Сергей Яковлевич
В июле 1907 года Сергей Яковлевич Аллилуев должен был поехать в Петербург, но денег на дорогу не было, и по совету товарищей он отправился к Иосифу Джугашвили.
- Он недавно взял большой выкуп за похищенного бакинского богача Мусу Нагиева! - узнал Сергей.
Коба с товарищами выкрал Нагиева, и вынудил отдавать часть денег, пообещав взамен защиту от бандитов. Деньги, вырученные таким способом, шли на нужды революционной борьбы.
- Большевики называют такой метод заработка экспроприацией, - рассуждал Аллилуев, пока ехал на извозчике к дому Джугашвили в Баку.
Хотя V съезд Российской социал-демократической рабочей партии, известный как Лондонский съезд, который состоялся в мае 1907 года, запретил экспроприации и постановил распустить боевые отряды.
- После поражения первой революции боевые дружины превратились в банды грабителей… - размышлял он. - Были примеры, когда деньги от экспроприаций тратились на пьянство, женщин, кокаин. Меньшевики потребовали распустить их.
Ленин и революционеры-эмигранты оказались в затруднительном положении. Поступление денег прекращалось. Удобная жизнь эмигрантов за границей и деятельность подпольных революционеров в России требовали больших финансовых поступлений.
- Насильственный захват денег в этих условиях единственное средство! - на IV съезде партии в Стокгольме Ленин отстаивал боевые отряды.
Иосиф подчинялся только ему и с сообщниками совершил дерзкое ограбление парохода, который перевозил деньги.
- Всем стоять! - люди в полицейской форме поднялись на борт почтового парохода «Император Николай Первый».
Представившись служителями закона, они заявили, что на пароходе находятся преступники и необходимо проверить присутствующих. Усыпив бдительность охраны, выхватили оружие и закричали:
- Это налёт!
Взяв перевозимые банковские мешки с деньгами, на быстроходном катере скрылись.
- Похищена огромная сумма денег, а налётчики не были найдены! - знали в полиции. - Предположительно одним из них был Джугашвили.
Впрочем, прямых доказательств его участие в нападении не было, что не помешало выдать ордер на арест Иосифа.
- Поэтому он на нелегальном положении, - понимал Аллилуев.
Они познакомились три года назад в Тифлисе на конспиративной квартире в доходном доме одного из банкиров, сочувствовавших революционерам. В самом разгаре партийного совещания грузинских нелегалов произошёл конфликт.
- Ты неправ! - в пылу спора по поводу партийной судьбы одного из революционеров страсти накалились.
Взбешённый Сергей Кавторадзе со всей силы метнул Кобе в голову тяжёлую керосинку со стола. Он ловко увернулся и лампа впечаталась со всего маха в стену. По обоям растёкся мгновенно вспыхнувший керосин. Огонь удалось потушить плотной портьерой. Слегка ошеломлённый Кавторадзе ждал его реакции, но Джугашвили невозмутимо сказал, глядя в сторону:
- Хороши бы мы были. Банкир и так рискует, пуская нас для совещаний втайне от охранки. А мы ему чуть дом не спалили. Нехорошо.
Пристыженный Кавторадзе принялся извиняться, конфликт был исчерпан. Аллилуев заинтересовался хладнокровным грузином и остался поговорить с ним после совещания.
- Сергей в партии со дня её основания, - разузнал о нём Коба.
Аллилуев работал в железнодорожных мастерских, где в рабочих кружках он пропагандировал марксизм. У него была экзальтированная красавица жена. Ей не было четырнадцати лет, когда, выкинув из окна узелок с вещами, она сбежала с ним из отчего дома.
- Ей под тридцать и она по-прежнему умеет увлекаться, - отметил Иосиф. - Но каждый роман заканчивается возвращением к доброму Сергею...
В июле прошлого года состоялось важное событие в жизни Джугашвили. В Тифлисе он встретил революционера Александра Сванидзе, который познакомил его с сестрой. Её звали Екатерина или Като.
- Как моя мать, - удивился он. - Её предки из того же селения Диди-Лило... Как она прекрасна! Как тиха и покорна, совсем не похожа на говорливых, развязных революционерок.
Давид Сулиашвили, бывший семинарист, ставший революционером, ходил в дом Сванидзе и считался её женихом. Он не видел в Кобе соперника:
- Маленький, тщедушный, одет в косоворотку с чужого плеча, на голове нелепая турецкая феска.
