Марина с ужасом думала, что будет с Мишей, когда придет момент родов, и ей надолго придется оставить его с папой.
Схватки начались неожиданно, муж все еще был на службе. Она ждала, что продлятся они несколько часов, как и в первый раз, но на всякий случай решила позвонить в «скорую помощь».
— Собирайтесь, — сказали ей, — машина будет через пятнадцать минут.
Она подозвала Мишу, играющего в машинки.
— Мишенька, маме нужно поехать в больницу, скоро у тебя родится братик. А сейчас ты остаешься дома за старшего. Папа скоро придет, дождись его, хорошо? Ты ведь у меня уже большой и самостоятельный, правда?
— Да, мама, — ответил сын.
Мишенька был чрезвычайно послушным – сказывалось воспитание строгим отцом. Марина поцеловала сына – папа придет через полчаса, за это время ничего не должно случиться.
Она взяла собранные заранее вещи и вышла из дома. «Скорая помощь» уже стояла у подъезда. Машина быстро проскочила Невский проспект, и остановилась у ворот родильного дома. Марина не успела выйти из автомобиля, как отошли воды.
Все происходило так быстро, что потом она не могла вспомнить, как оказалась в родильном зале. Она со страхом ждала боли и мучений, как в первый раз.
К изумлению Марины, все произошло чрезвычайно быстро – ребенок родился легко, без всяких разрывов и боли. Прошло всего три часа с момента первых схваток, а дитя уже появилось на свет.
— Стремительные роды, — резюмировали врачи. — Вам повезло. Но не ребенку – у него полопались все сосуды на лице.
— Девочка?! — с замиранием сердца спросила Марина, глядя на маленькое существо в руках у доктора.
— Мальчик, — ответил он, улыбаясь, — чудненький, красивый мальчик, совершенный ангелочек!
Ребенка положили ей на живот. Он, и вправду, был как чудо – светленький, голубоглазенький, и не причинивший матери совершенно никакого страдания.
— Какой молодец, солнышко мое! Маму пожалел – быстренько вылез, даже сам, бедненький, пострадал немножко. — Марина была абсолютно счастлива, ее переполняли чувства настоящей материнской гордости.
Малыш как будто бы родился с улыбкой на лице, и весь он был розовый, мягкий и прехорошенький. Ей показалось, что он приветливо ей улыбнулся.
— Вот оно, счастье! — подумала Марина.
Умиротворенная, она еще лежала в родзале, пока врачи взвешивали ребенка, когда в зал вошла маленькая, худенькая, с испуганными глазами девчушка. Она не знала, что делать – щурилась от белого света в палате, прижималась к стене, и не знала, как подойти к креслу для осмотра. И тут в родильный зал, как смерч, влетела докторша, на лице у нее было явственно написано, что она ненавидит всех беременных, а особенно рожающих. А больше всего она ненавидит первородок, которые не знают, как себя вести, и что делать со схватками. Девушка, увидев ее, от страха забралась на кресло и приготовилась к осмотру. Но тут же выяснилось, что докторша пришла не одна – с собой она привела несколько интернов, собирающихся, по всей видимости, проходить практику и обучаться на живом материале. Они всей гурьбой подошли к подопытному экземпляру, девушка со страха ойкнула, и неловко попыталась слезть обратно с кресла, спустив одну ногу и пытаясь нащупать спасительную почву под ногами.
Докторша закричала на весь родзал:
— Куда ты лезешь, каракатица?! Сказано тебе лежать – вот и лежи!
Красавцы-интерны чуть было не заржали в голос, девушка обиженно сморщилась, собираясь заплакать.
Марина не выдержала и, приподняв голову, сказала докторше:
— Немедленно прекратите орать на человека! Цирк тут устроили! И выведите отсюда интернов – вы что, не видите, что человек стесняется?
Докторша с немым изумлением воззрилась на нее, приподняв свои позолоченные очки и выпучив глаза, а после секундного замешательства гневно выпалила:
— Лежите тихо, мамаша! Никому тут права голоса не давали! Без Вас как-нибудь разберемся!
Тем не менее, интернов она вывела, и занялась наконец девушкой.
А Марину, от греха подальше, и чтобы не вмешивалась больше в рабочий процесс, отвезли в стеклянный бокс, пообещав вскорости принести ребенка.
Крошку принесли через час. Он как-то бережно присосался к ее соску, зачмокал и начал пить молоко. Марина готова была его тискать, обнимать и целовать.
К вечеру из родильного зала привезли ту самую стесняющуюся девушку, и положили на соседнюю кровать. Марина несказанно обрадовалась – все-таки уже знакомый человек!
Соседка представилась:
— Меня Света зовут. Спасибо Вам за Вашу помощь!
От благодарности у нее опять выступили слезы на глазах.
— Кто родился? — спросила Марина.
— Мальчик, три четыреста! — с гордостью сказала Света, и опять заплакала.
Теперь, при свете вечернего освещения, стало хорошо видно, что Света – настоящая красавица, почему сначала она показалась ей невзрачной?
— Да что ты все плачешь, — ласково сказала Марина, — не бойся, будем вместе с нашими малышами справляться! Все будет хорошо!
Стеклянный бокс просматривался со всех сторон, чтобы санитарки видели, как мамаши обращаются с детишками. В отличие от первого раза, когда детей давали мамам в руки лишь на короткое время, теперь в медицине появились новые веяния. Малышей рекомендовалось как можно дольше держать вместе с мамой, чтобы они с рождения чувствовали близость, и быстрее привыкали к материнскому теплу.
