В.Уотман
Коктейль Святого Сульпиция.
Перевод с английского.
Мой дядя Мэтью был председателем «Коктейль-клуба», который он сам организовал в нашем городке. Члены этого клуба состязались между собой по части смешивания разных алкогольных снадобий и это, видимо, их тешило, так как собирались они часто. Дядя Мэтью Завоевал популярность изобретением коктейля под названием «Волчий зуб». Мне рассказывали, что слава этого коктейля распространялась далеко за пределами Калифорнии.
Главным соперником дяди в увлекательном занятии состряпать пойло покрепче и позабористей был капитан в отставке Роббинс, который был знаменит тем, что его никто еще не мог перепить.
И вот, однажды, капитан оповестил дядю Мэтью об открытии нового коктейля, который, по словам капитана, своей крепостью перешибает даже «Волчий зуб». Первая дегустация должна была состояться в неофициальной обстановке и, кроме нас с дядей, был приглашен только мистер Джон Биггли, виноторговец, крупнейший в городе авторитет во все, что касалось выпивки. Причем, если не ошибаюсь, этот виноградарь явился на заседание уже чего-то «дегустнув». Меня звали отчасти как свидетеля, а главное на тот случай, если бы по окончании конференции понадобилось развозить гостей по домам. В их попойках я не участвовал, но я не мог бросить дядю одного в ответственную для него минуту. В конце концов, я любил старика.
Комната, в которой капитан занимался своей алкогольной стряпней, была оборудована не хуже, чем в заправском ресторане. Чего стоил один буфет! . .
- Признаться, самым трудным для меня было подобрать ему название, - говорил капитан. В это время он с проворством, изобличавшим долголетний опыт, взбалтывал свою отраву в специальном сосуде.
- Сначала я хотел назвать его «Смерч в Сахаре», но это звучит очень уж по-школьному и к тому же вызывает какую-то сухость в горле. Немало перебрал я вариантов, пока не напал на подходящий. «Извержение Везувия» - вот как я его назвал, и вы сейчас убедитесь, насколько это отвечает его качествам.
Говоря так, он наполнил стаканы, и три старых дурака с серьезностью древних жрецов опрокинули их в свои глотки. Действие было моментальным и, должно быть, убедительным, так как дядя разинул рот, затем лязгнул зубами, и рот у него опять раскрылся как шкатулка с пружиной. А мистер Джон Биггли с задумчивым видом библейского козла стал шарить руками по скатерти, ничего, однако, не захватывая пальцами. Капитан осклабился, явно довольный этой сценой. Выждав немного, он снова наполнил стаканы и процедура была повторена с той же идиотской серьезностью.
На этот раз дядя Мэтью опрокинул вазу с фруктами и принялся закусывать конфетой, не разворачивая бумажной обертки, а Джон Биггли попытался выйти на улицу через буфетную дверцу, но капитан быстро водворил его на место, по-прежнему любезно скаля зубы.
Видя, что пауза затягивается, а высказываться, по их традиции, было принято лишь после третьего захода, я попросил капитана налить и мне несколько капель для пробы. Я проглотил, действительно, только несколько капель. Но, боже мой, что это было за ощущение! Думаю, что такой вкус могла бы иметь настойка из динамита на неразбавленной серной кислоте.
- Ну, что скажешь, Дик? – спросил капитан.
Я сказал: - «По-моему, сэр, из всех составных элементов Вашего коктейля единственно удачный – это название». Капитан засмеялся.
Заметив, что жрецы способны продолжать священнодействие, он еще раз наполнил стаканы. Было ясно, что всем им чертовски не хочется пить эту пакость, но дело шло уже о самолюбии. После приема третьей порции события развертывались следующим образом. Дядя молниеносным движением руки очертил в воздухе окружность и, громко икнув, проткнул ее указательным пальцем, а мистер Джон Биггли с неожиданным проворством пересел со стула на пол и, обняв ножку стола, прижался к ней щекой. Увидев это, капитал просиял…
- Послушай, Дик, - сказал он. - Хвати и ты стаканчик. Пора уже стать мужчиной.
- Нет, сэр, спасибо, - сказал я, - кому-нибудь надо быть трезвым. И я боюсь, что сегодня мне придется отвозить этих джентльменов домой в карете скорой помощи.
- Меня в катафалке, - мрачно отозвался из-под стола мистер Джон Биггли.
Когда они, наконец, отдышались, и капитан усадил Джона Биггли на место, дядя сказал:
- Ну, дорогой коллега, поздравляю Вас. Вы победили! Теперь я вижу, что мой «Волчий зуб» по сравнению с Вашим произведением не более, чем полоскание для горла малышам в детских яслях.
- Не унывай, старина! – утешил его капитан. – Успех переменчив, а последнее слово пока не сказано. Пропустим еще по стаканчику?
- Подождем малость, - сказал дядя.
- . . . дёмм . . .аллсть . . .- откликнулся Джон Биггли. – Кхого чоррт этт стул не хочт стъять на мессть .
При этих словах раздался сильный шум, и мы увидели, что мистер Джон Биггли лежит на полу, придавленный тяжелым стулом, который каким-то образом опрокинулся на него. Мы выпростали его из-под стула и усадили в глубокое кресло.
И тут мне пришла в голову озорная мысль.
- А что, капитан, - сказал я, - не хотите ли попробовать коктейля Святого Сульпиция? Готов поклясться чем угодно, что у нас в колледже из всех напитков в самом большом ходу был именно коктейль Святого Сульпиция!
- С удовольствием, - сказал капитан. – Действуй, Дик, весь буфет в твоем распоряжении!
Позвенев бутылками и проделав все манипуляции с сосудом, я налил капитану стаканчик. Его содержимое он проглотил так же легко, как бегемот проглотил бы каплю росы. И вдруг, выпучив на нас глаза, капитан пошатнулся и грохнулся на пол.
Когда я привез доктора, капитан дышал уже ровнее, но в сознание не приходил. Доктор внимательно осмотрел капитана и пустил ему кровь. Убирая инструменты, доктор хмуро оглядел нас и сказал:
- У него нервное потрясение, как бывает при сильнейшем испуге. Не знаю, что вы тут делали... Не будь я уверен в вашей порядочности, я заявил бы в полицию... Уложите его в постель, к утру он очухается... Но я вижу, что помощь нужна не только капитану. Запомните, такие похождения ни для кого из вас добром не кончатся. И Вам, мистер Мэтью, и Вам, Джон Биггли, следует подумать над тем, что я сказал...
На другой день, когда к дяде вернулась частица способности что-нибудь соображать, он позвал меня и, наклеивая на лысину мокрое полотенце, спросил:
- Ты помнишь, Дик, что говорил вчера доктор?
