Он стоял в тёмном загоне, отрешённо опустив голову в низ. Рыжий трёхлетка, с медным отливом по крутым бокам. Казалось, что уйдя в себя на долго, он совсем позабыл предупредить, окружающих, когда от туда вернётся. Второй день его ясли были полны травой.
-Значит, он не ест вторые сутки, а вы мне об этом говорите только сегодня?!-отчитывала я по дороге к загону, где стоял молодой дончак, старого скотника Николаича. – Вы же не первый день на ферме. Почему сразу же не позвали? Чего ждали? Чуда? Или когда животина ноги двинет? Скотник нелепо оправдывался, на ходу придумывая разного рода отговорки.
-Хватит!- резко оборвала я его лепет.- Вам самим то, не стыдно?- спросила я мужчину, старше меня в два раза.
-Мне же дня не хватит, чтобы каждой животинке в глазки посмотреть. Вы то , на что тут приставлены? Еду раздали, денник отбили……и всё? Моему негодованию не было предела.
-Ну ладно молодой пастушок, по незнанию, по лености или малодушию, мог сотворить такое, но вы то, вы.. ы.. ы.. ы.. ы. Вы же спите и видите свой уход на пенсию.
Я в сердцах махнула рукою и пошла быстрым шагом дальше. Скотник едва поспевал сзади, громко сопя мне в спину.
Жеребчик стоял молча , отрешённо смотря в противоположную стену, грустно опустив голову. Не реагируя, ни на яркий свет, моего фонарика , ни на громкий голос.
-Ну и что толку в тёмный загон пялиться?- обратилась я к скотнику , -Николаич, ты что, в первый раз на ферме? Выводи жеребца в проход, фиксируй на налыгач, смотреть буду.
-Кого выводить?- чуть не потеряв дар речи, с испугом, спросил скотник. –Бушуя?! Я что, совсем умом тронулся?! Мне жизнь пока не надоела. Ты это, дочка бросай. Чтобы я к этой бестии руку в денник запнул…сам…., ни в жизнь. Хоть стреляй! Хоть увольняй меня к чёртовой бабушке! - резко отрезал Николаич.
-Не поняла?!- перешла я на высокие , начальственные ноты.- Это как ты не выведешь?
-Да , так и не выведу,- уже успокоившись, продолжал скотник ,вытаскивая из кармана брюк пачку» беломора» , - Он бешеный. Не зря же его Бушуем кличут. Имя даже скотинке, не просто так даётся. Вы пока доктор, в городе , на выходных прохлаждались , он наших свинарок чуть не угробил. И что ему в голову взбрело, какая муха под хвост укусила? Возле яра как заартачился , как за борагозил , как на дыбки встал. Хорошо бабы догадливые , смекнули , и с той телеги наземь по спрыгивали , почитай , прям на ходу, как парашютистки. А он, этот охломон окаянный , дрын - ему в печёнку, на полном ходу в яр тот и ухнул, вместе с телегой.
Пока летел, две оглобли сломать успел. Телегой сверху ему по башке , чуток досталось. Как ноги себе не сломал, ума не приложу. Тепереча : оглобель у телеги нет, конь в стойле рожу от еды воротит, а свинарки по пять км ежедневно на работу пёхом ходят. А ты мне выводи. Тьфу , на тебя.
Когда Николаич разойдётся, его всем колхозом не остановить , молчун называется. Я открыла деревянную дверь денника и смело зашла во внутрь, сделав пару шагов к Бушую. И в следующую секунду , огромное копыто, описав возле моего виска замысловатую кривую, с грохотом в печаталось , в деревянную перегородку. Сороковка лопнула пополам. Второй удар не заставил себя ждать долго. После того, как я , разглядела перед самым своим носом копытную стрелку, меня охватила паника. Я отскочила к спасительной двери, всем телом вдавившись в угол загона. Как хотелось враз стать маленькой букашкой, по которой не то , что копытом попасть, а разглядеть, вот так с ходу трудно было бы. Бушуй слегка склонив голову в лево , рассматривал «наглеца» решившего без дозволения зайти в его пенаты. Злобно, зыркнув на меня, своим огромным, влажным глазом, он раздражёно тряхнул гривой.
