Владимирский централ – огромный и мрачный, как большой мрачный замок. Потерянные люди с погасшими глазами идут толпами под конвоем. Страшно вспоминать. Тюрьма. Казалось, что это конец. Но потом их привезли на средне-волжский завод-гигант. Милая женщина провела экскурсию по заводу. Представитель завода выдал халаты, мётлы, рукавицы и провел инструктаж, в том смысле, что советское государство заботится о каждом своем члене, оно не хочет для вас санкций, оно хочет вашего перевоспитания, экономического, прежде всего. Потому что вы все осуждены за денежные махинации, которых в советском государстве не может быть. И если, как в вашем случае, преступление экономического характера, до 1000 рублей и не связано с насилием над личностью, тогда оно не карается тюремным заключением. Государство посылает вас перевоспитываться на народные стройки нашей страны. Вы будете работать на принудительной работе уборщиц производственных помещений, но в режиме вольнонаемных рабочих. Где жить будете - вам отдельно скажут, после работы.
И как переходящее знамя каждой вручил по метле.
Ну, слава Богу, хотя бы не тюрьма, подумала Лидка. Они стояли как в пионерлагере на линейке, в ряд. Слева стояла ее будущая подруга на все два года, деревенская, некрасивая, мать двоих детей (и кто на такую позарился?), продавщица сельмага и очень душевный человек - Глазок, Глазкова. Как она пошла на махинации - не могу представить. На ценообразование товара? А государство говорило, что на ценообразование влияет только рабочий коллектив и затраченный труд. Ну, за то и получила. Это что-то материнское – двоих тянуть одной на селе, в глубинке. Тяжело ей было и не удержалась. Слава богу, не тюрьма.
Справа – главный бухгалтер города Костромы, видная. Зовут Галя. Редкое сбитое тело, как из мрамора. Чтоб по ресторанам с одним красивым молодым подонком каждый вечер? Ну совсем голову потеряла. На обед специально приезжала домой, чтобы юбку погладить. А посередине она, Лидка, сдуру послушавшаяся Оксану, старшего продавца.
И пошли они между станками, на которых работал этот самый коллектив пролетариев, который ковал эти самые рубли, ценообразование и самый труд. Тяжело, а они метут. Она втянута в работу с детства, отцом, вишню таскала. А потом уже в Москве весовщиком на контейнеры лазила списывать номера.
Газировка, конечно, на заводе на каждом углу бесплатно. Только в туалет успевай бегать. Как другие – не вижу, не до того, самой только поворачиваться. Везде станки, техника. Передых, когда кончили первый цех – моторы, потом сразу второй – кузова. Потом третий и так до восьмого.
Вечером без рук-без ног тихо привели нас в общежитие автозавода времен строительства его в 30-е годы. Комендантша, милая женщина (почему-то они все такие милые на таких хлебных местах?), сказала, что эти светлые, просторные, на шесть человек комнаты - мечта свободных строителей 30-х годов – теперь ваши. Можно сходить в магазин самостоятельно, посидеть на лавочке в сквере у заводоуправления. Можно самим вести свое хозяйство – еду и одежду. И всё это бесплатно. С них только требуется вечером перед отбоем, то есть перед сном, зайти к коменданту и расписаться в журнале: такая-то сегодня – здесь. Это всё для аккуратных и организованных женщин. Но предупреждаю: кто будет игнорировать эту простую формальность – будет иметь санкции вплоть до тюремного заключения.
Спать хочу. Слава Богу, что это не тюрьма, - была ее последняя мысль.