- Как же, дядя, - ответил я, - конечно, помню. Доктор сказал, что джентльменам Вашего возраста следует пить поменьше и пореже, а самое лучшее…
- Да нет же, - с досадой перебил меня дядя, - я совсем не об этом. Доктор упомянул о порядочности. И вот, мой мальчик, я хотел тебе сказать, что настоящий джентльмен и в шутке не должен переходить той границы, за которой шутка становится насилием над личностью. Скажи мне правду, Дик, чего такого ты подмешал в стакан капитану, что свалило с ног старого черта? И это с ним в первый раз на моей памяти.
- Но, дядя, - сказал я, - кто же мог ожидать, что безобидная шутка так странно закончится. Ведь я дал капитану выпить самой обыкновенной чистой воды...
В.Уотман
Сокровища острова Тао
(Перевод с английского)
Рассказ – мистификация.
Надо вам сказать, ребята, начал капитан Гопкинс, я заранее знал, что из этого плавания ничего путного не выйдет. Но что вы можете поделать, когда у вас в кармане контракт, а ваш шеф тычет сигарой в карту и не обнаруживает ни малейшего желания вас слушать. Короче говоря, я набрал команду из самых отъявленных головорезов, и мы отправились из Дувра прямым курсом на зюйд-вест.
Сначала все было хорошо и это меня вовсе не радовало, потому что я заметил, что чем лучше в начале плавания, тем хуже в конце.
До Карибского моря мы добрались без всяких приключений и начали болтаться между тысячью этих поганых островков, выменивая кофе и перец на разные стекляшки. Вот тут и началось. Билли, налей мне стаканчик неразбавленной. Надо вам сказать, что на этих островах водится муха, такая золотистая, с виду безобидная тварь. Так вот, эта муха уложила половину моего экипажа, и в самое пекло ребят трясло, как в пляске святого Витта. На борту у меня, как вы сами понимаете, из всех лекарств были только хина и ром. И вот посмотрели бы вы на моих ребят, как они выплевывали хину и глотали ром. Да, это были настоящие парни, с такой командой мне больше уже не плавать! Билли, налей мне еще стаканчик неразбавленной.
Все было бы еще ничего, но когда пришлось кое-кого спускать за борт, тут уж нам стало не до смеху. Никогда не забуду Боба Паркера. Какой это был здоровяк. И вот его-то спровадила на тот свет эта сволочная муха. Билли, налей всем по стаканчику за помин души Боба, для меня не разбавляй.
Знали и мы Боба, проворчал Рыжий Джо, шпарь дальше, Старая Акула!
Похоронили мы Боба со всеми почестями. У меня был боцман с образованием. Он окончил колледж и пришел ко мне для практики. Боб лежал на доске, зашитый в парусину, и боцман начал морскую службу и речь. Говорил он здорово, даже и меня прошибло, но потом я заметил, что юнга захныкал. Тогда я сказал: кончай, моряку не к лицу плакать. Он остановился, мы наклонили доску, и Боб отправился в свой последний рейс.
Ну да, сказал Рыжий Джо, ты двинул его кулачищем в поясницу и пока он переводил дух, ты отправил Боба на дно. Шпарь дальше, Старая Акула!
Когда эта сволочная музыка кончилась, мы поплыли дальше. Наша конечная цель была остров Тао. Этот остров стоял в стороне от других. На нем находился наш консул, так было удобнее приучать дикарей к цивилизации.
Когда мы подходили к острову, я еще издали заметил, что на берегу что-то неладно. Боцман посмотрел в подзорную трубу и сказал: на острове что-то неладно, сэр! Но что можно было сделать? Я отвернулся и стал смотреть, как альбатросы ловят рыбу. Билли, налей мне еще стаканчик, не разбавляй.
Когда мы встали на траверс острова, я увидел на берегу идиотское представление, точь-в-точь как в балагане на Дублинской ярмарке. По берегу металась толпа чернокожих, и у каждого на пике была насажена голова одного из наших бедных Томми. Видимо, они разгромили гарнизон и теперь ликовали. Все они были пьяны. У одного из них с пики соскочила голова. Он насадил ее на пику с таким свинским хладнокровием, как будто у него картофелина соскочила с вилки. Когда я это увидел, меня взяла такая злость, я крикнул баталера и сказал: Джимми, мальчик мой, всыпь этим обезьянам из нашей пушки!
Но тут боцман схватил его за фуфайку и сказал: не следует этого делать, сэр. Почему, сказал я. У нас нет пресной воды, сказал он, до ближайшего острова нам придется идти в бейдевинд, а наша пушка никакого вреда им не сделает. Послушайте меня, сэр, я, кажется, что-то придумал. Тут он рассказал мне свой план, и я должен был ухватиться за леер, чтобы не упасть со смеху. Здорово работала башка у этого парня. Билли, налей мне еще стаканчик неразбавленной.
И последний, сказал Билли, а теперь прошу вас, ребята, уйти.
Но дай же ему закончить эту историю, сказал Рыжий Джо, и мы хором его поддержали.
На этот раз ничего не выйдет, сказал Билли. Никто из вас, ребята не может обижаться на меня, я всегда выручал вас в смысле выпивки. Но вчера констебль поклялся, что прихлопнет мою лавочку, если еще раз заметит в окнах свет после двенадцати. Так что ничего не могу сделать. Приходите завтра.
На другой день капитан Гопкинс ушел в дальнее плавание, и мы так никогда и не узнали, как он выпутался из этой истории и какие сокровища он нашел на острове Тао.
В.Уотман
Заговоренный.
Перевод с английского.
В этот вечер я вышел из редакции усталым. Мне дорого далась эта последняя статья. Я хотел отдохнуть. Отдохнуть в одиночестве, ни о чем не думать. Я ушел с Пикадилли и завернул за угол. Нет, я ничего не имел против Пикадилли, но там в любом ресторане можно было наткнуться на знакомых. Мне же хотелось побыть одному, и я вошел в один из самых непрезентабельных ресторанов Лондона.
Я заказал бутылку Каберне и фрукты. Постепенно алкоголь примирил меня с жизнью и, когда вторая бутылка пришла к концу, я обратил внимание на окружавший меня мир. За соседним столиком сидел сравнительно молодой человек и внимательно смотрел на меня. Его лицо почему-то мне было знакомо. Увидев, что я ответил на его взгляд, он подошел и попросил разрешения сесть за мой столик.
- Извините за навязчивость, - сказал он, - но мне нужно поговорить с Вами.
- Со мной? – сказал я. - Не принимаете ли Вы меня за кого-нибудь другого?
- Нет, - сказал он, - я знаю Вас, Вы писатель и Ваше имя Принстон Даунс, так?
- Так, - ответил я, все больше удивляясь.
- Но и Вы должны знать меня, хотя бы по театральным афишам.
И тут я узнал его. Конечно, это был Дон Стивен, иллюзионист. Это имя прогремело по всем циркам мира.
- Не только по афишам, я видел Вас на арене и, признаюсь, Ваши фокусы поставили меня в тупик. Интересно было бы узнать, как Вы это проделываете.
