Вечный поц или Повесть о Рабиновиче
(политический триллер)
Часть первая. Мутное прошлое
Глава вторая. Воровитый шизофреник.
После исключения из института отщепенца Рабиновича забрили в армию. Щупловатому заморышу, ведущему к тому же аморальный образ жизни угрожал «стройбат» (так называемые строительные части ВСО СССР), базирующийся в далеких казахских степях вблизи заброшенной железнодорожной станции Тюра-Там. Это были так называемые «королёвские войска», прозванные так за то что их рабская рабочая сила эксплуатировалась при строительстве испытательного полигона для ракет академика С.П. Королёва.
Загреметь туда считалось настоящей неудачей. Но в который раз уже спас папаша. Зиновий Рабинович смягчился сердцем и устроил своего «адского утёнка» в хозяйственный взвод службы тыла одного из подразделений 9-ой дивизия ПВО СССР, базирующейся вблизи Ахтырки, в 110 километрах от Харькова, где Вадик проходил службу в период 1975-1977 годы.
«В армии» не по годам опытный, что называется «тёртый калач» Рабинович пристроился писарем, которому поручалось вести проектно-сметную документацию при строительстве армейских казарм, пятиэтажного жилого дома и теплотрассы длиной почти 3 километра. Это был разгар гонки вооружений, когда Политбюро ЦК КПСС придавало огромное значение укреплению обороноспособности государства и войска ПВО играли ключевую роль в решении этой задачи. В строительство военных объектов вкладывались сумасшедшие деньги.
Кадровые вояки ненавидят бухгалтерию и никогда не умели контролировать свою службу тыла. Огромные средства без надлежащего контроля порождали огромные хищения.
Спустя 25 лет после своей демобилизации криминальный олигарх Вадим Рабинович, находясь в Киеве, в своем логове обустроенном в выкупленном им зданием по улице Мечникова, 14/1, в интервью Олегу Ельцову, популярному тогда журналисту-грязекопателю, признается последнему, что во время службы он «имел на кармане» ежедневно по 300 советских рублей.
Такая сума в те времена равнялась месячному бюджету среднестатистической советской семьи, состоящей из четырёх человек, а официальное месячное довольствие ротного писаря В. Рабиновича составляло 3 рубля 80 копеек. В советское время служба в армии называлась школой жизни. Но наш герой, пребывая в рядах ПВО СССР прошел настоящую академию воровства, получая при этом щедрые «гранты» от по-настоящему больших воров, и добился значительных успехов в их омерзительной профессии. Перед «дембелем» шустрый писарь получил ефрейторские лычки и повышение жалования. К тому же он научился так подделывать подпись местного зам. по тылу в актах сдачи-приемки военных объектов, что выглядела на много внушительней и достоверней оригинальной, майорской. Спустя несколько лет после увольнения Вадима Зиновьевича со службы, в/ч 71347, где он пребывал «на срочной» накроет большая московская проверка. Во время проверки майор-интендант поймёт как жестоко наказывал его в последние месяцы своей службы сосунок-писарь.
– От поц! – только и найдёт что сказать объегоренный майор.
И уж, как ни кусал локти, спившийся к тому времени майор службы тыла, от имени которого так ловко подмахивал государственные акты писарь Рабинович, для военных следователей последний был недосягаем по причине пребывания своего на исследовании и лечении в психиатрической больнице имени Павлова с обнаружившимся вдруг диагнозом «параноидальная шизофрения».
Замечательная деталь. Всего лишь на месяц разминулся наш герой в военгородке в Ахтырке с ещё одним «выдающимся», в своём роде, персонажем современной украинской политики. В 1979 году ни кто иной, как молодой техник-лейтенант Николай Степанович Гриценко прибудет в Ахтырку для прохождения службы на должности начальника группы обслуживания авиационного оборудования авиационной эскадрильи.