-Доча, беги!- крикнул скотник , открывая дверь денника. И схватив меня за руку, с силой выдернул в проход. А так как я была тонкая и звонкая, то вылетела я из этого загона, как пробка из бутылки. Больно шмякнувшись в коридоре об цементный пол, я даже не успела перевести дух , как серия оглушительных ударов обрушилась на бедную стену.
-Дуплетом бьёт окаянный, дрын ему в печёнку, - захлопывая денник, прокричал Николаич . Я медленно поднялась с пола, потирая зашибленное место. Конь неистово , лупил по изгороди, оставляя в досках приличного размера вмятины.
-Ну, ирод, угомонись!- кричал жеребцу скотник, - Охолонись , рыжая бестия! Конь продолжал выбивать доски.
-А ты говоришь , выводи ,- с укоризненной в голосе обратился ко мне скотник.- Шабаш , пошли , покурим.
-Да я не курю,- возразила я .
-А я и не предлагаю,- усмехнулся старый скотник.- Это я буду курить, а ты как знаешь ,но выйти всё ровно придётся. Иначе не успокоится. Мы шли молча, по пустому проходу , старого, обветшалого, коровника . В голове моей смятение и единственная мысль: как мне эту бестию осмотреть. По двору эхом раздавалась дробь . Это Бушуй, методично, со знанием дела, выбивал из перегородки доску.
- Вот лихоманка , опять доску новую ладить придётся. И так каждую неделю. И на какой ляд его в наш колхоз определили? На какое такое племя? По нему колбасный цех плачет, а он у нас балду пинает. Слышишь , как громко ухает? Николаич по глубже, затянулся папиросой , провожая взглядом сизое облако. Прислушался.
-Тихо, -ещё не веря в то, что Бушуй успокоился, продолжил, - Вот ты дочка не куришь, и это правильно. И нечего начинать. А я не могу бросить. Как не старался. Мы же послевоенные, почитай весь голод на наши плечи и свалился. Жрать хотелось даже во сне. Бывало , засунешь кусочек сухаря в рот, и не жуя, сосёшь пока весь не растворится. И лебеду , и коренья разные, и очистки , все ели. Наварит мать баланду из травы, ложку муки туда припустит, а мы лопаем….. Тарелку съел, через минут двадцать живот снова урчит, жрать просит. Чтобы голод притупить все поголовно курили. Вот, затянешься самосадом, аж до самых пяток, горло продерёт. Ядрёный был самосад, знатный , не то, что сейчас. Два раза пыхнул, и амба, кончилась папироса. Так вот я и говорю, как курнёшь того самосада, так голод и отступал. - Он сделал ещё пару глубоких затяжек, выпустив из носа клубы седого дыма, кашлянул, и быстрым движением затушил окурок об широкую, натруженную ладонь. Во дворе воцарилась долгожданная тишина.
-Ну, пошли что ли?- спросила я старика, - Тихо же.
-Ну, точно, малохольная, - сокрушённо проговорил Николаич,- Ну что тебя так и тянет на подвиги? Он же не пушинка, пять центнеров весом. Одним копытом тебя, как муху, прихлопнет. Я уже не слышала его слов , размахивая балеткой , быстрым шагом возвращаясь к жеребцу.
- Тьфу, баба, - кричал мне в спину скотник, - Всё не сидится на месте, ну куды ты пошла? Он же прибьёт тебя и глазом своим бесстыжем , не моргнёт, а мне отвечать .Малохольная, и где ты взялась на мою седую голову. Вот и знакомый денник.
На полу валяются две выбитые доски. Бушуй присмирел, и я видя, что он потерял ко мне интерес ,чуток осмелела. Подойдя к самой перегородке, заглянула во внутрь. Конь стоял ко мне своей широкой кормой, всё также понурив голову. Осмотр сзади результатов не дал, и я немного зашла с другой стороны. Но и с боку ,меня ждало одно разочарование. Ноги, корпус, живот, всё было целым. Ни единой царапины. Но что то же его беспокоило? И тут, будто догадавшись, что я хочу ему помочь, конь медленно повернулся во фронт, показывая мне свой подгрудок. В самом его центре , сияла сливового цвета, огромная гематома. Вот в чём дело!