- А! При современной технике не так уж трудно водить публику за нос. Но сейчас речь не об этом. Если вы не спешите и согласитесь послушать меня, обещаю, что Вам не будет скучно.
Он начинал все больше меня интересовать. Я заказал еще бутылку Каберне и попросил его говорить.
- Мои родители были цирковыми артистами. Теперь их уже не помнят, но когда-то они были очень известны. Робин и Марта Стивен, акробаты, я сохранил это имя в их память. Если я не родился в самом цирке, то вырос в нем. С детства меня готовили к карьере циркача; сначала я работал на подкидных досках, потом был сам акробатом и всю цирковую науку прошел полностью.
- Вы знаете, что кроме постоянной труппы цирк охотно приглашает других артистов. И вот в одном из сезонов в нашем цирке выступал индийский фокусник Дали Мага. Индийские фокусы – это нечто непостижимое даже для нас, циркачей. Успех он имел огромный. Но вот у него появились враги. Были ли их корни в Индии, или это сложилось у нас в Лондоне, не знаю, но над головой индуса нависла страшная угроза.
- Не знаю, каким образом, но мои родители спасли ему жизнь и сумели отвести эту опасность. Тогда враги Дали Мага обратились против нас. Как все отцы и матери, мои родители боялись не так за себя, как за меня, и Дали Мага в знак признательности наложил на меня заклятие против несчастного случая, покушения и злого умысла. И вот я – заговоренный.
- Теперь начинается мистика. Но я прошу Вас отнестись к тому, что Вы услышите с полным доверием, потому что если Вы не примете все это за чистую монету, то никакого другого объяснения Вы не найдете.
- Мои родители погибли рано. В их смерти нельзя найти ничего неестественного, и только я один знаю, что их погубили враги Дали Мага, которых он оставил в наследство нашей семье. В дальнейшем Вы увидите, что у них длинная рука.
- Теперь представьте себе, что я работаю на трапеции под куполом цирка. И вдруг я нечаянно срываюсь и лечу вниз. Пусть подо мной пустая арена, но я за что-нибудь зацеплюсь и останусь невредимым. Это о несчастном случае. Теперь о злом умысле. Пусть в меня стреляют из пушки, пушка не выстрелит, или ее разорвет, на мне не будет царапины. Таково заклятие индуса.
- Но Дали Мага поставил обязательным условием, чтобы я сам ничего не предпринимал для своей защиты или для защиты кого-нибудь другого, в противном случае заклятие теряло силу.
- Все, что я говорю, не может убедить Вас, но сейчас я представлю Вам настоящие доказательства. Меня предупредили, что сегодня в ночь на меня будет покушение. Сейчас я выйду один, а Вы выйдите за мной через две минуты. На углу будет здание с большим застекленным тамбуром. Войдите в тамбур, Вам оттуда будет отчетливо видна вся улица. Но, заклинаю Вас, что бы Вы ни увидели, ничего не предпринимайте, только смотрите.
И он вышел. Я вышел за ним, как было сказано, и стал наблюдать. Мой собеседник шел по улице вялой развинченной походкой. И тут из-за угла вышел оборванец, настиг его и взмахнул ножом. Но вместо того, чтобы ударить, он, как бы поскользнувшись, упал на спину, ударился затылком о тротуар и остался недвижим, а нож отлетел в сторону. Мой знакомый не изменил своей развинченной походки и даже не оглянулся.
Я вышел из своего убежища и пошел за ним. Около бродяги уже хлопотал полисмен. Когда я поравнялся с моим загадочным знакомым, он улыбнулся и спросил:
- Видели?
- Видел, - сказал я, - и, признаться, это было посильней ваших цирковых номеров.
- Если Вы не спешите, - сказал он, - зайдем в какой-нибудь другой ресторан и там я закончу эту историю.
На этот раз я выпил полный стакан бренди. Мой собеседник пил черный кофе.
- В том, что вы видели, - сказал он, - для меня нет ничего нового. Один раз в меня стреляли – револьвер дал осечку. В другой раз случайный прохожий ударил нападавшего по руке, и пуля попала в пролетавшую ворону. Таких случаев было много и скучно останавливаться на них. Если бы я сейчас вздумал броситься из этого окна на тротуар, или если бы я выстрелил себе в висок из револьвера, я погиб бы, как и всякий другой человек.
- Посмотрите сюда, - он откинул ворот рубашки и я увидел глубокий шрам, шедший от уха к ключице, - это была моя единственная акция, когда я заступился за девушку, на которую напал бандит. Вы видите, что если бы нож вошел чуть глубже, то мне был бы конец. Я долго лечился и вылечился. Да, это была моя первая и последняя акция.
- Как и сейчас, во всех таких случаях я уходил с места действия, так как не имел никакого желания завязать знакомство с полицией. Все эти босяки ничем не связаны между собой, их просто нанимают. Есть какие-то сильные люди, которые хотят погубить меня. Почему их интересует моя скромная особа, не знаю. Может быть, здесь какая-то месть, которую азиаты ставят себе в долг, или какая-то вендетта, не знаю, да и не интересуюсь.
- Теперь объясню, почему я обратился к Вам. Из ваших произведений я увидел, что вы хорошо знаете душу человека, и герои Ваших рассказов очень импонируют мне. Я хотел бы обладать хоть половиной их мужества. Подождите одну минуту, не перебивайте меня, я сейчас закончу. Я думаю, что Дали Мага хотел мне только хорошего, и вот он сделал мне великое зло, он превратил меня в тряпку. Я ничего не могу предпринять, я так привык к своему привилегированному положению, что уже не способен на самые простые человеческие действия.
- Все это было бы ничего, но я полюбил девушку, и вот я боюсь выйти с ней на улицу. Вы понимаете, что я могу быть спокоен только за собственную шкуру. Я не могу заступиться за нее. Сам дьявол не мог бы придумать проклятие хуже этого. Порой мне кажется, что лучше всего прибегнуть к самоубийству, над которым, слава богу, не властно заклятие индуса. Но я чувствую себя полным жизни, я хочу жить, жить и любить.
- Дайте же мне совет, что мне делать дальше, прошу о дружеском совете.
- Хорошо, - сказал я, - дайте мне подумать два дня и оставьте свой адрес. Я напишу Вам.
На другой день я написал ему:
Дорогой Стивен!
Вы хотели совета, вот он. Забудьте все. Забудьте заклятие Вашего индуса, станьте таким же человеком, как все. Защищайте себя сами, защищайте свою любимую. У Вас прекрасное физическое развитие, Вы отлично справитесь со всем этим сами, и Вам вовсе не нужна вся эта дьявольщина. Пусть будет риск. Но в чем же жизнь без риска? В чем же жизнь, если не отвечать на подлость и несправедливость гневом, если не плакать от горя, если не ликовать от радости.