Пройдёт 26 лет и Н. Гриценко, пребывая на должности Министра обороны Украины, спайке со своим заместителем неким Кредисовым буквально ограбят украинскую армию, уступив за бесценок сотни гектаров дорогой армейской земли своим приятелям-дельцам. Под конец этой аферы на сцену выйдет некая особь, которая действуя по нотариальной доверенности от имени министра передала аферистам земли полутора десятков украинских военных гарнизонов. Сейчас министр на всех углах вопит о том, что его подпись в доверенности подделана. Ну и чем бывший министр отличается выпивохи-майора?
По иронии судьбы и Рабинович и Гриценко еще пять лет назад были чуть ли не главными претендентами на президентский пост в Украине. Нещасна ненька.
Но не будем забегать далеко вперёд и поведаем обо всём по порядку.
После службы в армии Вадим Рабинович, не без помощи родителей, устроился ну на очень привлекательное и, как тогда говорили, «блатное» место. Это была должность мастера Богодуховского участка ремонтно-строительного управления (РСУ) Харьковского Облбытуправления.
На эту должность Вадим Зиновьевич был принят летом 1977 года, а уже 15 октября 1978 г., работники милиции обнаружили на окраине Харькова наспех припрятанный автомобиль «Волга» ГАЗ24 в довольно приличном состоянии, но без номеров государственной регистрации. Волга имела бледно-салатовый окрас и характерные для такси «шашечки» на боковых дверцах. Опера «пробили» номер двигателя авто по картотеке ГАИ и с удивлением обнаружили, что автомобиль в таксопарке числится списанным, разобранным и сданным на металлолом. А вот сам двигатель, как говорилось в документах бухгалтерского учёта, был передан, согласно договору, тому самому РСУ в лице того самого Рабиновича. В ходе доследственной проверки опрошенный В. Рабинович пояснил, что РСУ приобрело только двигатель, который был необходим для оборудования электросварочного агрегата, ну и, чтобы избавить смежников от излишних хлопот по демонтажу, он забрал всю машину целиком.
Можно было бы предположить что 24 летний мастер «по бедности» приобрел аварийную «волгу» для того, чтобы было на чем добираться в Богодухово, но у молодого человека были новенькие «жигули». Нет, «волга» явно готовилась для перепродажи на черном рынке. Цены на такую «продукция» в Прибалтике доходили до 10, а на Кавказе и до 20 тысяч советских рублей. За такие деньги в те времена можно было приобрести очень даже пристойный домик капитального типа в зоне отдыха под Киевом, ну а под Харьковом, пожалуй что, - и парочку таких домиков.
Налицо было хищение в крупных размерах произведённое по предварительному сговору группой лиц. По этому факту в январе 1979 было возбуждено уголовное дело № 659377, а сам Рабинович оказался под колпаком милиции и прокуратуры. Началось следствие.