Марина теперь не знала, что лучше – как было раньше, или как теперь. Отдохнуть и восстановиться после родов совершенно не было времени, дети все время были рядом. Оба крохотных малыша по переменке плакали, и они со Светой постоянно находились в ожидании времени кормления.
Доктор Спок рекомендовал нынешним мамам как можно чаще прикладывать малыша к груди. Раньше он рекомендовал кормить детей по строгому расписанию, соблюдая обязательный перерыв в три часа. Жизнь идет вперед, все течет, и все изменяется, даже рекомендации американского доктора.
В палату вошла медсестра и, увидев, что женщины не знают, как обращаться с детишками, а те плачут навзрыд, сказала:
— Девочки, не бойтесь! Все научились обращаться со своими детьми, и вы научитесь! Вашим малышам вовсе не нравится постоянно плакать. У родившегося младенца до трех месяцев есть всего три причины для плача: он хочет кушать, у него мокрый памперс, или у него колики. Сейчас, если он плачет, — просто даем ему кушать!
Света посмотрела на медсестру и сказала:
— Но мой сам перестал кушать…
— Перестал – потому что устал, — объяснила медсестра, — никто не рождается с умением кушать и развитыми сосательными и жевательными мышцами. Ребенку нужны паузы, чтобы он мог отдохнуть, и снова был готов кушать. Кормите его столько, сколько ему нужно, пока он не заснет!
Марина подумала, что она уже опытная мамочка, а тоже уже успела забыть все премудрости обращения с новорожденным. Опять нужно учиться с первых дней жизни ребенка.
Какое все же это чудо – рождение ребенка из крошечного сперматозоида! Наука никогда не сможет объяснить, почему они с ручками, ножками, все слышат и все понимают. И откуда они с первой минуты жизни знают, что нужно делать, и где их мама? Чудо!
Вечером под окном раздался хриплый голос:
— Света! Света! Выгляни в окно.
Они со Светой выглянули в окошко, и увидели нарисованную мелом на асфальте надпись:
— Света, я тебя люблю!
Под окном стоял, плохо держась на ногах, рослый бритоголовый мужчина, одетый в кожаную куртку, и с золотой цепью в палец толщиной, не разглядеть которую даже с высоты четвертого этажа было невозможно.
— Наверное, из братков, — подумала Марина.
Света помахала счастливому папе из окна.
— Покажи малыша! — попросил счастливый отец, сделав руки рупором, чтобы она услышала через стекло.
Света приоткрыла чуточку окно, и показала сверток в красном стеганом одеяле.
Мужчина размяк, и стоял, размазывая слезы по лицу.
— Света, ты такая счастливая! — сказала ей Марина, когда он наконец ушел.
— Ой, была бы счастливая, — грустно вздохнула красавица Света, откинув роскошные длинные волосы со лба.
— Я вообще-то не хотела рожать, у меня мать-алкоголичка, живем вдвоем на ее зарплату. На неделю только хватает, пока она ее всю не пропьет. А я только школу окончила, и на работу никто не возьмет теперь, с ребенком.
— И что?! — удивилась Марина, — у мальчика же папа есть.
— Ага, есть! Пока снова не посадят, — грустно сказала Света.
— Не представляю, что я буду делать с ребенком, и как мы будем жить, — добавила она.
— Делайте аборт, девочки, — хотелось сказать Марине, — если не уверены, если вашего ребенка некому защитить – делайте аборт. Вселенская несправедливость – когда несчастная мать рожает несчастного ребенка, и потом они уже вдвоем не знают, как им выжить в этом жестоком мире.
Но, конечно же, каждая мама вправе решать сама, не слушая никого, ни подруг, ни доброжелателей, ни врачей.
Она крепче прижала своего мальчика к груди:
— Слава Богу, у нас теперь самая счастливая семья в мире!
Так смешно – что он пока еще просто мальчик, даже без имени. Только бирка на руке может подсказать, что это ее сын.
В роддоме было жутко холодно – наступил конец сентября, до отопительного сезона было еще далеко. Оголить грудь, чтобы покормить малыша, в таких условиях было настоящей пыткой. Марина укрывала маленького своей теплой красной кофтой из ангорской шерсти, но у малыша все равно были синие губы. И сама она была вся синяя, бегом заскакивала в душ, бегом выскакивала из душа, трясясь, как бы ребенок не заметил ее отсутствия. Доктор Спок не похвалил бы ее, узнав, что малыш остается один на целых полчаса. На счет этого, кажется, он своих показаний не менял.
Маленький светловолосый мальчик рождал в Марине желание защитить его. Малыш был настоящей копией мужа, и как будто бы сошел в этот мир с картин художников- иконописцев.
— Он – настоящее солнышко, — умилялась Марина, — какой же красавчик!
— Плакатный малыш! — восхищались все, кто на него смотрел.
Пухленькие щечки, голубые глазки, и вечная улыбка были у него с самого рождения.
Чувства на этот раз были совсем другими – счастья, радости, надежды, что вот теперь всё точно будет хорошо.
Муж прибежал в роддом на третий день, подкупив санитарок. Он долго вглядывался в лицо малыша, и, наконец, вынес вердикт:
— Мой! Белобрысенький, носик картошечкой, весь в меня!
Он звонил каждые полчаса, справляясь о том, хорошо ли покушал мальчик, как он себя чувствует, а, узнав, что они замерзают, заявил:
— Я своего сына здесь не оставлю! Сейчас приеду, и заберу вас домой.
— Не надо, мы потерпим, — испугалась Марина. — Это же будет куча неприятностей – нас обвинят в краже ребенка.
— Ну ладно, потерпите, — согласился муж. — У меня для вас очень-очень большой сюрприз!
книга на Ридеро Марина Орфан Обреченная