-Больно? - спросила я коня , - Тебе больно, хороший мальчик. Конь, стрябал ушами ,пытаясь уловить суть сказанного.
-Хороший мальчик, - как можно ласковее проговорила я, - Ты дашь себя пощупать? Ну же, не дрейф! Мне тебя нужно пощупать. Конь стоял, не шевелясь, и я мысленно перекрестившись, протянула к нему руку. Честное слово, в этот момент, меня с ног до головы обдало жаром. Видно было, что конь напрягся, готовый , если что дать достойный отпор. Но с места не шелохнулся. Только глаза, большие и влажные, с опаской и настороженностью, фиксировали каждое моё движение. Я коснулась его кончиками пальцев, и по всему его телу пробежала легкая дрожь.
Гематома горячая и твёрдая на ощупь, она в виде сливы, слегка свисала на сторону. Бушуй приподнял верхнюю губу, обнажив ряд крупных зубов.
-Нюхай, нюхай,- проговорила я ласково, обращаясь к коню , а у самой по спине пробежал холодок. Вот если укусит, мало мне не покажется, всю кисть оторвёт. Бушуй продолжал смотреть внимательно на меня, готовый в любой момент пустить в ход свои копыта.
-Ну что?- спросил скотник,- Жить будет?
-А куда он денется?- осмелев, проговорила я, - Вот вскрою гематому, рану почищу, и побежит наш жеребчик….
-Ты что , его резать собралась, без повала? Совсем с головою дружбу потеряла? -по лицу Николаича пробежал испуг. - Ты это брось, свои выкрутасы, не положено без повала. Кому сказал?
-Да не бойтесь вы, я быстро, скальпелем, чик, он даже не заметит.
-Доча, не дури. Давай мужиков позову. Но я уже решилась.
Нагнувшись над балеткой, я вытащила: скальпель, спирт, накатала немного ватных шариков. Скотник молча смотрел за моими приготовлениями. Собрав всё необходимое, я обработала скальпель и руки спиртом. Немного плеснула на гематому, и пока конь не успел опомниться, резким движением руки, чирканула его скальпелем по намеченному месту. Тёплая струя гноя вырвалась наружу, изрядно испачкав мне халат и лицо. Вытираться было некогда. Пока конь позволял, нужно было быстро обработать образовавшуюся полость. Он напрягся, вытянув вперёд свою могучую шею, и застонал. А я и не знала, что лошади так умеют. Сделав на последок ему укол антибиотика и уложив инструмент в сумку я спросила : »Ну, что Николаич, польешь мне воды на руки? « Он стоял, с трудом, переваривая увиденное.
- Ай, девчонка! Ай, да пигалица! Удивила. Сама, Без повала. Каму скажу, не поверят. Вылив мне на руки , ковш ледяной воды, он все говорил и говорил без умолку.
-Николаич , а где его сбруя?- прервала я его тираду.
-А на что она тебе?
-Так, хочу догадку свою проверить.
-Дык где всегда и была , на стене, вон там, в конце коровника, рядом с чаном.
И он рукою указал к выходу. Подойдя к стене, я долго крутила в руках хомут.
-И что с ним не так?- удивился скотник, беря его из моих рук.
- Хомут как хомут, правда старый. Но крепкий, - и он сжал его в своих огромных руках. Тихо скрипнула, сжимаемая кожа.
-Так то оно так, - беря назад из его рук хомут , проговорила я ,– Только мал он. На рысака ещё пойдёт, а вот дончаку в самый притык.
-Иди ты,- только и смог выговорить скотник , во все глаза разглядывая хомут ,- И что, вот из –за этого и заартачился?
-Выходит да, сам подумай, если тебе на шею его повесить, да ещё и супонь затянуть, – проговорила я, вешая его аккуратно на своё место.
-Вот как-то так. А ты лучше, чем попусту болтать, взял бы ведро, да паданки в ближайшей лесополке по собирай. Трава в яслях давно повяла, а от жердёл , он не откажется. Только косточки повытаскивай, а то клизму делать он точно нам не даст.