То, что успел натворить за полтора годы своей работы 24-х летний, ранее не судимый, студент недоучка поразило видавших виды «ментов» и прокурорских. Следует пояснить, что к тому времени так называемый развитой социализм достиг пика своего развития. За счет высоких цен на нефть и газ СССР получал огромные суммы валюты. Значительная часть ее уходила на содержание армии и вооружение и на содержание компартийной верхушки. Но кое-что стало перепадать и простому люду. Зарплаты росли, но потратить их на что-то стоящее люди не могли. Страну поразил дачный и огородный бум. Миллионы получили по 3 сотки земли под садовые домики, более зажиточные строили капитальные дома, менее богатые стремились соорудить хоть какую-то хибару. Катастрофически не хватало строительных материалов, даже самых элементарных. И все они в СССР были ужасного качества, ценилась продукция и товары стран «соцлагеря» Венгрии, ГДР, Чехословакии, Югославии, все они на черном рынке продавались в три дорога. Импорт из капстран ценился на вес золота. Продукция распределялась через магазины советской торговли, но на витринах они не появляись, торговые работники перепродавали все на черном рынке формально «проводя» через магазинные кассовые аппараты. Значительная часть дефицита предназначалась для потребностей социалистическим предприятиям, в числе которых было РСУ Рабиновича. На тогдашнем социалистическом сленге это называлось «получить фонды» на товары пользующиеся повышенным спросом, – то есть на «дефицит». Зиновий Рабиновича, что называется, сидел на этом дефиците и видел свою задачу в том, как весь этот украсть, перепродать и не быть пойманным при этом. Формально дефицит предназначался для использование в процессе «оказания услуг населению» и предприятием путем осуществления ремонтно строительных работ. Но Рабинович, который с детства, как он признался, смотрит на «каждую железку» с мыслью о том, как ее использовать с выгодой для себя, не допускал, чтобы ни одна «железка», ни один камешек и ни один клочок дефицита был использован в оказании услуг по его ограниченной социалистической законностью государственной цене. Весь дефицит он крал и перепродавал в два-три раза дороже этой самой госцены. А расход дефицита оформлялся фейковыми документами: нарядами и актами о якобы выполненных для клиентов строительных работам. Плату за каждую единицу дефицита Рабинович лично получал наличными от каждого покупателя. Приветствовались строительные кооперативы им колхозы, которым власть разрешала рассчитываться не банковскими переводами «безнала», а звонкой монетой, «живой копейкой» как говаривали дельцы в те времена.
Показательной в этом плане была «торговая операция», проделанная Рабиновичем летом 1978 года с колхозом имени Ленина Богодуховского района Харьковской области. Оборотистый мошенник не только продал колхозу вагон цемента, десятки квадратных метров пластика, сотни рулонов обоев и облицовочной плитки, свыше тонны красок и клея "Бустилат", но и обеспечил покупателя для отчетности фиктивными накладными, якобы подтверждающими, что все эти товары были приобретены колхозом в магазинах мелкого опта и на базах стройматериалов. «Навар» Вадима Зиновьевича на одной только этой сделке составил 15 тысяч советских рублей.
Но особенно циничной была другая операция этого грязного мародёра, она связана с памятью двух известных харьковчан.
Степан Васильевич Гризодубов (1884-1965) стал одним из пионеров отечественной авиации. Он родился на слобожанщине в семье потомственных дворян, окончил Харьковское железнодорожное училище и получил квалификация мастера электромеханического ремесла. Но делом всей его жизни стала для Степана Васильевича авиация. Долгое время он содержал собственную электромеханическую мастерскую в Харькове по улице Миронисицкой. Степан Гризодубов конструировал и строил самолеты по образцам братьев Райт, летал на ни, учил летать других, воевал в первой мировой войне, но не в окопах, а в качестве пилота –авиатора.
Менялись эпохи и власти, но до конца своей жизни Степан Гризодубов оставался верным авиации, делу своей жизни до самого его конца. Вернулся в Харьков, командовал мастерскими Харьковского авиапарка, восстанавливал самолёты для Красной Армии. С 1924 года руководил секцией планёрного спорта и маломощной авиации Осоавиахима Украины и Крыма.
Но кроме самолетов было в творческом активе С. Гризодубова ещё одно успешное произведение. Его дочь Валентина рождённая в Харькове в 1910 году. В возрасте 2,5 года Валентина получила настоящее авиационное крещение, поднявшись в небо аэроплане, привязанная к отцу ремнями. В 14 лет она совершила свой первый полёт на планере в Коктебеле.
Валентина Степановна была многогранно одаренной личностью. Она окончила музыкальное училище, а затем училась в консерватории по классу фортепиано. Затем получила квалификацию лётчика конструктора и к своим 28 годам установила 5 мировых авиационных рекордов для женщин на легкомоторных самолётах.
