Шли мы как то втроём по улице в один чудесный и тёплый августовский вечер: я, мой младший брат Витёк и наша старая бабушка Авдотья, которую мы с Витьком звали бабой Дуней. Это был один из тех вечеров, когда последнее тепло уходящего лета было особенно приятно от осознания того, что всё это скоро закончится. Мы все это понимали, и молча, вкушая последнюю благодать этой подаренной роскоши, не спеша шли домой, по улице, на которой мы жили.
Мы проходили рынок, у входа которого, стояла нищенка. Одной рукой она опиралась на палку, а в другой протягивала пустую консервную банку, прося милостыню. Откуда она здесь появилась? Её здесь никогда не было?
- Ой, какая она смешная!- воскликнул Витёк и получил от бабушки лёгкую затрещину.
А бабушка, пошарив в кошельке, опустила в банку одну монету, которая со звоном стукнулась о дно.
Пройдя ещё немного, мы увидели удобную скамейку, стоящую в тени кудрявой липы и бабушка захотела на ней отдохнуть.
- Ой, зачем ты меня шлёпнула, - с напускной обидой проныл Витёк.
- Шлёпнула и ещё шлёпну, если будешь смеяться над нищими.
- А разве я смеялся?
- Всё равно.… Смеяться, плохо говорить, даже плохо думать и то нельзя. Это большой грех. За это Бог наказывает…
- А я не верю, как это Бог наказывает.
- Ну, тогда слушайте, что я вам расскажу. Мы тогда уехали жить в Краснодарский край. Недавно кончилась война. В стране царила разруха и люди, чтобы не умереть с голода, многие ехали жить на юг, где всё-таки было побольше работы. За куском хлеба, значит. Я устроилась работать на небольшое сельхозпредприятие бухгалтером, а ваш дед, мой муж, там же устроился конюхом. А главбухом была Клава.
Эта Клава была единственным ребёнком в семье и была очень избалованна. Это было видно по её поведению, по тому, как она одевалась лучше всех, да и обед, что она приносила с собой, отличался от всех других обилием продуктов. Она ни с кем не общалась и презрительно держалась от всех на почтительном расстоянии. Да, из-за этого, и с ней никому не хотелось дружить.
Время было очень тяжёлое. И вот однажды поступила к нам разнорабочей женщина. Звали её Тоня. Она приехала с девятилетним сыном. Её взяли в бригаду, которая работала в поле. Переодеться и пообедать бригада возвращалась в бухгалтерию.
Тоня была очень бедно одета: старая фуфайка, сапоги кирзовые, вместо носок – портянки. Увидев всё это, Клава тут же дала ей обидное прозвище – Нищенка. Так оно к Тоне и прилипло.
Пролетали дни. Люди работали в поле в поте лица, зарабатывая на свой кусок хлеба. Однажды пришла Тоня на работу, оставила в конторе, как обычно, свою сеточку с обедом на столике и убежала в поле. После чего подошла к столу Клава и говорит:
- Интересно, что там Нищенка принесла на обед?
Она достала свёрток с едой, развернула его и увидела оладьи. А потом взяла их в руки, разделила пополам и, поплевав на них, соединила снова со словами:
- Нищенка всё равно всё сожрёт с голодухи.
Когда настало время обеда, Тоня пришла и конечно всё съела с аппетитом. А Клава в это время сидела и ухмылялась. Всем остальным, кто видел это безобразие, было не по себе, но сказать что-нибудь против главбуха никто не осмелился.
Однако безнаказанно ничего не проходит, ведь Бог всё видит.
Работая главным бухгалтером, Зина всё больше наглела и нечестным путём стала присваивать себе деньги.
Однажды приехала комиссия и, обнаружив поддельные документы и недостачу в 10 тысяч рублей (тогда это были огромные деньги), подала в суд. Осудили Клаву на восемь лет, но всего срока она не отсидела. Она умерла в тюрьме от туберкулёза. Такая молодая, в самом расцвете лет, оставив своих двух детей на произвол судьбы.
А Тоню через несколько лет я встретила в городе и… не узнала. Это был совершенно другой человек – нарядно одетая, культурная, пышущая здоровьем женщина. Она сказала, что сын её учился в институте.
Бог дал ей силы и здоровье выжить и выучить сына.-
Вот такую историю рассказала нам с братом тогда наша баба Дуня, сидя на лавочке в тени кудрявой липы, чтобы мы никогда не смеялись над нищими и бедными. А теперь я решил её рассказать вам.