Но Екатерина увидела его иным. В нём было очарование столь любимого в Грузии романтического разбойника, грабящего богатых во имя бедных. И ощущение власти над людьми, которое подчиняло окружающих.
- Она будет хорошей женой! - радовался Джугашвили.
Като была елигиозна, как его мать. Их венчание было тайным, и не только от полиции. Церковный брак был позором для революционера, но иначе невеста не соглашалась. Венчал одноклассник Иосифа по духовной семинарии Христисий Хинвалели, который стал священником.
- Влача полунищее существование, Коба мечтал о настоящей семье, - удивлялся Аллилуев, - которой был лишен в детстве…
Создать семью он смог с невинной религиозной девушкой. Свободомыслящие девушки, скитавшиеся по нелегальным квартирам и постелям революционеров, ему не подходили. Джугашвили снимали комнату на промыслах, в глиняном низеньком домике у хозяина-турка.
- Подожду его на улице… - решил Сергей, подъехав к дому.
Он уселся под ближайшим платаном и осмотрел район, где оказался. Вспомнил историю возникновения местного пролетариата:
- В 1875 году братья Нобель начали добычу нефти на Каспии близ Баку, и для её транспортировки в Европу использовался порт Батуми. Братья Нобель построили в Батуми нефтяной терминал, на берегу моря выросли огромные стальные резервуары.
С их участием проводились строительные работы на железной дороге Баку - Тбилиси - Батуми.
- Построили керосинопровода восемьсот километров, - подумал он.
В Баку и Батуми работали тысячи британских и немецких рабочих, специально приехавших для строительства нефтепровода.
- Иосиф четыре года скрывался на промыслах… - знал Аллилуев.
Вместе с боевиками Сосо накладывал денежные контрибуции на нефтяных магнатов, угрожая поджогом промыслов. Иногда поджигал, тогда багровое зарево и клубы дыма неделями стояли над промыслами.
- Устраивал забастовки, выгодные владельцам промыслов, - догадывался Сергей. - Они повышали цены на нефть, за что платили тоже...
Использовав случившийся поджог, Коба искусно обострил противоречия между рабочими и администрацией, и организовал забастовку.
- Это внове для весёлого, легкомысленного южного города… - управляющий промысла тянул время, пока в город не вошли казаки.
В первый майский день 1904 года в центре города появились люди в тёплых пальто и бараньих шапках. Рабочие, приготовились к встрече с нагайками казаков и скандировали:
- Да здравствует свободный труд! Смерть угнетателям трудового народа.
Бакинский комитет социал-демократов принял решение объявить общую забастовку. Поднять рабочих на Балаханских промыслах должен был его товарищ Мамед, который стал читать листовку с призывом к забастовке:
- Товарищи, неужели мы будем гнуть спину перед хозяином, выносить издевательства? По-прежнему будем жить, и работать в грязи, терять силы за сверхурочной ночной работой, за тяжёлым двенадцатичасовым рабочим днем?.. Итак, товарищи, решено! Бросаем работу! Забастовка!
Мамед высоко поднял листовку:
- Мы требуем вежливого обращения! Плату повысить надо, чтобы рабочему два рубля в день получать.
Рабочий в разорванной, открытой на груди рубахе подошёл к Нагиеву.
- Вот тут написано, - он поднёс листок к глазам толстяка, - чистую питьевую воду подвозить на промысла...
Рабочий достал маленькую бутылку с питьевой водой и потряс ее:
- Я хочу тебя спросить, хозяин: ты когда-нибудь пил воду, что мы пьём? Жене, дочке, сыну такую воду пить давал? Не-ет, не давал. А нам можно? Пить ее нельзя - больной будешь! Не пить нельзя - работать не будешь!
Тревога, ужас охватили владельца нефтепромыслов. Отовсюду раздавались телефонные звонки. Во всех конторах вызывали город:
- Баку, вы слышите? Барышня, соедините с жандармским управлением...
Телефонный звонок не достиг цели. Забастовщики прервали связь с городом. Бастующие направились к Волчьим воротам. На митинг за пределами города собрались участники грандиозной забастовки рабочих.
- Пятьдесят тысяч! - вспомнив эти события, Сергей одобрил действия Кобы. - Никогда Баку не знал ничего подобного...
Аллилуев сидел на улице до позднего вечера и решил зайти в дом, чтобы не вызывать подозрения. Като работала швеей, вела хозяйство. В их нищем жилище всё сверкало чистотой, всё было покрыто её белыми вышивками и кружевами. Дом Джугашвили выглядел как традиционный семейный очаг.