В сентябре 1938 года в качестве командира экипажа вместе с Полиной Осипенко и Мариной Расковой на самолёте «Родина» (АНТ-37) совершила беспосадочный перелёт из Москвы на Дальний Восток, установив международный женский рекорд дальности полёта (за 26 часа 29 минут покрыто расстояние в 6450 км). За этот перелёт 2 ноября 1938г ей было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина. После учреждения знака особого отличия 4 ноября 1939 года ей была вручена медаль «Золотая Звезда» №104.
Валентина Степановна была человеком смелым и самоотверженным, она рисковала не только своей карьерой и славой, но и самой жизнью, когда вступилась за попавшего в 1938 году расстрельный список НКВД Сергея Королёва и, по сути, спасла великого изобретателя от верной гибели.
Во время второй мировой В. Гризодубова командовала 101 Авиаполком Авиации дальнего действия (АДД), лично совершила около 200 боевых вылетов (в том числе 132 — ночных) на самолёте Ли-2 на бомбардировку вражеских объектов, для доставки боеприпасов и военных грузов на передовую и для поддержки связи с партизанскими отрядами. С 1946 года полковник В. С. Гризодубова — в запасе. Работала в гражданской авиации заместителем начальника НИИ-17 по лётной части. Её подразделение проводило испытания радиоэлектронной аппаратуры для Военно-воздушных сил и гражданской авиации. Она лично принимала участие в испытательных полётах по испытанию и доводке разрабатываемого в НИИ-17 радиолокационного оборудования.
В 1963 году по личной инициативе Гризодубовой был создан уникальный Научно-исследовательский лётно-испытательный центр (НИЛИЦ) на аэродроме Солнцево, который она и возглавила. В 1972 году В. Гризодубова вернулась в Институт приборостроения на должность заместителя начальника, где проработала до 1993 года.
Умерла Валентина Гризодубова 28 апреля 1993 года.
До конца своей жизни, используя свою знаменитость, связи и статус депутат Верховного Совета СССР Валентина Степановна помогала простым людям в борьбе против тупости комуно-бюрократов и чванливых чиновников.
Трудно представить себе, как растрогана была семидесятилетняя женщина когда в ее кабинете появился вежливый провинциал их родного ей Харькова и объявил, что собирается капитально отремонтировать дом-музей ее отца, расположенной на упомянутой улице Мироносицкой,. Ей, привыкшей помогать всем, было особенно приятно услышать, что нашелся кто-то, предлагавший помощь ей, да еще в таком святом для нее деле, – сохранить в памяти людей заслуги ее отца, которому она и сама была очень многим обязана. От приятного волнения в глазах женщины заблестели слёзы благодарности и признательности.
Валентина Степановна не была психологом-физиономистом, ей не бросились в глаза ни деланная улыбка, ни показная подобострастность ее посетителя, ни тяжелая непроницаемость неподвижных глаз афериста цвета кошачьего дерьма.
Молодым человеком, пробившимся в общественную приемную летчицы-героини, был никто иной, как неспособный одолеть свою мерзопакостную жадность, Вадик Рабинович. А требовалось проходимцу заполучить партию дефицитного линолеум новой марки, выпущенного в качестве эксперимента на одном из подмосковных заводов. Вместе с линолеумом нахальный мастер РСУ включил в подсунутую на подпись заявку еще добрый десяток позиций дефицитных строительных материалов.
Двух слов В. Гризодубовой в верхнем углу «Прошу помочь!» подкреплённой её личным звонком в один из кабинетов Государственного комитета СССР по материально-техническому обеспечению и снабжению было достаточно для того, чтобы заявка, получившая до этого отказ во всех инстанциях, было удовлетворена во всей полноте и в самый короткий срок.
Нужно ли говорить, что Вадим Зиновьевич вовсе и не собирался делать даже мало-мальский ремонт в музее. А 2,5 тысячи квадратных метров экспериментальной партии линолеума, сотни квадратных метров пластика, обоев, глазурованной плитки и несколько десятков наборов сантехники и другого дефицита ушли "налево" за наличный расчет, а вся выручка пошла в карман З. Рабиновича.