Конь шёл на поправку быстро. Мои опасения насчёт мух были излишни. Молодой организм брал верх над болезнью. Бушуй, каждый мой визит встречал громким ржанием. И как он узнавал о моём приближении к ферме , ума не приложу. Наступил день его выписки. Захватив дома кусочки сахара, я поехала на ферму. КОНЬ ГРОМКО ПРИВЕТСВОВАЛ МЕНЯ СВОИМ РЖАНИЕМ.
-Здравствуй, Бушуй! - радостно проговорила я коню, протягивая лакомство. Мягкие губы коснулись моей ладони. Щикотно. Я надела ему на голову узду.
-Ты, что дочка задумала? Никак седлать будешь?
-Хотелось бы.
-Каму другому б не дал ,- проговорил скотник, - А тебя даже останавливать не стану. Всё ровно не послушаешь. Он хитро улыбнулся и пошёл за седлом. Знуздав лошадь, помог мне сесть в седло.
-Ты, там , в степи сильно не гарцуй, знаю тебя. Бушуй рванул с места в голоп, только ветер в ушах. Нарезвившись в степи вдоволь , он утихомирился и перешёл на мягкую рысь. Вечером степь преображается. Все сильнее пахнут травы. Горький запах полыни, забивается медовым запахом клевера, мяты, и чебреца. Лёгкий ветер, словно балуется , коснувшись твоих волос ,и взъерошив их на голове, уже летит дальше, пригибая к земле ковыль . Где-то в кустах кричит встревожено птица, и ей вдогонку вторят другие птицы. Медленно смеркается. Огромное солнце закатывается за горизонт , и ночь вступает в свои права. Огромная, бескрайняя степь, и над нею, такое же бескрайнее, матово - чёрное небо, всё без остатка , заполненное далёкими звёздами. Теперь у меня появился друг, к которому я спешила после работы . Который меня ждал, и искренне радовался моему приходу. С которым , можно было в звенящей тишине встречать рассвет или провожать закат.
-Зря ты ему голову дурачишь, - сказал мне как- то при встрече старый скотник ,- Вот уедешь в свой город , конь истоскуется ,в злыдня превратиться. Что потом с ним делать? Только на мясо.
-И зачем ты мне это говоришь?- удивилась я.
-Потому что вижу. Не нашинская ты. Не деревенская. И ребят наших чураешься. Тяготит тебя деревня. А ведь он был прав. Не деревенская я. Прошло ещё пол года. ПРОЛЕТЕЛО КАК ОДИН ДЕНЬ. Дождливую зиму сменила долгожданная весна. Буйно цвёл колхозный сад, расточая по округе лёгкий дурман. Громко урчали трактора , выехавшие в поля на посевную. И закипела работа на ферме. Скотина, истосковавшаяся за долгую зиму по зелёной траве, громко кричала, а вырвавшись на скудное пастбище просто дурела. И у меня прибавилось работы. Иногда не хватало времени даже забежать к Бушую. А он ждал меня после работы. В суматохе прошла весна, а летом вышел срок моей отработки в не перспективном колхозе. Меня всё сильнее удручала деревенская жизнь, с её беспробудными пьянками, и какой- то безнадёгой, что либо, изменить.
Последние дни я грезила как вернусь в родной город, в котором меня ждали мои друзья и новая, интересная работа. Где мои знания будут нужны.
Захватив на бахче огромный арбуз, для моего друга, я в последний раз приехала на старый коровник, и не отпуская уазик ,пошла прощаться с Бушуем. Он понял всё. Зычно заржав , отошёл в глубь загона, давая мне возможность положить угощение в ясли. Я аккуратно положила две сахарные половины арбуза в кормушку и подошла к коню. Обхватив его шею двумя руками, с трудом выдавила из себя: »Так надо малыш. Прости». Не люблю прощаться. Не умею. Горло давил ком, а из глаз уже предательски текли слёзы.
-Попрощалась? – спросил Николаич, отставляя к стене лопату. А я, ничего не ответив, уже бежала к выходу. Бушуй , громко ржал, бегая по загону, не в силах понять за что, я его предала, и требуя что бы я вернулась.