Дорогой Стивен, Вы такой же человек, как и все, и никакой Вы не заговоренный, Вы сказали, что более естественного объяснения Вашим чудесам не найти. Отчего же. Я нашел. Все это было только цепью счастливых случайностей. Считайте, что та, свидетелем которой был я, - последняя и станьте самым обыкновенным человеком.
Вот мой совет.
Ваш Принстон Даунс.
Из Марка Твена.
И князь начал рассказывать.
В одном государстве, отличавшемся суровыми законами и строгой нравственностью, среди прочих законов был такой, по которому женщина не имела права вступать на престол, а если бы это случилось, то она подлежала бы смертной казни.
И среди прочих законов был такой, по которому мужчина, обесчестивший девушку, также карался бы смертной казнью.
Волею судеб, в то время, о котором мы рассказываем, королевская чета не имела потомства и династии грозила опасность прекращения. Сейчас нам трудно установить, к кому они обращались с ходатайством, но, так или иначе, судьба сжалилась и послала монархам ребенка. Увы, это оказалась девочка.
Королевская чета была уже в преклонном возрасте и никак не могла рассчитывать на появление нового отпрыска, пол которого соответствовал бы кондиции. Но у монархов есть чертовский зуд к продолжению династии, прямо сказать – чесотка. Поэтому они пошли на страшный риск: они решили выдать девочку за мальчика.
Девочка воспитывалась как мальчик. Людей, которые более или менее были в курсе дела, постепенно убрали, и тайна осталась известной только родителям и их дочери.
Судьба еще раз оказалась милостивой и продлила жизнь старого короля, так что когда он задумал отдать концы, девочка стала уже взрослым юношей и могла вступить на престол, что и было сделано.
Но судьба меняет свои прихоти как капиталисты своих министров, и на этот раз она повернулась к юному королю совсем другим фасадом.
Одна фрейлина влюбилась в короля и стала добиваться его взаимности. По естественным причинам, в объяснение которых я вдаваться не намерен, король не мог ей ответить взаимностью. Но мужская холодность только разжигает женщин, и домогательства фрейлины становились все настойчивей.
Убедившись, что никакого толку она не добьется, фрейлина решила отомстить королю (а в таких случаях коварство женщин не знает предела). И вот фрейлина оказалась в таком положении, которое никак не может считаться естественным для девушки.
Тогда она подала заявление в местком, обвиняя короля в том, что это именно он обесчестил ее. Поскольку все были свидетелями настойчивых притязаний фрейлины и поскольку, хоть никто не был свидетелем, но все отлично понимали, как податливы мужчины в таких ситуациях, то никто не сомневался, что дело так и происходило. И местком целиком встал на сторону юной фрейлины.
Чтобы снять с себя обвинения, королю достаточно было признаться, что он – на самом деле она, но в таком случае он (она) подлежал (подлежала) смертной казни за то, что вступил (вступила) на престол (нет, здесь «ла» не нужно).
Если же не признаться, что он – женщина, то он (она) подлежал (подлежала) смертной казни за то, что обесчестил (здесь «обесчестила», пожалуй, тоже неуместно) девушку.
Что же оставалась делать бедняжке?
-
Дойдя до этого места, Марк Твен (а это писал он - мой только перевод), итак, дойдя до этого места, Марк Твен поставил многоточие и продолжил так: «Когда я начал этот роман, я думал, что как-нибудь сведу концы с концами, но теперь я убедился, что дело безнадежное. Пускай читатель сам выпутывается из этой истории, как хочет».
Послесловие. В английском языке нет родовых глагольных окончаний и «вступил – вступила», «подлежал – подлежала» звучат совершенно одинаково. Род определяется только местоимениями.
Приняв это во внимание, вы поймете, насколько мне было труднее, чем Марку Твену и отнесетесь снисходительно к этой импровизации.
Комментарий составителя.
Рассказ – мистификация.
Писал ли Марк Твен на самом деле такую вещь? Вряд ли. Просмотр нескольких собраний сочинений не выявил подобного рассказа. Если Марк Твен действительно писал, то наверняка было много вариантов продолжения. К примеру (что называется, «на вскидку»), главная героиня (король) могла провести свое следствие и выйти на того, кто в действительности был отцом ребенка. И далее, влюбиться в него. А потом выяснилось бы, что на самом деле, ничего с этой фрейлиной у него не было, и фрейлина лишь имитирует беременность и т.п.
Рассказ записан в тетрадке сразу после «Сокровищ острова Тао» - тоже рассказа–мистификации, который обрывается на самом интересном месте. Может быть, отец хотел таким образом оправдать ту свою шутку. Скорее всего, данный рассказ, все-таки, написан не Марком Твеном, а отцом. К тому же, отец не замечен был в таком знании английского языка, которое позволило бы заниматься переводом. Да и откуда он мог взять текст на английском?
Красота и уродство.
Chcun a son gout.
(У каждого свой вкус)
Айша,
Главная жена предводителя племени Коротконогих и Вислозадых,
Своей подруге Манге.
Дорогая Манга!
Вчера наши воины, вернувшись из похода, привели с собой женщину, чтобы предложить ее в жены нашему вождю и повелителю. Он взглянул не нее один раз и отправил ко мне. Признаюсь, сначала я испытала жгучее чувство ревности. Нет, я не боялась, что наш повелитель обратит на нее внимание (он стар и, пожалуй, не может вызвать ревность), но я боялась, что она понравится другим нашим мужчинам (ты понимаешь, о чем я говорю). Но когда я увидела ее, я сразу успокоилась.
Никогда еще мне не приходилось видеть такого уродства. Ноги ее длинны и зад почти не отвисает. Представь себе отвратительную волнистую линию, почти одинаковую, что книзу от спины, что от ног кверху. Слов нет, она красива лицом, но красота лица не окупает уродства ее фигуры.
Посмотри на наших девушек. Какие прекрасные пропорции ног и тела, причем ноги их по крайней мере вдвое короче, чем у этой женщины. Теперь посмотри нашу девушку в профиль. Как изящно отвисает ее зад!
И я решила: пускай живет! Я оставлю ее при своем дворе, нам с тобой она не опасна. Наши ноги коротки и наши зады великолепно свисают вниз, лаская глаз мужчины. Если бы нашелся такой чудак, которому она бы понравилась, я охотно выдала бы ее замуж. Всюду можно найти человека с дурным вкусом, может быть, на ее счастье такой и подвернется, но большинству наших мужчин она будет противна.
Целую тебя.
Твоя Айша.
Рассказы Генри.
Мы с Михаилом обедали в нашей университетской столовой и разговаривали о последней вечеринке, которая была у нас в общежитии…
Послушай, Михаил, сказала я, все вы без ума от Валентина, по правде сказать, он и мне раньше нравился. Но вот нас познакомили. Когда мы остались одни, он начал нести какую-то галиматью, кривлялся, изображал из себя этакого битника, вывел меня из равновесия пошлостями. Я грубо оборвала его. Тогда он в первый раз посмотрел на меня по-человечески, извинился и ушел. В чем дело, Миша?