– От поц! – только и прошептала героическая лётчица, узнав от следователя, как надругался гадкий мародёр Вадим Рабинович над её чувствами к отцу и над его памятью.
Тем временем следствие подходило к концу его материалы содержали десятки томов собранных и «задокументированных» доказательств. Мародёрство на памяти беззаветного авиатора послужило последней точкой. 22 января 1980 года В.Рабинович был арестован по обвинению в хищении государственных средств в особо крупных размерах.
Сума похищенного, которую удалось подкрепить доказательствами равнялась 250 000 советских рублей, что приблизительно соответствует нынешним $500 000.
При этом следует иметь в виду, что подсчитывая ущерб, следователи брали учет официальные расценки, в то время, как заработки дельца превышали стоимость украденного в 2-3 раза.
Мера наказания, грозившего В.Рабиновичу – от 10 до 15 лет тюрьмы или расстрел.
– «Вышак» тебе ломится, – не без злорадства объявил Рабиновичу следователь на первом же после предъявления обвинения допросе, – так что «колись» и возвращай награбленное.
Но «колоться» Вадик не спешил, да и возвращать было нечего. Всё давно было продано, выручка обращено в золотишко, а золотишко Вадичка надёжно укрыл.
Впрочем, сидеть Рабиновичу не хотелось, а уж тем более помирать от пули палача. И он принялся «гнать беса», – строить из себя душевно больного.
А тут и мамаша подоспела с заявлением. Дескать, ее сын в результате перенесенного в юности вирусного заболевания свинкой ведёт себя в последнее время странно, носится с какими-то странными идеями и впадает то в апатию, то в депрессию. Пришлось следователю назначить Рабиновичу судебно-медицинскую психиатрическую экспертизу. После двух месяцев обследования в в стационаре 15-й психиатрической больницы города Харькова, местные специалисты, коллеги его мамаши по цеху, подтвердили все её наихудшие предположения: Мол, страдает Вадим психическим заболеванием в форме шизофрении, а инкриминируемые ему преступления совершил в состоянии невменяемости.
Следствие местным «светилам» не поверило и назначило повторную экспертизу в Киевской психоневрологической больнице им. Павлова. В столицу УССР Вадика доставили в июле 1980 года. Живы люди, которые до сих пор помнят что вытворял Вадим Зиновьевич в главном украинском «дурдоме».
Во-первых, он отпустил длинную нечесаную бороду, а ля пророк Моисей. Во-вторых, облачился в шикарный стёганный зелёный велюровый халат, а шею замотал фиолетовым махровым полотенцем.
Для пущего сходства с образом великого Синайского боговидца (поскольку классическую ермолку даже такому прохиндею, как Рабинович в советское время не было никакой возможности достать) Вадим Зиновьевич напялил на темечко расшитую стеклярусом бухарскую тюбетейку детского размера. Вместо Скрижалей Завета таскал с собой Рабинович конторский гроссбух, позаимствованный им в бухгалтерии РСУ. Здесь, на линованной бурой бумаге, и записывал «новоявленный бесноватый пророк» одолевающие его «идеи». Оттопыривал слюнявую нижнюю губу, увлажнял пальцы на правой руке, перелистывал ими страницы конторской книги и демонстрировал свои записи психиатрам.
Играя роль пророка, Вадим Рабинович объяснял, что изобрел универсальную систему, благодаря которой можно узнать судьбу каждого человека. Медики и пациенты отвечали на анкету Рабиновичу, после чего получали от него характеристику и прогноз на последующую жизнь. Так, Вадим Рабинович задолго до астролога Павла Глобы научился дурачить людей. Некоторое время Вадик, как бы упиваясь своим мастерством имитатора изображал манию величия, и у него это достаточно неплохо получалось.
