Мотя и Минька
Семья казака Николая Попова не считалась богатой. У него рождались одни девки. С одной стороны, хорошо - не надо тратиться на коня и амуницию, да и дочки были одна краше другой. С другой - некому оставить наследство. Землицы, правда, имелось не много, зато Поповы держали небольшой заводик по производству древесного угля. Вокруг станицы Апшеронской росли вековые дубы и буки. Готовую продукцию возили в Москву, её раскупали любители попить чай из самовара. В одну из поездок Николай взял с собой жену Арину, которая находилась в то время на сносях первым ребёнком. По дороге на рынок они увидели открытую карету, в которой восседала прекрасная дама в боа и модной шляпке.
- Ксешинская!- послышалось со всех сторон:
- Балерина Матильда Кшесинская, говорят, сам Великий Князь без ума от неё.
Вечером в одном из московских трактиров Арина преждевременно разрешилась девочкой. Новорожденную назвали Матильдой. Дитя оказалось на редкость здоровым и крепким. Через два года у неё появилась сестра Мария, потом ещё одна - Феодосия. Мотя, так уменьшительно называли старшую дочь, с малых лет научилась
кататься верхом, справлялась с джигитовкой наравне с юношами. Словом, росла пацанкой. Когда началась Первая Мировая, Мотька запросилась, чтобы её взяли в царскую армию вместе с отцом.
- Ишь чего удумала! Твоё место у печи, да у корыта. Выпорю!
- Всё равно сбегу!
- Тебе всего двенадцать лет, пожалей мамку. У ней грудной малец на руках — Серёжа. Оставляю тебя за главную.
Через полтора года Поповы получили известие о том, что глава семейства пропал без вести. Матильда не оставляла надежды сбежать на фронт. Однажды ей это почти удалось. Отрезав косы и переодевшись в мужское, она незаметно выбралась за пределы станицы. Был у неё в этом деле союзник - молоденький казачок, с которым дружила с детства, единственный сын полкового есаула. Был он так хорош собой, что даже бабы завидовали его красоте, грех, да и только. Звали казачонка Минькой, Михаилом значит. Носил он белую папаху, черкеску и золотые серьги в ушах. На ногах всегда - дорогие сапожки. Настоящий щеголь. Мотька давно уже была влюблена
в своего товарища, но не подавала виду. Да и нравился он ей больше за смелость и отвагу. Её любовь, кажется, была взаимной. При виде подруги, в Мишкиных чёрных, как смоль, очах вспыхивал страстный огонь.
Родители обнаружили пропажу детей. Их нашли, вернули и посадили под домашний арест. Вскоре грянула Революция, а за ней и Гражданская война. В Апшеронскую прибыла карательная дивизия во главе с комиссаром-большевиком. По наводке местной бедноты из иногородних казнили многих вернувшихся с передовой казаков и их семьи. Миньке удалось спастись, его родных расстреляли. Мотя спрятала его у себя в хате, наутро Поповы, собрав необходимые пожитки и забрав с собой двух верных батраков, улизнули на повозке, запряжённой единственной оставшейся лошадью. Помогли добрые люди. Михаила переодели девицей (и не отличишь), тут и Мотины косички пригодились. Переехали в Белореченскую, где остановились у родичей. Но долго не задержались — молва о прибывших быстро распространилась,
пришлось бежать дальше и дальше. Мать по дороге сошлась с молодым казачьим офицериком по фамилии Гетманский, также укрывавшемся от красных. Устроились на новом месте в глуши, недалеко от адыгских селений. Занялись привычным делом -
добычей угля, в этой местности ещё сохранились леса. Собирали дикие абрикосы и алычу. Выживали, как могли. Однажды чуть не померли от голода - у них экспроприировали все запасы, спасли греки, которые поделились спрятанной под насыпным полом кукурузой. А тут и ещё одна беда - тиф. Первым заболел Миня,
который больше не прятался под женской одёжей и ходил в Мотиных женихах. Невеста выхаживала любимого, да и сама захворала. Когда оправилась от болезни, узнала страшную тайну, которую от неё скрывали все эти дни - Миньки не стало… Горевала она по нём долго. Замуж так и не вышла, как и её сестрица, Мария. Но это уже другая
история.
Казачья свадьба
Когда я была маленькой, мне довелось присутствовать на настоящей казачьей свадьбе. Выходила замуж сестра подружки Наташи. Готовились к этому событию загодя. Бабушка подсобляла, целую неделю раскатывала домашнюю лапшу, пекла шишки - особые булки, которыми одаривали приглашённых, гигантских размеров каравай с воткнутыми в него прутиками, облепленными тестом с розочками наверху и украшенными конфетами, заготавливала тазик блинчиков с мясом и целый котёл голубцов. Для всех гостей мастерили бутоньерки из тюля и бисера. Соблюдались все обычаи и суеверия: от пышного венка до платья новобрачной с новыми иголками, закреплёнными крест-накрест на его подоле с изнанки, и цветком на груди. Встречая молодых, обсыпали их пшеницей, орехами, деньгами, чему радовалась детвора, собирая мелочь в переполненные карманы. Затем следовал ритуал выкупа невесты, в котором мы принимали участие, помогая дружке. Смотрели приданое - многочисленные подушки, перины и стёганые одеяла. За столом пели народные песни с обязательными "Ой, мороз, мороз..." и "Ти ж мене підманула". На другой день ходили ряженые с гармошкой, переодевались "молодожёнами", "цыганами", "дохтуром" с бутафорским градусником подмышкой, некоторые просто
напяливали вывернутый наизнанку кожух, таскали с собой тачку с тёщей и мешок, в который складывали "ворованных" кур, по всему селу гавкали собаки, как во время колядок на Рождество.