Тут ты здорово промахнулась, девочка, сказал он. Валентин, действительно, интересный человек, может быть, самый интересный во всем университете. Но у него странная черта изображать себя хуже, чем он есть. Он сам жаловался мне: когда мне нравится девушка, я не могу быть с ней естественным. Я теряю развязность, несу всякий вздор, я становлюсь сам себе противным, и от этого получается еще хуже. По-моему, это скорей всего от застенчивости. Все это в духе любимого сюжета Генри. У него клерк выдает себя за миллионера, миллионер – за клерка, кассирша из ресторана – за аристократку, аристократ – за шофера, им верят и все они проигрывают. У Генри на эту тему есть несколько рассказов. Такая же история вышла и у вас с Валентином.
Боже мой, сказала я, зачем же он такой нескладный? И что же мне теперь делать? Миша, я сказала тебе неправду, что он мне раньше нравился. Он нравится мне и теперь. Но что же мне теперь делать? Как вернуть его? Миша, ну посоветуй мне что-нибудь.
Что же теперь посоветовать, сказал он. Читай Генри.
В поисках проституток.
С.В.Гусакову
(другу детства).
Мы с приятелем сидели в ресторане. Мы уже пообедали и теперь пили бордо, курили и разговаривали. Ресторан постепенно заполнялся, и становилось уже трудно найти свободное место. К нам подошли два молодых человека и попросили разрешения занять два оставшихся места. Они тоже выпили и пообедали. Потом мы разговорились, и они рассказали нам следующее.
Мы – журналисты. Мы закончили Государственный институт Журналистики и сейчас работаем над дипломом. Тема дипломной работы, которую нам дали одну на двоих, была «В поисках проституток». Решение было подсказано. В социалистическом государстве женщины работают наравне с мужчинами, и профессия проституток исчезла. И вот двое молодых людей, приехавших в Москву в командировку, выпили, ищут девушек и не находят.
Работа наша не предназначалась для опубликования, но мы должны были выполнить ее как настоящие журналисты: притвориться именно такими командированными, искать, разговаривать с людьми, окунуться в жизнь, ничего не высасывать из пальца. Мы действовали самым добросовестным образом, ездили по Москве, преимущественно по ночам, искали и никак не могли найти того, что искали. Дела наши шли хорошо, мы собрали много интересного материала, не связанные ответственностью его опубликования, и работа шла к концу. Оставалось еще съездить на Курский вокзал, где мы не успели побывать. Вчера к ночи мы туда отправились. Все шло как всегда, и мы уже собирались поздравить друг друга с завершением трудов, но тут к нам подошел старик и спросил: «Что вы ищете, молодые люди?» Мы сказали: «Да вот, приехали в командировку, ищем девочек, и ничего не получается». «Эх вы, - сказал он, - что же вы сюда приехали? Здесь народу полно, кругом милиция. Поедемте со мной, дадите мне на пол-литра, и я вам все устрою».
Мы взяли такси и поехали с ним. Он привез нас к скверу Большого театра. «Садитесь один на одну скамейку, другой на другую и закуривайте. К вам подсядут девушки и попросят закурить, ну, а остальное вы сами сообразите».
Мы дали ему на пол-литра, и он ушел.
К нам, действительно, сразу подсели. Это было как раз то, что мы безуспешно искали в течение трех месяцев. Мы отделались от девиц и разошлись.
А сегодня утром мы пошли в деканат и попросили дать нам другую тему. Зашли сюда, чтобы отметить это событие. Надо ведь начинать все сначала…
Бедные хорошие ребята! Они не хотели кривить душой. Они не пожалели трехмесячного труда, они не пожалели, вероятно, интересно подобранного материала, они не хотели лицемерить.
Они не могли…
Светское воспитание.
Рассказывал знакомый поляк В.П., ныне глубокий старик. В.П. происходил из аристократической семьи и получил блестящее воспитание, как бывает у поляков, в духе “Esprit chevaltresque”. Рассказанная им история случилась до революции, когда В.П. был студентом.
Как-то вечером я одевался, чтобы пойти в гости. В это время пришел приятель (воспитанный не хуже самого В.П.) тоже студент. Я сказал: Вот как удачно. Сейчас мы с тобой поедем в гости к моим знакомым. – А удобно ли? Я ведь их не знаю. – Ничего, это очень милые люди, я тебя представлю, и мы хорошо проведем вечер.
Он согласился, мы сели на трамвай и поехали. Посреди дороги я взглянул на него. Он был бледен как бумага, и лицо его перекосилось, как бывает при резкой боли. Я испугался.
- Что с тобой? Ты болен?
- Нет, понимаешь, какая глупость. Так схватило живот, просто невмоготу терпеть.
- Так давай сойдем.
- А долго еще ехать?
- Еще... Еще три остановки.
- Ну, я как-нибудь дотяну.
Мы приехали. К нам вышел хозяин. Мы разделись, я представил приятеля, показал ему дверь в уборную, и мы с хозяином прошли в комнаты. Время шло, а приятель не появлялся. Прошло уже много времени, его все не было. Я начал тревожиться. Что с ним случилось? Подождав еще немного, я вышел в переднюю. Его шинели не было на вешалке. Значит, оделся и ушел. В чем же дело?
Все объяснилось через несколько дней. Ворвавшись в уборную, он впопыхах забыл запереть за собой дверь и уселся. В это же время хозяйке понадобилось пойти в уборную. Она вышла в коридор и, видя, что мужчины прошли, открыла дверь в уборную и увидела моего приятеля в самой недвусмысленной позе. Он встал, придерживая брюки обеими руками, поклонился и сказал: - Здравствуйте!
Все это продолжалось долю секунды. Хозяйка захлопнула дверь и убежала. Что оставалось делать бедняге? Одеться и уйти. Он так и поступил.
Но смотрите, как может подвести светское воспитание. В плоть и кровь вошло правило: когда женщина стоит, нельзя разговаривать с ней сидя.
После он говорил: - Вот эта ничтожная деталь оказалась для меня убийственной. Лучше бы меня нашли в припадке или даже мертвого.
Женатый холостяк.
1
Я женился, когда мне было 35 лет. Рано это ли поздно? Если поверить, что средняя продолжительность жизни у нас составляет ... лет, то это, пожалуй, рано. Если взять за основу популярную пошлость, что мужчина должен жениться, когда он «перебесится», то это в самый раз. Если же сообразить, что к тридцати пяти годам человек входит в полный разум, то это поздно, а, главное, нелепо.
Подробности моей женитьбы не имеют никакого значения. По опыту моих женатых знакомых я заметил, что ни один из них не женился сам, но каждого из них женила на себе его жена. То же произошло и со мной.
Механика таких операций обстоятельно и умно разобрана в комедии Шоу «Человек и сверхчеловек». К ней я отсылаю интересующихся.
