одна же сплошная тоска была, не одни лишь унылые дела. Иногда было весело… Может, я и сейчас смог бы сделать так, чтобы мне было хорошо и радостно? Я мог бы пойти заниматься спортом, я никогда всерьёз не пробовал, но, думаю, это интересно. Или путешествовать – мы с родителями в детстве ездили в разные места, и это было классно! А ещё – танцевать. Я всегда стеснялся этого, но завидовал тем, кто любит танцевать. Это, должно быть, очень весело. Как думаешь, а?
– А ты представь себе.
– Ну, вот я найду какую-нибудь спортивную секцию. Куплю себе специальную одежду, пойду на тренировку…
– И наверняка себе что-нибудь растянешь, будет болеть, тебя будет ещё больше раздражать всё вокруг. И на следующую тренировку ты сможешь пойти ещё не скоро.
– Ну почему сразу растяну? Ну да, у меня связки плохие, но, может, всё обойдётся?
– Ну ОК, не растянешь. Вот ты придёшь туда, у тебя ни опыта, ни умений, ни тренированного тела, а там все такие молодые и красивые, а тебе уже тридцать пять, ты с запаренной физиономией, без друзей. Брюхо, одышка… Как ты себя будешь чувствовать?
– Не очень, но я постараюсь справиться…
– Хорошо. Ты будешь тренироваться, тратить время, силы и деньги. Будешь приходить домой ещё позднее, ещё более усталый. Ремонт в квартире будет откладываться ещё дальше, куда-нибудь на пенсионный возраст. А когда твои дети скажут: «пап, можешь нам купить новый компьютер, а то старый уже сломался?», что ты им ответишь? «Извините, ребята, я потратил все деньги на спорт». Они грустно вздохнут, развернутся и уйдут в комнату, не получив от тебя того единственного, что ты мог бы им дать. И не дав тебе того единственного, что от них получаешь ты.
– Чёрт… Да, ты прав. Я не смогу смотреть им в глаза…
– И ещё жена, с которой вы будете видеться ещё реже, и у которой на лице будет всё явственнее написан вопрос «Что мы тут вместе делаем?»…
– О, боже…
– И на работе будет труднее, придётся больше успевать за меньшее время, а ты и нынешний режим еле тянешь.
– Да…
– То же самое с танцами и путешествиями. Это если ты хочешь путешествовать без семьи. А с семьёй ты уже пробовал путешествовать, помнишь, как это было?
– Ну, мы неплохо съездили, много посмотрели…
– Да, только ты устал за эту неделю, как за два месяца, так как всё время следил за тем, чтобы всем было хорошо, комфортно и интересно. А если бы ты не следил, кто-нибудь был бы чем-нибудь недоволен, и ты упрекал бы себя за то, что всех затащил в путешествие, которое мало того, что требует времени и денег, так ещё и не приносит удовольствия.
– Да…
– С детьми ты разговаривать не знаешь, как и о чём. Жене надо будет признаться в своих слабостях, в том, что ты от всего устал, что на самом деле тебя уже давно всё задолбало, что вся твоя жизнь тебе кажется большой ошибкой. Что на самом деле больше всего ты бы хотел не делать вообще ничего целую неделю, месяц, год, два, пять – столько, сколько надо для того, чтобы почувствовать твои собственные желания и начать к ним стремиться, и делать только то, что тебе хочется, а не то, что надо. Просто валяться на кровати и подниматься с неё только тогда, когда почувствуешь стимул, исходящий от тебя самого. Пять лет. Ты готов? Помнишь ту женщину с твоей работы, которая рассказывала про своего мужа, который годами лежит на кровати, только жрёт, срёт и смотрит телек. И ведь совсем не старый ещё… А она работает, всю семью кормит, а их сын растёт, всё это происходит на его глазах… Вот такой феерический муж. Ты готов быть на него похожим, хоть бы даже ради великой цели восстановления семьи?
– Боже упаси! Да ни в коем случае!
– Смотри: на другой чаше весов – твоя счастливая жизнь с любимой женой и детьми! По крайней мере, шанс на неё.
– Это трудный выбор, но я не могу быть таким, как он. Просто не могу. Лучше сразу сдохнуть! Пусть лучше меня размажет в лепёшку. Сейчас я мужик, пусть слабый, жалкий, пусть неудачник, но я могу поддерживать семью, могу не жрать чужие ресурсы, а значит, я ещё мужик. А это – просто куча дерьма.