А еще, в огромном кармане его дорогого халата помещалась неведомо как очутившаяся у Вадима Зиновьевича книга Михаила Дудинцева «Не хлебом единым», издания «Советский писатель», 1957 года. В это время в Павловке на принудительном лечении находилось несколько диссидентов. Им то, пытаясь втереться в доверие, и подсовывал Рабинович почитать эту книгу, смутно намекая, что пострадал якобы за инакомыслие, а отнюдь не за воровство. Возле Рабиновича постоянно крутился приставной гэбист и пытался зафиксировать вхождение его в контакт с диссидентами. Но диссиденты не верили Рабиновичу. Ни его сумасшествию, ни его «политическим мотивам». Особо подозрительным было то, что, в то время как, у пациентов лечебницы были отобраны все личные вещи, вплоть до зубной щётки, Рабинович пользовался необъяснимыми привилегиями, ему позволялось читать газеты, у него был даже «паркер», заправляющийся чернилами с золотым пером.
Впоследствии Рабинович таки признался, что был завербован КГБ, как осведомитель, и что произошло это как раз в психиатрической больнице. Об этом он поведал известному немецкому журналисту, расследующему дела русской мафии Юргену Ротту, написавшему на основе бесед Рабиновичем книгу «Der Oligarh».
Свою вербовку Рабинович изобразил как шутку, являющуюся всего лишь элементом в его играх в «душевнобольного». Но всем известно, что в каждой шутке – всего лишь доля шутки, всё остальное – правда. Да и какие шутки могли быть с Комитетом госбезопасности СССР у пойманного на горячем мародёра, оказавшегося под прицелом расстрельной статьи уголовного кодекса УССР? Факт вербовки Вадима Рабиновича в качестве сексота нашёл свои многочисленные косвенные подтверждения в его дальнейшей биографии. И о них мы ещё расскажем.
Как бы там ни было, но советские специалисты из «павловки» оказались на много легковернее своих пациентов, не поверивших симулянту Рабиновичу. Они выписали последнему справку с диагнозом: «параноидальная шизоврения», позволяющим мерзавцу избежать уголовного наказания за свои преступления. Впрочем, о легковерности ли стоит говорить? Ведь никто не знает, сколько «отстегнул» зажатый в угол расхититель социалистической собственности за спасительный для него вывод «экспертов».
И Вадима Рабиновича осенью 1980 года выпустили таки из-за решётки. Правда, способствовал тому ещё и телефонный звонок из московской приёмной Генерального прокурора СССР в кабинет прокурора Харьковской области.
Следует обозначить, к тому времени Генеральный прокурор СССР Роман Руденко, занимающий этот пост с 30 июня 1953 года в виду своего знаменитого участия в Нюрнбергском процессе над главарями нацистов, был неизлечимо болен. Он умрёт через пару месяцев после освобождения Рабиновича 2 января 1981 года. Секретным решением Политбюро ЦК КПСС по настоянию Л. Брежнева Роману Руденко с ноября 1975 года было разрешено работать неполный рабочий день. В то время, как сам увядающий генпрокурор все реже и реже появлялся в своём кабинете, задерживаясь там всего лишь на несколько часов в неделю, от его имени развернула свою деятельность настоящая банда преступников, торгующая оправдательными приговорами и постановлениями об освобождении от уголовной ответственности направо и налево.
– От поц! – только сможет произнести харьковский облпрокурор, дав указание следователю освободить В. Рабиновича по звонку свыше. И адресовались его слова, конечно же, не заслуженному Генеральному прокурору СССР Р. Руденко, но Вадиму Рабиновичу, это гнусному вору, сумевшему так нагло обвести всех вокруг пальца. Но опускать рук харьковский прокурор отнюдь не собирался.