2
До женитьбы я жил, как говорится, припеваючи. Отдельная однокомнатная квартира и нелюбопытные соседи обеспечивали мне максимум той свободы, которая еще возможна в наших условиях. Я мог уделять достаточное время любимым занятиям.
Когда мой приятель испытывал желание хорошенько выпить и свободно побеседовать, он охотно приходил ко мне, зная, что найдет все условия как для выпивки, так и для откровенной беседы. Сам он был женат и, время от времени, нуждался в таком отдыхе.
Наконец, можно было провести вечер с подругой, не привлекая постороннего внимания, и тут я не имел недостатка в разнообразии.
3
Первую уступку женской натуре я сделал, когда одна из подруг спросила:
- Ты когда-нибудь подметаешь свою комнату?
Я уклончиво ответил:
- Бывает...
- У тебя есть пылесос. Ты когда-нибудь чистишь им мягкие вещи?
Я сказал в том же духе:
- При случае...
- Видишь, у тебя хорошая комната, а ты превращаешь ее в хлев. Запомни, что нужно каждый день подметать пол и раз в неделю поработать пылесосом.
Девочка была права, и с тех пор я стал раз в неделю подметать пол и раз в месяц работать пылесосом.
4
Первая акция моей жены при вселении ее ко мне состояла в том, что она переставила все вещи в комнате. До этого порядок расстановки мебели у меня был абсолютно неизменным и любую нужную мне вещь я мог достать с закрытыми глазами.
От ее перестановки у нас лучше не стало, зато приходилось привыкать к новому порядку размещения предметов. Направляясь к шкафу, чтобы достать книгу, я открывал дверцу буфета и наоборот, и это раздражало. Но не думайте, чтобы к этому можно было привыкнуть. Время от времени она затевала новую перестановку, а я, как мужчина, одаренный физической силой, передвигал тяжелые предметы по ее указанию.
5
Затем начался период «приобретения».
- Ты знаешь, миленький, буфеты сейчас не в моде. На его место нужно поставить сервант, я уже присмотрела в мебельном магазине. Он такой симпатичный и уютный. А буфет мы продадим.
- Но кто же его купит?
- Ну, тогда мы его поставим в кухню, я уже нашла для него место, и в нем будет стоять вся посуда.
- Хорошо, действуй, дорогая! Но ты могла бы все это делать без меня, я на все согласен.
- Как же так, ты должен быть в курсе дела. В воскресенье мы пойдем с тобой смотреть этот сервант.
6
- Миленький, тебе нужно купить костюм с лавсаном, это модно.
- Ну, зачем мне сука с усами?
- Что ты говоришь?
- Я говорю: зачем мне костюм с лавсаном?
- Нет, ты сказал что-то другое.
- То, что я сказал – из Гоголя. Мысль та же.
- В воскресенье мы с тобой поедем и купим.
Так у меня в шкафу прибавился еще один костюм. С лавсаном...
Потом у нас появились пуфики. Для чего изобретена эта мебель, я понять не в силах. Вот сейчас я смотрю на него. Он низкий. Спинки нет. Тугие пружины делают из сиденья полушарие. Если сесть на такой пуфик, то нужно все время думать о равновесии. Может быть, они предназначены для гостей, чтобы долго не засиживались?
Одно мне все же удалось отстоять, это когда речь зашла о цветах. Я не выношу цветов в комнате и на этот раз взбунтовался по-настоящему. Цветы у нас не появились. Чтобы загладить эту обиду жена купила торшер.
Так она создавала уют.
Я многим задавал вопрос: что такое «уютно», но никто мне толком на этот вопрос не ответил. Единственное, что я понял: уютно – это теснота, пропасть ненужных вещей, пуфиков, безделушек, вместо нормального света полумрак, при котором читать нельзя, можно только пить чай и разговаривать. Здорово подбавляет уюта котенок.
7
Страсть к покупкам у женщин доведена до психоза. Когда мужчина приходит в магазин, чтобы купить, скажем, рубашку и выясняется, что нет его размера, он поворачивается и уходит. Попав в магазин, женщина, не найдя того, что она наметила купить, обойдет все прилавки и обязательно купит что-нибудь, хотя бы и вовсе ей не нужное.
Мы с женой в универмаге. Она бегает от прилавка к прилавку, а я хожу за ней наподобие дрессированного пуделя. У меня бумажник и моя задача – платить сколько скажут.
Вдруг я слышу голос:
- Поди скорей сюда! Смотри, какая прелесть!
Я вижу кружевной воротничок.
- Зачем он тебе?
- Как зачем? Он так пойдет к моему черному костюму.
- Сколько платить?
Мне завернули воротничок в тонкую бумажку. Покупка не имела объема, и я засунул ее в задний карман брюк, которым никогда не пользуюсь.
Кстати, о женской логике.
- Миленький, опять кольцо у занавески оторвалось.
- Но причем же тут я? У меня такой рост, что я достаю рукой до колец и двигаю их, когда закрываю или открываю занавеску. У тебя рост маленький, ты дергаешь за конец занавески, вот кольца и отрываются.
- Ах, ты гордишься, что у тебя высокий рост?
Может быть, кто-нибудь найдет подходящий ответ на такую реплику, я не способен.
8
- Кто такие пифагорейцы?
- Пифагорейцы это древнегреческая философская школа. Они считали, что в основе мироздания лежит число. Популярно объяснить их идеи невозможно, их учение отличается крайней сложностью. Но я могу привести тебе один пример, который ярко характеризует идеи пифагорейцев. Между прочим, для мечты о нашем бессмертии только они нашли разумное основание. Сначала определим, что такое бесконечность. Если ты возьмешь ряд натуральных чисел и будешь все время прибавлять по единице: 1, 2, 3 ,4 и дальше, то этот ряд будет бесконечным. Если теперь ты возьмешь ряд квадратов чисел: 1, 4, 9, 16 и дальше, то этот ряд тоже будет бесконечным, но он чем-то отличается от первого, как бы перегоняя его. В математике это называется бесконечностью высшего порядка. Помня это, тебе нетрудно будет проследить за следующим рассуждением пифагорейцев. Количество атомов во вселенной и количество их сочетаний бесконечно велико. Но все эти сочетания происходят во времени, а время – бесконечность высшего порядка. И вот в бесконечности времени, для которой мы не имеем никакого соответственного выражения, варианты сочетания атомов должны исчерпаться и, неизбежно, повторяться. Отсюда следует, что когда-нибудь мы с тобой будем сидеть в этой комнате и разговаривать. Больше того, это с нами уже много раз было. Правда, уже Анатоль Франс...
- А ты знаешь, что Анатолий разводится?
- Кто разводится?
- Да, Анатолий же! Какой ты невнимательный, я же тебе об этом говорила.
Бедные пифагорейцы!
