Памяти деда
****************
Мы , двоюродная ребятня от четверых сыновей деда, собравшись воедино, да такие
нарядные, да сытые,нас по словам матерей-"разжигали черти",мы сначала тихонько,
а потом завивались"выше крыши",тогда дед снимал с гвоздя плетёную из лыка
розгу.
Бить он никогда никого не бил, но для порядку, не спеша, с удовольствием снимал
с кого то штанишки, уложив озорника себе на колени попой вверх.
Тот ещё не получив "получку", отчаянно орал.
А вот за это,лицемерие, дед тихонько с оттяжкой,приводил приговор в исполнение,
что то при этом приговаривая.
Родители никогда не заступались за нас-всецело доверяли отцу-свёкору.
Наоборот, лёжа на полу, поглубже зарывались головами под подушки, чтоб нас не
видеть и не слышать:пусть дедушка разбирается"за зря чтоль несёт такое почётное
звание!".
У деда в обиходе никогда не было мата и самые весомые его слова-"человек
собачьи уши". Мы как услышим, бывало,про эти уши, так знаем, он разозлённый
сразу смирнеем и становимся послушными, стараясь во всём ему угодить.
И нашалив однажды, на расправу попадать-лучше к деду.
В ином случае-к матери, не дай Бог,та субординаций не соблюдала:всыплет так по
полной, за что от свёкора получала лекцию о воспитании и потихоньку на нас
шипела, что жалуемся своему заступнику.
Мы, видя, как дед идёт за нас-в душе очень даже были рады, что и ей, нашей маме
тоже досталось, что над ней есть-Главный.
На всю жизнь нашу, надеюсь и потомков, дедушка наш
Хорев Василий Егорович
останется цельным монолитом Добра и Справедливости, Чести и Порядочности.
Когда, по жизни, он дошёл до края своих рубежей этого света, когда уже ему
обречённому, подкладывались кусочки повкуснее, он никогда их "не любил" и
отдавал нам,внукам. Он любил нас.Мы, несмышлёные,буйно радовались всем сердцем,
принимая его угощения. А наша мама, глядя на эту картину, тихо плакала за
занавеской.
Потом, после его смерти, она скажет:"Упала каменная стена-надёжная и сильная".
Нам долго не хватало его,нашего дедушки,мы верили, что он не насовсем ушёл,
что вот-вот придёт и в доме вновь наступит уютный домашний праздник: когда
сажал он самого маленького себе на колени, остальные окружали его со всех
сторон и начинались длинные рассказы,немудрые, но очень поучительные и познава-
тельные в наше время.
Про занесённую зимнюю степь, холодную и бескрайнюю, про ямщиков в экипажах,
затерявшихся в гибельной снежной круговерти, бездорожьем без ориентиров, со
стаями голодных волков.
Про постоялые дворы, жизнь бар и крестьян:веселья и бесправия, безысходности и
власти.
Сам дед, до Октябрьской революции, был знатным кучером у барина,на праздниках,
лошадиных скачек,проводимых знатью в Питере, неизменно брал призовые места.
Знал всю закулисную жизнь господ, был вхож в их общность и дом хозяина.
А барин называл его не иначе, как - брат Василий.
Мы слушали его, открыв рты. На сундуках, лавках сидели наши родители с рукоде-
лием, тоже внимательно ловили каждое его слово.
Потрескивала лучина и было так уютно в этом родном родительском доме, что до
сих пор неизгладимо владеет нашим сознанием жизни 18-19 веков.
И хотя современный Интернет плотно вошёл в жизнь,теперь уже наших внуков, мы
посвящаем их в ту далёкую жизнь, в тот мир привычек и правил, какими жили
наши предки. И на том диалекте каким владел Дед.
(ниже)
Вопрос-дед, ответ-мы.
Сорока,сорока, где была?
Далеко, коней стерегла
А где кони?
За ворота ушли
А где ворота?
Водой залило
А где вода?
Быки попили
А где быки?
За горы ушли
А где горы?
Черви сточили
А где черви?
Гуси поклевали
А где гуси?
В тростник ушли
А где тростник?
Девки пожали
А где девки?
Замуж отдали
А где девкины мужья?
На Войну взяли
А где Война?
"Возле Ванькина г--на",-весело кричали мы на 10 голосов, начав прыгать по избе.
Бедный наш братик, ни за что попал в немилость, обиженный и несчастный,начинал
горько плакать.
Мы же, опомнившись,и чтоб сгладить такой поклёп, очень его жалели, переиначивая
на ходу конец того сказания, готовые принять "огонь" на каждого из нас,лишь бы
несчастный не плакал. Он сразу замолкал и мы оравой начали "завиваться до
потолка и визжать на все голоса"
У молодых родителей не было мочи это сносить, у них от нашей визготни "как в
глупом доме", отрывалось сердце и раскалывалась голова "на три половинки"-
это по их словам и они грозно пытались нас остановить, но дед их вразумлял:
"Не трожьте их. Я уж не буду так прыгать,да и вы тоже.
Посмотрите, как радуется у них душа: того и гляди вырвется наружу."
Потом он давал нам окорот, а мы напрыгавшись до седьмого пота, наоравшись до
хрипоты, чтоб не простыть в не очень тёплой избе, лезли на печку в ожидании
ужина и часто, не дождавшись,засыпали на тёплой лежанке под завывания домового
в трубе, таинственное потрескивание лучины, бегавшие по стенам непонятные, а
вернее, одним нам понятные тени.
Сонных, нас растаскивали по своим постелям, взрослые взяв на руки очередного,
умиленно гурковали:
-Умаялся, вояка.Умственный растёт.
-Этому тяжело придётся:слишком совестливый.
-Скорохватная на дела, не пропадёт девка.
-Эта с ленцой, в бабку пошла вся, да и красивая в неё.
!!Самого любимого, кому дед пророчил не лёгкую участь - не стало рано.
Есть такая профессия - Родину защищать.
Когда наш отец ушёл на действительную службу, а оттуда на войну с Германией и
Японией, как его три брата, дед остался один с тремя снохами и оравой
малолетних детей, заменив снохам и внукам-отца.
Когда в селе случались вечеринки (жизнь то всё равно продолжалась)он говорил
своим молодым снохам:"Бабы, вы молодые я с вас воли не сымаю, наряжайтесь
лучше, пляшите, веселитесь ни о чём не думайте".
И они уходили в ночь, его - 20 летние снохи, до утра веселились,"зубоскалились"
но воли себе не давали, хотя охотцев за их молодостью было немало.
Дорожили доверием свёкора.
....Давно нет нашего деда, его четверых сыновей, которых как и многих в селе, не
пощадила Война. Пришёл час и его снохам,коих разбросала жизнь по стране,вслед
за своими детьми.
Но каждая, при жизни,дала наказ: похоронить себя в одной могиле - с папашей.
Так с любовью они называли своего свёкора.
И мы, их дети, а теперь уже и дети наших детей с тремя приставками пра,
собираемся каждой весной на местном кладбище.
С фотографий глядят на нас красивые лица молодых женщин, а среди них-наш ДЕД.
С окладистой, седой, аккуратно подстриженной бородой, такой, каким мы его
помним.
Как лучший пример для подражания - Отца-Свёкора-Деда.
И каждый раз мы рассказываем эту историю родового древа. Повесть о красивых
человеческих отношениях,о каждом из тех, кто пронёс по жизненной дороге свой
образ достойно.
Не изгадив и не променяв на мелочное ЧЕСТЬ СВОЕГО РОДА.