Дело в том, что Иван Грозный, а именно так прозвали тогдашнего прокурора Харьковской области Ивана Григорьевича Цесаренко сослуживцы, был человеком старой закалки. Воевал. Старший сержант Цесаренко осуществил в составе штурмового авиаполка около ста боевых вылетов. Был награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны II степени, медалями «За отвагу», «За взятие Берлина», «За взятие Праги». Не мог простить бывший воздушный стрелок боевой машины ИЛ-2, обиды нанесенной жалким шлимазлом Рабиновичем уважаемой им землячке летчице-героине Валентине Гризодубовой. Жил Иван Григорьевич бессеребренником, преданно исполнял свои прокурорские обязанности и люто ненавидел всех преступнков. Особенно – расхитителей социалистической собственности. Он ставил их на одну доску с насильниками и убийцами.
–Была б моя воля, – говаривал Иван Григорьевич за праздничным столом, устраиваемых бывало в прокуратуре в нерабочее время в честь главных советских праздников, – я б их гадов всех к стенке ставил.
Тем временем Рабинович, осознавая гибельную зыбкость своего положения временно освобожденного из-под ареста, решил нарушить условия подписки о невыезде и отсидеться какое-то время на даче одного своего приятеля на Рижском взморье. Продав припрятанные на чёрный день ворованные стеклопакет и дубовый дверной блок, с удовлетворением пересчитав вырученные деньги, он дёрнул в Юрмалу. Описанные в предыдущем предложении произведенные Рабиновичем торговые операции станут основанием для него распускать легенды о том, что был он при советской власти и никаким ни вором, а воротилой-цеховиком, изготавливал на подпольных мощностях уникальные двери да отливал хрустальные рюмки. Оцените, с позволения сказать, наглость хода!
В октябре в Юрмале мёртвый сезон. Одиночество тревожило Рабиновича, рискуя быть пойманным, временами он выбирался посидеть в ресторанчике в Риге.
Здесь он и познакомился с Гарри Лучанским (Григорием Эммануиловичем Лучанским) проректором Рижского университета по хозяйственной части. Одной судьбе известно, как родственные души находят друг друга. Пройдёт чуть более десятка лет и их фамилии замелькают на страницах газет и экранов всего мира. Их сотрудничество буквально поставит «на уши» спецслужбы Австрии, Бельгии, Великобритании, Израиля, Италии, Канады и Соединенных штатов, их дела поместятся в тома рапортов оперативников и материалов уголовных дел.
А пока что, в октябре 1980 года, до ареста и длительной отсидки Г. Лучанского (был приговорен к 7 годам, отсидел 5) оставалось два года. До повторного ареста, «психиатрических мытарств» и 14 летнего приговора Вадима Рабиновича (отсидел 11) – меньше одного месяца месяц.
Харьковский облпрокурор Иван Григорьевич Цесаренко таки добился своего, Вадим Рабинович был повторно взят под стражу и 17 ноября 1980 года его направили на очередную экспертизу в Москву, во Всесоюзный научно-исследовательский институт общей и судебной психиатрии имени В. П. Сербского.
– От поц! – ознакомившись с делом Рабиновича, сказали московские профессора-психиатры, – мы тебя, голубчика, выведем на чистую воду. И принялись за дело.
Институт им. Сербского это гробово мрачное учреждение, где из диссидентов делали сумасшедших, а сумасшедших превращали в слегка отваренные овощи.
Сказать, что это было суровое испытание, значило бы ничего не сказать. Нет-нет, к Вадиму Зиновьевичу никто никогда не применял никаких пыток или злоупотреблений седативными препаратами. Напротив никто не препятствовал ему за определённую мзду получить те же привилегии, которые он имел в «павловке». И вскоре ему позволили зубную щётку, вернули его гроссбух и «паркер» щедро заправленный чернилами, позволили читать прессу.
Вот только его роскошного зелёного бархатного халата и желтого махрового полотенца Рабиновичу вернуть не удалось. Согласитесь, что было бы совершеннейшей бессмыслице вновь отращивать пророческую черную бороду человеку, облаченному в истёртое сатиновое бельё и застиранную робу в лилово-бурых тонах, а равно совершенно безвкусно выглядело бы вокруг шеи пахнущее хлором сероватое вафельное полотенце.