– Ну что ж, я тебя понимаю. Тем более, что нет никакой гарантии, что твоя семья будет тебя долго терпеть в таком вот аморфном состоянии. У тебя будет меняться характер, ты будешь много ныть, плакать, вести себя неприлично, не сможешь никому помогать, наоборот, это тебе потребуется поддержка, да ещё какая! А если жена всего этого не выдержит и уйдёт от тебя, пока ты будешь работать над собой – ты сможешь это пережить? Ты будешь и так сильно ослаблен, а тут ещё и такой удар. А работа? Твои коллеги, привыкшие к милому, улыбчивому и покладистому сотруднику, увидят твою апатичную физию, отсутствующий взгляд… Ты не сможешь выдержать авралы, ты не сможешь интенсивно впахивать, потому что твоя голова будет забита совсем другим. Ты будешь выглядеть сонным и ленивым. Тебя сначала будут пытаться встряхнуть, чтобы вернуть к привычному для них состоянию, потом начнут игнорировать, мысленно поставят на тебе крест. Тебя будут там держать по инерции, пока ты будешь хоть что-нибудь делать, но при первой же реорганизации тебя уволят, может быть, с сочувствием на лицах, но уволят. По крайней мере, шансы велики. Сможешь это пережить? Сможешь найти другую работу в состоянии, когда не каждое утро есть силы встать с кровати? Друзей у тебя нет, иначе они могли бы поддержать тебя в трудный период, с работой помочь… Да и то – только самые надёжные и преданные из них. Про детей я уже просто молчу: вряд ли они смогут понять причину, по которой их папа месяцами валяется вялой тушей на кровати. Позже – смогут, когда вырастут, но сейчас вряд ли. И, наконец, может такое случиться, что ты помрёшь вот такой «кучей дерьма», валяющейся на кровати, и в памяти близких ты именно таким и останешься. Вот тебе и выбор.
– Да… спасибо тебе, что вот так всё расписал… Я очень хотел бы попробовать пожить по-человечески, но это, видимо, уже в другой жизни. Я понимаю, что жил неправильно, вижу, что незаметно стал совсем не тем человеком, каким когда-то хотел стать. Это всё случилось когда-то… Когда-то давно. Может, я был подростком, может, ходил в садик, а может, ещё даже не родился. Вот если бы тогда что-нибудь пошло иначе, может быть, я был бы другим…
– Да. Именно что «другим».
– Угу. Другим человеком. А значит, меня бы всё равно не было.
– Верно.
– Пфф… Да, всё это – большая ошибка природы. Но в том, что я узнал об этом именно сейчас, есть какое-то милосердие, и я снова благодарю тебя за него. Если бы я теперь вернулся в свою обычную жизнь, я был бы вынужден что-то предпринимать, поскольку игнорировать то, что ты мне сейчас показал, я бы уже не смог. И исправить – тоже. И мучился бы от этого… Может и хорошо, что я не понимал всего этого раньше… Я мог бы понять всё это ещё лет через десять, и тогда, возможно, покончил бы жизнь самоубийством, и моя жена и дети чувствовали бы ужас и тоску. Я мог бы ничего не понять вообще, и жить дальше, мучая и себя, и моих близких. А так я умру из-за «несчастного случая», и оставлю на память о себе тихую грусть. Это самое лучшее… Ну? Долго ещё осталось?
– Десять секунд.
– Вот и хорошо. Спасибо тебе за всё, что рассказал мне. Ты и вправду смог меня утешить. Теперь мне действительно спокойно. Ты посидишь со мной?
– Да, я буду с тобой до самого конца.
– Спасибо! Фуух… Хорошо… Так тихо… Ну, ждём.
– Ага.
– Вот теперь можно и песенку. Какую-нибудь самую дурацкую. «Сою-уз неруши-имый респу-ублик свобо-одных…»
– «Сплоти-ила наве-еки вели-икая Ру-усь!...»
– Бха-ха-ха!
– Гыгыгыы!
– Пхе-хе!
– Ну ты учудил!
– Угу… Н-да… Слушай, одно осталось, самое последнее… как бы здорово было в последний раз взглянуть на них! На их милые лица, на их улыбки…
– Да никаких проблем, у меня есть их фотка, вот, держи!
– Ух ты! Спасибо! Как здорово, что она у тебя с собой! Дорогие мои, любимые… Ну, счастливо, не поминайте лихом… Я жил так… как получалось. Не лучшим образом… и мне жаль, что так оно вышло. Но больше я не буду вам мешать. Я очень хочу, чтобы вы и дальше так улыбались, как на этой фотке, чтобы вам было хорошо… Всегда хорошо… Пожалуйста… будьте счастливы!
К О Н Е Ц