Над городом летал страх.
За двое суток, вернее за две ночи - семь женщин, задушенные и изнасилованные. Общественность требовала возмездия.
А в это время Толик уже не прятался за занавеской. Он метался по комнате, как загнанный в клетке зверь, пугая своим безумием мать и сестру.
- Я в туалет,- пробурчал он, исчезая за дверью.
- Митя, Митенька, беда. Беда с нашим сыном и с нами,- плакала Изольда Марковна, припав к руке мужа.
Дед Федот спускался в подвал, припадая на одну ногу.
- Вот же жизнь окаянная, чтобы до ветру сходить, надо с небес спуститься. Того и гляди не донесешь. Вот стыдоба то будет,- кряхтел он себе под нос, преодолевая ступеньки.
Сделав своё дело дед собрался возвращаться назад, как услышал в дальнем углу шевеление.
- Жизнь, говорю, окаянная. Придумали туалет чёрт знает где,- громко сказал он, вглядываясь в тёмный угол.
В ответ послышалось невнятное то ли рычание, то ли вздох.
- Чего говоришь?- спросил дед, приближаясь к шевелящийся тени.
На него пахнуло гнилью и смертельным ужасом. Чудовище, с зияющей дырой вместо рта, повернулся к нему, и зарычал.
В его руках была Таня, с неестественно запрокинутой головой, и висящими, как плети руками.
- Что ты делаешь, изверг?- закричал дед, бросаясь на чудовище.
Это было последнее, что произнёс Федот в своей жизни. Потому что свет для него померк навсегда, после чудовищной силы удара, отбросившего его к стене.
А через несколько часов дом огласил истошный женский крик:
- Убили, убили, люди добрые, убили,- кричала баба, выбегающая из подвала.
По дому разнеслась весть об убийстве Тани и её деда.
Невероятных размеров луна смотрела в окно, освещая комнату жёлтым светом.
Митя лежал на своей кровати, сжимая кулаки. Что-то звериное и первобытное проснулось в нём. Он чувствовал, как его атрафированные
ноги и руки наливаются силой. Сердце бешено колотилось, и шумело в ушах.
Он медленно приподнялся и сел.
Изольда спала, свернувшись клубочком, как котёнок.
Дочь, раскинув руки, тихо храпела.
Кровать сына была пуста. Толик ушёл на охоту.
Митя осторожно опустил ноги на пол и попытался встать. Он не чувствовал радости, не чувствовал боли, его поставила на ноги сила, зовущая завершить начатое.
За дверью послышался тяжёлый топот ног - это Толик возвращался с охоты.
Митя притаился за дверью, до боли в пальцах сжимая молоток.
Он видел только спину сына, тихо прикрывающего за собой дверь. Сын - его плоть и кровь, которого он любил и ненавидел одновременно. От него пахло страхом и смертью.
Толик резко обернулся и встретился с глазами отца, в которых была нежность и боль.
Молоток попал в цель с первого удара. Послышался хруст. Ещё удар, и его сын с грохотом упал на пол.
Изольда, ничего не понимая, вскочила с постели. Увидев стоящего на ногах мужа с окровавленным молотком в руках, она закричала от ужаса и лишилась чувств.
А Митя смотрел на бездыханное тело сына и тихо сползал по стене, хватая ртом воздух.
Продолжение следует...