Шаганэ удушливо кашляла в стойле. Маркус бросил наполовину недокуренный бычок. Сколько жил, а ни разу не слышал, чтобы ишаки так по-человечески кашляли. Последнего ветеринара, доктора Смита похоронили неделю-две назад. И тогда Шаганэ тащившая катафалк с гробом подозрительно хрипела. А сейчас уже поздно…
Маркус застервенело отряхнул усы цвета потухшего снега и встал, зло хрустя коленями.
В пыльной коробке на чердаке лежал не запыленный временем револьвер.
Осторожно достав его из коробки, Маркус вдруг подумал, что неплохо было бы засадить патрон себе в висок. Но он еще нужен Шаганэ…
Маркус спрятал револьвер за пояс. Он шел, стараясь не бряцать им о ремень.
- Шаганэ ты моя Шаганэ… - он нежно погладил ослицу по серебристой морде будто боясь, что она прочитает его мысли. Шаганэ согнув шею дважды кашлянула, дрожа под рукой Маркуса. Но потом захлопала длинными ушами, будто желая хоть как-то развеселить его. Но тот не смеялся.
- Помнишь, когда-то здесь были люди, Шаганэ?.. – неловко начал Маркус, - Помнишь, как они ходили по клубничным полям в полдень? Помнишь ли ты, Шаганэ, как переспело-розовый закат закрывал цветы, и они уходили в сон?.. А теперь ничего этого не осталось. Люди ушли в города. Вместо мулов у них такси. Вместо клубники – чизкейки… У них нет времени на закаты. И друг на друга тоже…В их городах не растет трава, у них нет полевых цветов. А я стар – мне недолго осталось…
Шаганэ смотрела сквозь Маркуса мутными зрачками и уже ничего не видела. Только кашляла…
Звук выстрела убил доживающий день.
Последний фермер тяжело шел со скотного двора. Он докурил бычок до конца и бросил к остальным шести.
Еще не закрывшиеся зорянки кивали розово-голубыми головками. Прохладная ночь тугими облаками натекала с востока. Через пустующий сад потянуло прохладой. Маркус посмотрел на лежащие на земле окурки.
Теперь он остался один.
Точно один.