- Но при этом он остаётся яростным фанатиком-революционером, - думал Сергей, ожидая прихода главы семейства.
Иосиф, избегая ареста, приходил домой только глубокой ночью, чтобы исчезнуть на рассвете. Като родила ему сына Якова. Но Коба вёл полунищую, бродячую жизнь, все средства аккуратно посылал Ленину.
- Он презирает деньги, - знал Аллилуев. - Для него они часть мира, который он взялся разрушить.
Иосиф с 1905 года жил, как на вулкане. Первая русская революция оказалась неожиданной для большевиков и меньшевиков.
- Пока спорили о революции, она началась! - понял Кабо.
Пошатнулась непоколебимая Империя. Начались массовые беспорядки, нападения на полицию, мятежи в армии, баррикады.
- Революция всегда театр… - удивлялся Сосо.
Он отправился на первую конференцию большевиков в Таммерфорсе с чужим паспортом на русскую фамилию. На лондонском съезде он впервые встретился с Троцким. В отличие от споривших о революции эмигрантов-теоретиков Лев Давидович приехал из гущи революции.
- В последние дни легендарного Петербургского Совета Троцкий был его вождём, - вспомнил Аллилуев. - Позднее был арестован, дерзко держался на суде, приговорён к пожизненной ссылке, бежал из Сибири, проехал семьсот километров на оленях. Оказался в Европе…
Когда Джугашвили появился в темноте, он изложил ему суть просьбы. Он с легкостью согласился дать денег на его поездку. Однако Сергей увидел его нищету и решил отказаться. С грудным младенцем на руках они с трудом сводили концы с концами. Иосиф буквально всучил ему деньги:
- Бери, бери, тебе точно пригодятся...
Аллилуевы были многим обязаны Кобе. Он спас из воды тонувшую дочь Наденьку. Сергей взял деньги и уехал в столицу. Там он получил известие, что Като сидела с больным младенцем и заболела.
- На лечение супруги нет денег... - мучился муж
Осенью Джугашвили перевёз больную жену в Тифлис, где жила её семья, в надежде, что Сванидзе смогут за ней ухаживать. В конце года Като умерла от тифа. Иосиф стоял над гробом несчастный, с всклокоченными волосами. Провожая её в последний путь на кладбище, он признался:
- Моё сердце отныне холодный камень…
Маленький сын Яков остался на руках родной сестры умершей супруги.
Николай
В августе 1943 года при отступлении немецкой армии вооружённые формирования под командованием Каминского и члены семей РОНА в количестве тридцати тысяч человек ушли в город Лепель Витебской области.
- Остаюсь здесь, мне скоро рожать! - категорически заявила Люда.
Её муж Николай Козин остался с ней, несмотря на упрёки боевых товарищей. С весны 1942 года он жил по-настоящему счастливо, оставшись в посёлке Локоть вместе с красавицей Людмилой. Молодой мужчина никогда не писал стихов, но его душа пела.
- Вот оно счастье! - радовался Николай.
Козин вступил в ряды милиции Локотской республики, которая к концу года насчитывала десять тысяч штыков и называлась Русской Освободительной Народной Армией.
- Много отчаянных бойцов, готовых умереть за командира! - понял он.
Успех базировался на эксплуатации идеи русского патриотизма.
- Судьба русского народа зависит от того, насколько успешна будет Локотская республика! - говорили немцы. - Этот опыт мы перенесём на всю Россию!
Несмотря на летние победы 1942 года над Красной Армией, фашисты несли значительные потери. Гейнц Гудериан с горечью констатировал, что блицкриг немцев захлебывается из-за транспортных проблем.
- Вместо семидесяти составов с военными грузами, которые должны ежедневно пребывать в прифронтовую зону, приезжают в среднем по двадцать поездов, - докладывал он в Берлин. - Мы испытываем острую нехватку охранных подразделений, без которых трудно обеспечить слаженную работу тыловых служб. В этом плане благоразумно опираться на Каминского и его солдат, как это осуществляется во Франции.
Под управлением обер-бургомистра Бронислава Каменского оказалась территория, превышающая по размерам Бельгию, на которой проживало почти шестьсот тысяч человек, выходцев из Комарицкой волости.
- В царские времена тамошние крестьяне принадлежали императорской династии Романовых и пользовались значительными привилегиями... - пояснила Николаю красивая сожительница.
В местечке Локоть находилось имение Великого князя Михаила Александровича Романова, что обеспечивало местным жителям более высокий уровень жизни по сравнению с остальным крестьянством.