Никто не мешал ему раздавать прославившие его в Киеве анкеты, но составлять астрологические прогнозы для своих невозмутимых мучителей Вадик не стал. Его оскорбляло их неподдельное равнодушие.
Ни на кого не произвело никакого впечатление и – его «ноу_хау» – длинное и пафосное письмо к Министру обороны СССР маршалу Устинову. Письмо переслали куда следует, ответ пообещали немедленно передать заявителю, то есть ему, бесноватому Вадику. Но ответ что-то задерживался.
Никто Рабиновича в институте Сербского даже и не собирался мучить или истязать. Для ученых мужей было бы непрофессиональной оплошностью испортить такой благодатный для наблюдения материал.
Согласитесь, ведь это безумно интересно путем терпеливых научных наблюдений найти ответ на вопрос, а сколько же времени может сохранять душевное здоровье человек, решившийся изображать «параноидальную шизофрению» во всей её красоте да ещё и пребывая в окружении многочисленных товарищей по несчастью и группы узких специалистов-знатоков своего психиатрического ремесла?
Вряд ли В. Рабинович к тому времени успел прочесть знаменитый роман One Flew Over the Cuckoo's Nest (Полет над гнездом кукушки) не менее знаменитого американца Ken Elton Kesey. Наверное, не смотрел он и одноименный фильм Милоша Формана, снятый по этому роману. Да и ему и не нужно.
Я совершенно уверен, что главную роль в этом фильме Вадим Зиновьевич сыграл бы не хуже лауреата Золотого Оскара, самого Джека Николсона. А может быть даже – и лучше.
Когда до Рабиновича дошло, что в этом профильном московском учреждении ему могут позволить изображать сумасшедшего до конца его дней, то он конечно, запаниковал. Ведь не скажешь же ты так запросто профессорам, докторам наук, – Что ж вы, суки, делаете? Почему не даете своего заключения? Ведь я предоставил вам столько богатого материала!
Пришлось Вадику вновь «шутейно» обращаться к своим друзьям кагэбистам.
Нужно сказать, что московское ЧК это совсем другое дело, чем ЧК киевское.
Пацаны с Лубянки сразу просекают все ваши шутки и никогда не позволят пропасть ни одному золотнику вашего неповторимого остроумия. Рабиновичу намекнули, мол, надо бы вернуть похищенное народное добро. Несмотря на облом, последний тут же отморозился, – Да вы что? Всё уже давно пошло прахом.
Стало ясно, что Рабиновича давила жаба, а никакая ни шизофрения. Излечить чувака от этой жабы представлялось совершенно невозможным.
– Ладно, – сказали ему, – подписывайте бумаги а там посмотрим…
Бумагу Вадим Зиновьевич подписал не колеблясь.
И уже 2 июля 1983 года эксперты дали заключение о том, что В.Рабинович вменяем и подсуден.
В августе 1983 Харьковский облсуд своим определением направил уголовное дело в следственное управление Харьковского областного УВД для возобновления следствия по делу.
И уже 10 февраля 1984 года Харьковский областной суд приговорил В.Рабиновича к 14 годам лишения свободы в исправительно-трудовом лагере усиленного режима с конфискацией имущества и запретом заниматься профессиональной деятельностью в течение 5 лет.
На суде Вадик в роли параноика выглядел абсолютно убедительно.
Представьте себе человека, который до самого конца (читай до оглашения предпоследнего абзаца приговора) сомневался, – сдержат ли московские чекисты своё слово? расстреляют ли его или только посадят? если только посадят, то насколько?
Федор Михайлович Достоевский со всеми его Записками из мёртвого дома подобострастно курит бамбук. Даже обидно, что Рабинович после таких испытаний не сделался великим писателем. Так и остался банальным фармазонщиком с постоянной потребностью кого-то наебошить и кинуть.
(далі буде)