Жизнь продолжается. Часть тринадцатая

ХОРОШО - ТО КАК!

Первая ночь, проведённая на даче, по которой я очень соскучился, имела явные преимущества перед больничными условиями. Никто не храпел, ни кашлял, не выходил покурить, не приходила сестра делать уколы.
Я тихо выскользнул из постели, стараясь не потревожить жену, и подошёл к компьютеру,  но, не успев его включить, услышал из спальни её голос:
- Серёжа! Почему ты меня не разбудил? Я же настроилась испечь пироги!
- Да ладно, тебе с пирогами, я сейчас придумаю, что приготовить.
- Нет, нет, я вчера обещала тебе пироги! Возражений не принимаю!
-  Пироги дело хлопотное. Мне работать надо, столько мыслей хороших в голове ютится, на волю просятся… и тебе нужно помочь.
- Ты работай, мне твоя помощь не нужна, сегодня я сама буду стряпать, а ты занимайся любимым делом, а потом почитаешь мне. Для меня это будет хорошим подарком!
- Воля твоя, ты же хозяйка, - сказал я, а про себя подумал: - Какое счастье, когда рядом умная, понимающая тебя, жена!
Первая строчка  появилась мгновенно! Мне важно, начать первую строчку, а потом я как бусы на нитку нанизываю последующие и получаю от этого огромное удовольствие. Пишу о том, что вижу, что чувствую, добавляю элементы иронии, а если придумаю что-то смешное – хохочу! В это время Мурка перестаёт мурлыкать, а собака поднимает голову, сморит мне в глаза и стучит хвостом по полу. Жена подходит и спрашивает: - Уже, что-то сморозил?  – Ну, а как же, без улыбки, - отвечаю я…
На этот раз я вывел скромные, спокойные строчки:

Я проснулся ранним утром и вокруг себя гляжу.
У жены бедро здесь круто, придавила - чуть дышу.
Моя светлость, моя радость, да, руками обняла,
Растворила во мне сладость, разморила от тепла.
               
Замигали вдруг, ресницы – солнце глянуло в окно,
Распевают звонко птицы, голубеет неба дно!
Прибежала  моя кошка, свою преданность, храня -
Угощение,  мышку-крошку притащила для меня.

И собака вьётся рядом ласку трепетно любя.
Окатила меня взглядом, тапки мордой теребя.
Всем я дорог, всем я нужен, от внимания хоть реви.
Я всегда со всеми дружен проявлением любви!

Прочитал я своё творение и чувствую – слабовато. Напоминает, что-то из далёкого советского прошлого, как какой-то народный акын, забыл из какой он  братской республики, и как зовут, тоже забыл.  Реформаторы нам давно память своей демократией отбили, но если говорить по существу, то он пел примерно так:

Одын верблюд встал, другой верблюд встал,
Весь караван встал.
Одын верблюд пошёл, другой верблюд пошёл,
Весь караван пошёл.
Один верблюд ногами: дын, дын, дын!
Другой верблюд ногами: дан, дын, дын!
А третий верблюд биль умний и гаварит:
Хазяин! Вазьми свой балалайка – палка с дыркай, да струна!
Иды на кишлак, на сваей мадам, а мы немнога атдахнём.
Понял, нэт? Галава балит ат твой песня. Успакойся, каммунист…
Иди Зюганав развлекай, он тыбе красный флаг в руки придэлает!

Задумался я, посмотрел на собаку – она хвостиком барабанит, Мурка забралась на плечи, мурлычет, своим ухом о моё трётся. Пирогами запахло. Хорошо-то как!
Глянул я на жёнушку, и она меня вдохновила своим присутствием! Строчки появились без восточного колорита, но с русской  душой и самобытностью:

Очередное воскресенье, на кухне пахнет пирогом,
Налитым яблоком осенним и луком, что под потолком.
Пока проснувшееся утро не озадачено мольбой,
Оно торжественно и мудро нас увлекает за собой.

Вот скоро снег на землю ляжет, а лёд приклеится к реке
- Что загрустил? – супруга скажет, прильнув щекой к моей щеке.
Я не боюсь тому признаться, мои признания чисты:
Глаза порою увлажнятся от слов сердечной доброты.

И ничего, что вдруг зимою по окна снега наметёт,
Трещит мороз, и ветры воют, а на окне – герань цветёт.
Дрова в поленнице редеют, ведро не валится с руки
Теплом взаимным душу греют, не унывая, старики.

- Серёжа! Пироги готовы! Подходи сам и приглашай своих четвероногих друзей. Будем пировать и чаёвничать! А потом почитаешь мне свои новые произведения.
            Хорошее у нас получилось начало воскресного дня. Солнечное!