- В Брониславе наблюдается некоторая двойственность, - оценил Козин нового начальника. - С одной стороны, это человек большого личного мужества и храбрости, с другой стороны, настоящий истерик...
Зато на территории непризнанной республики работали школы, больницы, осуществлялось правосудие.
- Человек, несомненно, одарённый, - присмотрелся Николай, - хороший организатор и талантливый военачальник, но не знает чувства меры…
Популярность Каминского возросла первой военной зимой после публичной казни провинившихся солдат Вермахта. Правоохранительные органы республики задержали немцев, подозревая их в грабеже и убийстве местного мельника.
- Немцы пришли в дом, где им стирали бельё, - узнал Козин, участвовавший в их задержании.
Со слов потерпевшей дочери мельника, стало ясно, как развивалась эта драма. Солдаты заметили, что её нигде нет.
- Где же Катерина? - спросил старший жену мельника.
- Она моется в бане, - ответила женщина.
- Моется в бане зимой? - засмеялся унтер-офицер. - Похоже, эти русские держат нас за простаков! Пойдёмте, проверим, не обманывают ли нас…
Баня представляла собой бревенчатый домик с маленьким окошком. Из всех щелей валил густой пар. Они не успели дойти, как дверь отворилась, из неё выплыло целое облако белого пара. Когда он рассеялся, немцы увидели на пороге Катю, в лёгком летнем платье и с мокрыми волосами.
- Здрасте! - она не торопясь, прошествовала к дому, босиком по снегу, проваливаясь по колено.
Немцы, поражённые картиной, молча сопроводили её взглядами, после чего унтер-офицер заглянул в распахнутую дверь бани. Пытаясь что-то разглядеть в пару, он даже зашёл внутрь помещения.
- Всё в порядке! - крикнул он оттуда.
Когда гитлеровец вышел на улицу очки его запотели. Это выглядело так комично, что остановившаяся Катя не сдержала улыбку. Немец подскочил к ней, схватил на руки и понёс в баню. Девушка не сопротивлялась, страх парализовал её тело.
- Мы делаем мир лучше, чище, богаче! - шептал ей в ухо унтер-офицер, повалив на полати. - Многие народы, такие как вы, привыкли жить в грязи. Привыкли служить и быть рабами. Ваши дети болеют и умирают с голоду, а ваши коммунисты гноят людей в лагерях. Мы научим вас жить. Я покажу тебе, что такое настоящий мужчина. Среди ваших нет настоящих мужиков, они все трусы.
Мать видела, что он затащил дочь в баню, и догадывалась для чего. Она позвала мужа, и прибежавший мельник хотел прорваться к Кате, но второй немец выстрелом из винтовки остановил разъярённого отца.
- Убили! - запричитала супруга.
Немцы наигрались с Катей, свернули головы паре куриц с прицелом на ужин и уехали. На следующий день их арестовала милиция. В дело вмешалось имперское министерство оккупированных восточных территорий Альфреда Розенберга. Рейхсляйтер Розенберг был категорически против каких-либо действий в отношении задержанных солдат.
- Но когда он узнал, что они являются мишлинге первой степени, дал согласие на расстрел! - поведал Николай беременной Людмиле.
Каминский оказался эффективным военным организатором антипартизанского движения. Всё чаще советские партизанские отряды оказывались в ловушках и уничтожались его бойцами. В операции «Цыганский барон» было убито и взято в плен около трех тысяч советских партизан.
- Бронислава называют хозяином Брянского леса! - хвастался ей Козин.
Немцы отпускали по домам пленных красноармейцев, которые были из ближайших деревень. Они пополняли ряды милиции. Особо прославилась Антонина Макарова прозванная «Тонька-пулемётчица» убившая полторы тысячи пленных партизан.
- Она начинала войну в составе Красной армии санитаркой, - узнала Людмила, когда подружилась с ней, - но после провала Вяземской операции скиталась по лесам и оказалась в нашем посёлке в ста километрах к югу от Брянска.
Однако милиция Каминского с весны 1943 года начала нести большие потери от активизировавшихся советских партизан.
- К нам прикомандировали пару рот немцев! - сообщил он солдатам.
Но в качестве пополнения им прислали людей, без которых тыл мог обойтись. Это были повара, конюхи, счетоводы, все те, кто формально являлись солдатами Рейха, но на фронте никогда не были.
- Боевого опыта у них нет никакого… - понял Николай.
Из ста человек пополнения в первые дни было убито восемнадцать. Причём не только в бою. Новобранец пошёл ночью справить большую нужду. Туалет представлял из себя шаткую конструкцию. Широкая доска была перекинута через воронку от снаряда. Бедняга присел, но пошатнулся, упал в воронку и утонул в нечистотах.