9
Главный стимул, движущий всеми поступками женщины, это желание вызвать зависть у подруги. Во имя этого она не жалеет никаких усилий. Если бы я купил редкую книгу, и мой приятель позавидовал бы мне, я постарался бы смягчить его неприятное чувство. Я принизил бы ценность моей находки, я обещал бы ему давать читать и перечитывать эту книгу, я сказал бы: не все ли равно, у кого она будет стоять на полке, смотри на нее, как на свою, так же как и на мою. Короче говоря, мне было бы неловко.
Но женщина, как может, растравляет зависть своей подруги, и слаще она не знает ощущений.
10
Как-то я собирался пойти в баню и подумал, что хорошо было бы, кстати, погладить брюки. Я стал освобождать карманы и вдруг вытащил из заднего кармана какую-то бумажку. Я с удивлением развернул ее и увидел воротничок под маркой «Какая прелесть». По дороге в баню я бросил его вместе с бумажкой в мусорную урну, и это был здравый поступок, потому что если бы я отдал его супруге, виноватым оказался бы я. Почему во время не вынул. Почему не напомнил и так далее. В данном же случае все было спокойно. Что о воротничке не вспомнят, была полная гарантия.
11
Среди многих странностей семейной жизни, самым парадоксальным было то, что нельзя вернуться домой среди ночи трезвым - только в меру пьяным. Вот случай, который произошел со мной.
Я засиделся у одной из своих бывших подруг. Мы случайно встретились с ней и захотели вспомнить прежнее. Я ушел от нее поздно и был абсолютно трезвым. Если бы я в такой час вернулся домой (выпивши), объяснение не долго было искать: я засиделся у друзей за преферансом (кто же играет в преферанс без водки?). Но как объяснить задержку, если я пришел трезвым? Нужно было что-то предпринять. Но что? Во втором часу ночи все закрыто.
Недалеко от нашего дома есть ресторан, где все меня знают, потому что там я, не скупясь, отсыпал на чай официантам и швейцарам. Ресторан, конечно, был закрыт. Я постучался в стеклянную дверь. Подошел швейцар Михаил. Он узнал меня и открыл дверь.
- Чегой-то вы так поздно?
- Так случилось, Миша!
Я выпил двести грамм водки, запил ее стаканом пива, закурил и, не торопясь, пошел домой. Я пришел в самой нормальной форме и, главное, от меня пахло алкоголем. Так все сошло благополучно.
12
Пожалуй, это и все. Разве еще остановиться на одной мелочи.
Теперь, когда нам с приятелем захочется выпить, приходится идти в ресторан. Что касается самой выпивки, то противодействий со стороны жены нет. Она не любит только, когда я пью один, но против выпивки с приятелем она не возражает, лишь бы это не было часто.
Но при ней у нас не налаживается разговор на любимые темы.
И вот мы сидим в паршивом ресторане и с грустью вспоминаем о навсегда утраченном комфорте...
Рассказ Владимира Баскакова.
1
Сегодня у нас в классе было ЧП: Петька Крылов разбил стекло в двери. Иван Васильевич, как только вошел в класс, спросил: «Кто это сделал?» Все молчали. Он еще раз повторил: «Кто это сделал?» Все молчали. Тогда он сказал: «Последний раз спрашиваю. Кто разбил стекло?» Все молчали. Он сказал: «Всему классу остаться после уроков на час!»
Тогда встал Борис Наркевич и сказал: «Стекло разбил Крылов».
Иван Васильевич сказал: «Крылову после занятий зайти к директору», - и начал урок.
С Борисом Наркевичем мы не то что дружим, но уважаем друг друга. Сегодня мне не понравилось его выступление, и после уроков я подошел к нему и сказал: «Пойдем вместе домой, надо поговорить».
Когда мы шли по улице, я сказал: «Ты считаешь, что хорошо поступил?» - «Когда?» - спросил он. – «Когда ты сказал про Петьку. Знаешь, Борис, по-моему, донос остается доносом, как бы красиво он ни выглядел». - «Какой же тут донос?»- сказал Борис, - «Я ведь не за спиной у него пожаловался, а сказал при всех, в том числе, и при Петьке. А ты обратил внимание, что он вел себя как паршивый трус. Ему наплевать на весь класс, лишь бы спасти свою шкуру. А трус в любую минуту может стать предателем. И все это может пойти ему же на пользу, если он извлечет из этого урок и в дальнейшем будет вести себя достойно. Так что моя совесть чиста, потому что я поступил правильно».
«Видишь, Борис», - сказал я, - «умом я с тобой согласен, но душой – нет».
«А как бы ты поступил?» - сказал он.
«Я бы своими руками набил ему морду, но выдавать бы не стал».
«Ну, что ж, вкусы бывают разные, но, по-моему, сейчас не прав ты».
В это время мы дошли до его дома, и он сказал: «Зайдем? Кстати, ты просил Стендаля, вот и захватишь». Я люблю бывать у Бориса. У него огромная библиотека, все стены в книжных шкафах. Библиотеку эту собирали прадеды, деды, отец и теперь сам Борис ее пополняет. Борис много читает, поэтому с ним интересно разговаривать. Педагоги сказали бы, что читает он беспорядочно, но на дьявола в этом деле порядок?
Мне нужен был «Пармский монастырь». Я взял книгу и ушел.
2
Сегодня мама пошла работать в вечернюю смену. Вечером пришла тетя Валя и сказала: «Володя, у меня билет в кино. Посиди, пожалуйста, с Костей. Он сейчас спит и будет спать, пока я не вернусь. Ты можешь у нас готовить свои уроки. Тащи сюда свои учебники и тетрадки и занимайся».
Кому другому, а тете Вале я отказать не мог, она мне тоже много помогала.
Костька действительно спал, но это продолжалось недолго. Стоило мне сесть за стол, как он начал пищать, потом заревел. Я покачал его кроватку, но это не произвело на него никакого впечатления. Тогда я подумал, что ему надо что-нибудь спеть, но какие им поют колыбельные песни я, конечно. Не знал и запел «Эх ты, ласточка-касатка». Он заревел громче. Я посмотрел на него и сказал: «Ну, идол, чего ты от меня хочешь? Мне же заниматься надо. Вот завтра из-за тебя мне поставят двойку. Сволочь ты!»
Может быть, он ощутил угрызения совести, но заревел еще громче. Тогда я подумал, что он, может быть, мокрый, с младенцами это часто случается. Пощупал – так и есть. Надо было перепеленать его. Я достал чистую пеленку и расстелил ее на полу, другого места в комнате не было. Как пеленать ребят, я не имел никакого понятия. В конце концов, я завернул его в пеленку, как завертывают книжку в газету, и ему пришлось несколько раз перевернуться. Я уложил его в кроватку и он перестал реветь, а начал улыбаться и пускать пузыри. Но стоило мне отойти к столу, как он опять принимался пищать, и я целый вечер так и не мог отойти от него. По выражению его лица было ясно, что он смертельно боится, как бы не заснуть. В конце концов, этот мерзавец все-таки заснул, и я смог немного позаниматься.
