Рисунок автора
В давние времена, когда правили на земле старые боги, жил на свете Кудашка по прозвищу Грязная рубашка. Родителей своих не знал, с измальства жил в людях, работал на них за краюшку хлеба да ложку супа. Никто мальца не жалел, не обиходил, носил Кудашка обноски, и тем был доволен, что над головой крыша была. Правда, была это крыша овчарни, но опять же, у овцы под боком и тепло и мягко. Так что Кудашка на судьбу не роптал, потому что другой и не знал.
Когда Кудашка подрос, попал он на конюшню, стал стойла чистить да коней холить. Спал тут же на сене и однажды услышал, как конюхи о нём промеж себя толкуют. Что, мол, Кудашка не здешнего рода, а найденыш. Не повезло парню, видно в недобрый час родился, раз судьба горемычная выпала. А видно, роду хорошего, лицо чистое, глаза синие. Жаль парня.
Стал тогда Кудашка к конюхам приставать, скажите, дядьки, откуда я взялся? Те и рассказали. Напали на купеческий караван разбойники, всех перебили, а младенца не заметили, под кустом лежал. Там его бабка травница нашла, у себя оставила. Но померла вскоре, так и попал он к их господину в работники.
Тут у Кудашки враз в голове посветлело. Как наяву услышал он, что бабка над его колыбелью шептала: «Как подрастешь да обо мне вспомнишь, иди в ночь под четверг к Перунову дубу. Там в дупле найдешь о родителях памятку. Если не забоишься и рассвет под дубом встретишь, судьбу свою узнаешь».
Дождался Кудашка нужного дня, отправился в лес. Стоял тот дуб в глухом лесу посередь большой поляны. Под дубом камень лежал круглый, жертвенный, на нем Громовое колесо выбито, вокруг камня шесть ямок для обрядовых кострищ.
Страшно стало Кудашке, но скрепил себя. К дубу подошел, поклонился в ноги, стал Перуна просить, чтоб не гневался, когда в дупло полезет. А дупло большое, Кудашка без труда уместился. Только еще страшнее ему стало: все дупло костями усеяно. Стал кости ворошить, нашел под ними куль тряпичный. Взял его, хотел из дупла вылазить, как наткнулась рука на острие.
Тут зарница в небесах полыхнула, даже в дупле светло стало, и увидел Кудашка меч. Быстро его костями засыпал: «Прости, батюшка Перун, не трону я твой меч». И выскочил из дупла.
Хотел Кудашка уж деру дать, да вспомнил бабкины слова, что нужно ему зари дождаться, чтобы судьбу узнать. В дупло снова лезть побоялся, зарылся в хворост для кострищ, стал утра ждать.
Только рассвет забрезжил, слетелись к дубу птицы. И стали птицы петь, славить богов небесных. Рода-творца, что создал свет белый и родил сына Сварога, богов небесных: Солнце-Световида, Белбога и Даждьбога, громовика Перуна…
Дивится Кудашка, слушая птичье пение, всё-то он понимает, словно они на человечьем языке поют. Что за птицы такие?
Разгреб Кудашка хворост, одним глазком смотрит и себе не верит. Сидят на дубу три птицы, красоты небывалой, а головы у птиц женские, и на них короны золотые. Понял Кудашка, что не простые то птицы, а райские, вещие, дыхание затаил, шевельнуться боится, чтоб птиц не спугнуть.
Кончили птицы богов славить, крыльями взмахнули, перья встрепенули, но не улетели.
Говорит одна птица: «Спой, сестра Сирин, о светлом Вырии, о райских кущах».
Но только та запеть хотела, слетел с верхушки дуба черный ворон, каркнул: «Пусть лучше сестра Гамаюн споет, как Макоша судьбу прядёт, а Доля с Недолею узелки на ней вяжут».
И запела птица вещая Гамаюн. Поёт, как в начале начал создал бог-отец Род в мыслях своих мир видимый и повелел богини пряхе Макоше нити судьбы плести, от самого начала и до конца. Дал ей Род прялку небесную, кудель звездную, и начала Макоша прясть.
Каждому роду-племени дала богиня Кош – место и время для жизни и доли, и каждому человеку рождённому, удел и судьбу.
Много нитей и тонких ниточек, много судеб - от завязки-рожденья и до развязки-смерти надобно напрясть Макоши. Трудная это работа.
И призвала она на помощь дочек своих – дев-судьбы Рожаниц. А ещё двух сестёр - Долю и Недолю. На нитях судьбоносных завязывают они узелочки - на счастье или на горе. Кому что завяжут, то и сбывается».
Замолчала птица Гамаюн. А Ворон спрашивает: «Скажи, сестра, а можно ли судьбу изменить?»
«Об этом знает баба Ягинишна».
«А как её отыскать?»
«В ночь на пятницу встать у дуба лицом к закату. С последним лучом откроется от дуба тропинка, прямо к Ягинишне приведёт».
Только сказала это птица Гамаюн, взошло Ясное Солнышко, свет белый осветило. Взмахнули птицы крылами и исчезли в солнечном мареве.
Вылез Кудашка из-под хвороста, огляделся: ни ворона, ни вещих птиц, только птахи малые в ветвях щебечут, в небе резвятся. Может, привиделось всё Кудашке?
Но нет, увидел у самых ног пёрышко чудесное, светится оно, красками волшебными переливается. Знак хороший, значит, правда всё.
Решил он перышко в узелок спрятать, развязал его. А там рубашонка малая, вся узорами расшитая, кусок полотна тонкого, да лента синяя.
Понял он, что это его детское приданое, память о родителях, которых потерял. Вздохнул Кудашка и отправился восвояси, пока его в конюшне не хватились. Но твердо решил, вечером к дубу вернуться, судьбу ещё раз испытать.