- Так его до утра никто и не хватился, - изумлялся Козин.
Пришлось писать письмо родителям новобранца. В комнате, кроме Николая присутствовали несколько немецких солдат.
- Ты написал, что он погиб, как герой? - насмешливо спросил один.
- Перед лицом наступающего врага! - подхватил другой.
- Выполняя свой священный долг перед Отечеством! - крикнул кто-то и комнату огласил многоголосый хохот.
Русская Освободительная Народная Армия, известная, как 29-я гренадёрская дивизия войск СС из Белоруссии была переброшена в Польшу, где участвовала в подавлении Варшавского восстания.
- Даже нацисты назвали действия солдат РОНА в Польше особо жестокими эксцессами… - до Козина иногда доходили слухи о товарищах.
Из рук Гиммлера Каминский получил Железный крест, но через несколько месяцев был расстрелян немцами за мародерство в Варшаве. Очевидцы рассказывали, что после варшавской резни на руках у солдат его бригады видели по несколько золотых часов.
- Мы будет биться с Советами здесь, - заверил Люсю Николай.
Он возглавил отряд, в который вошли те, кто не ушёл с немцами на Запад. Состав отряда пополняли недовольные советской властью люди. Среди них дезертиры, которые ушли в леса из-за серьёзных конфликтов с начальством. Красноармеец Рощин имел за войну несколько наград. Вернулся мужик в родной Суражский район и обомлел:
- Пока воевал за родную землю, здоровенный кусок приусадебного участка бессовестно оттяпал местный председатель сельского Совета.
Ворвался фронтовик в сельсовет с угрозами:
- Я за вас кровь проливал, а вы, гады, в тылу отсиживались! Да ещё и землю мою забрали!
Схватил Рощин чернильницу со стола и запустил председателю в лоб. Тут его за покушение на советскую власть и повязали. Но бравый солдат выбрал момент и, отправив в нокдаун конвоиров, бежал в лес. Озлобленный, он долго скитался, пока не столкнулся с людьми из отряда Козина.
- Взять нас трудно! - летом они скрывались в непроходимой болотистой лесной пуще, зимой отсиживались по домам.
Отряд имел разветвлённую информаторскую сеть. Так как вернулась продразвёрстка, они пользовались поддержкой части местного населения. На каждую душу сельского населения была определена норма сдачи хлеба государству.
- Налоговые инспектора вытряхивают крестьян подчистую! - чтобы добиться симпатий у населения, Николай приказал убить инспектора и председателя сельсовета, которые слишком усердствовали в сборе хлеба.
Однажды, стремясь завоевать симпатии сельчан, захватили склад с зерном, реквизированным у крестьян, и предложили жителям забирать всё обратно. Тех, кто послушался, потом выслали с семьями в Сибирь.
- Терять нам нечего! - они ответили дерзкими и беспощадными акциями.
Партизаны действовали группами по три человека, тщательно соблюдая законы конспирации. Каждая из групп имела свою зону, распределялись районы действия, решалось, кого ликвидировать из местных чиновников.
- Уничтожить! - против отряда Козина были брошены полки внутренних войск НКВД нескольких районов Брянской области и Белорусской ССР, но полномасштабные прочёсывания лесов результатов не давали.
Два поисковых подразделения, приняв друг друга за партизан, открыли друг по другу огонь, в результате чего несколько солдат погибли. За оплошности начальник отдела НКВД был снят с должности, а вместо него поставлен Чириков. Он прекратил армейские операции и вернул семьи партизан, надеясь выйти на след отряда через родственные связи боевиков.
- Нужно действовать хитростью! - основные усилия Чириков направил на разжигание ссоры между Николаем и авторитетным выпускником московской разведшколы Матыкой, заброшенным ранее в брянские леса.
От имени Матыки были изготовлены поддельные письма, в которых он якобы плохо отзывался о Козине и готовился с ним расправиться, после чего они были подброшены Людмиле. Николай решил расправиться с отступником, и Матыка был убит. Рощин отомстил за него, убив Люду.
- Фронтовики перессорились с полицаями, - получил сведения Чириков, - начали убивать друг друга.
Козин решил, что это сделали три брата Курганских. Все трое были убиты. Это стало одной из последних акций отряда. Остатки его рассеялись по лесам. Николая застрелил его подручный Лавров, который сдался властям.
продолжение http://www.proza.ru/2020/01/25/975