Когда вернулась тетя Валя, он спал с таким невинным видом, как будто хотел сказать: «Посмотрите, какой я хороший. А этот парень мало что наговорит про меня. Не верьте ему».
Тетя Валя спросила: «Ну, как у вас тут дела?» «Хорошо», - сказал я. – «Пеленки менял три раза».
3
Петька Крылов уходит из школы. Он сам пошел к директору и попросил перевести его в другую школу. Сказал, что не может выносить враждебного отношения ребят.
Директор сказал ему: «Молодец, ты правильно решил. Но в дальнейшем веди себя как человек. Люди бывают разные. Может быть. У тебя робкий характер, но когда ты боишься, переживай это про себя, а поступай достойно, как порядочный человек».
4
В воскресенье мы, большой компанией пошли на лыжах. Мама старалась меня потеплее укутать, все мамы такие. Она не знает, что стоит начать идти на лыжах, как уже хочется все с себя скинуть. От моего утепления я отвертелся. Мама напекла мне пирогов, и это было в самый раз, потому что я заметил, что когда идешь на лыжах, сколько бы ни взял с собой еды, все будет мало.
Поехали мы на Сходню. Там для лыжников замечательные горы.
Еще не надевая лыж, мы шли вместе с Борисом и разговаривали о литературе. Я сказал, что Диккенс мне кажется скучным, а Виктор Гюго просто невыносимым, когда полкниги он посвящает описанию морских скал, прилива и отлива.
«А что бы ты сказал, если бы взялся за философию? Тут нужно сделать усилие» - «А зачем мне делать усилие?» - спросил я. «А затем, что эти усилия будут вознаграждены,» - сказал Борис. – «Ты узнаешь много интересного, и тебе покажутся скучными пошлые романы на подобие «Библиотеки военных приключений».
«А ты не заметил, что вся наша жизнь состоит из усилий?» - сказал я. – «Проснуться утром нужно усилие. Пойти в школу – усилие. Отвечать уроки – усилие. Готовить уроки – усилие. По-моему, нормально хотя бы за домашним чтением избегать усилий».
В это время мы проходили мимо великолепного сугроба, и все меня поймут, если я скажу, что не мог не сделать усилие, что бы не толкнуть Бориса в этот сугроб. Падая, он схватил меня, и мы вывалялись в снегу с головы до ног. Потом мы почистили друг друга и пошли дальше.
В общем, это воскресенье у меня пошло прахом, потому что с нами увязалась Райка Лебедева. Она была младше нас на один класс. Она была хорошая и довольно красивая девчонка и до этого воскресенья мне даже нравилась.
Но вот у нее начали соскакивать лыжные крепления. Борис, наделенный здравым смыслом, убежал от нас, и мне пришлось возиться с Райкой одному. «Кто тебе прилаживал крепления?» – спросил я. – «Сама». - «Оно и видно. В следующий раз я зайду за тобой, и мы подгоним эту музыку дома».
Так провозился с ней весь день, мы съели мои пироги, но побегать на лыжах не удалось. Ребята потом смеялись: связался с девчонкой! Ну, и глупо. Что же мне ее бросить было, что ли? Нет, этого я не умею.
5
Сегодня я размышлял над воспитанием и развитием наших детей. На эту мысль меня навела тошнотворная телевизионная передача для младших школьников. Какие-то тетечки и дядечки с участием хороших деточек целый час несли галиматью о белочках и зайчиках. По-моему, от этой дряни даже девчонок стошнит, не говоря уже о пацанах.
Настоящему пацану нужно «Желтые дьяволы китайской курильни опиума», «Черные пираты морских ущелий», или что-нибудь в этом роде. А белочки и зайчики ему ни к чему.
Эти дядечки и тетечки думают, наверное, только о себе. Благонравные деточки смотрят, нужно вытереть им сопли, уложить спать, самим улечься, мероприятие проведено.
До революции был такой журнал «Задушевное слово». Я бы его и не знал, но бабушка покупала мне его у букинистов томами за прошлые года. В одном из номеров этого журнала была картинка: около детской кровати, в которой спит малышка, - два ангела с крыльями. Это бы еще ничего, но в том же номере была статья папы, какого-то видного чиновника в царские времена. Папа писал, что он сам отчетливо видел, как над кроваткой его маленькой дочки склонились два ангела.
Конечно, если папа за ужином нажрался хересу, тут не то что ангелов, а и живую богородицу увидишь. Вместе с нашими зайчиками и белочками все это пошлости одного и того же сорта.
Почему-то Гайдар не боялся острых углов, взять хотя бы «Судьбу барабанщика».
Дальше.
На каких дурачков рассчитано, когда нам говорят, что до революции донос был подлостью, потому что шел во вред рабочему классу, а после революции это благородное дело, потому что идет в пользу рабочему классу.
Дудки! Вам не удастся вывихнуть наши мозги! Нет, Боря, донос останется доносом, в чью бы пользу он ни служил.
Конечно, если бы мне пришлось разоблачить какого-нибудь бандита или шпиона, я бы сделал это, но даже и тогда я видел бы в этом не подвиг, а тягостную необходимость и бахвалиться бы этим не стал.
6
Теперь мы подходим к главному, для чего все это и написано.
В этот день я возвращался домой поздно. Даже очень поздно. Население нашего дома ложилось спать рано, и во дворе было тихо. Есть у нас в полуподвале одна двухкомнатная квартира. В одной комнате жил противный старик, а соседом у него был рабочий. Он работал кочегаром на заводе.
И вот, когда я шел мимо этой квартиры (в ней одной горел свет), я услышал какой-то сильный и странный шум. И в это же время по занавеске мелькнула тень. Все это было странно, потому что старик был одинокий и к нему никто не ходил.
Один угол занавески немножко отодвинулся от края окна, и я смог заглянуть в комнату. В комнате был один Яшка Рыжий, он что-то быстро вытаскивал из открытых ящиков комода и пихал в свои карманы. Потом он погасил свет и, видимо, собирался уходить из квартиры. Я завернул за угол и ушел домой, чтобы с ним не столкнуться.
Ночью мне приснился сон, что Бориса Наркевича должны были расстрелять за какое-то преступление. Борис сидел тут же, и на лице у него, как всегда, не было никаких эмоций.
Потом мне снилось, что я сплю, и вдруг меня будит какой-то шум. Я соображаю, что это ведут на расстрел Бориса Наркевича. Тогда я решил притвориться спящим. Я ничего не слышал, ничего не знаю, меня нет. И от этой мысли мне стало очень уютно. Я накрылся одеялом и хотел заснуть. Но тут постучали в дверь и попросили, чтобы я оделся и вышел. Я должен был присутствовать при казни и скрепить приговор своей подписью.
Когда судья прочитал приговор, я вскочил и закричал: «Протестую, категорически протестую! Наркевич не мог совершить этого преступления и никакого другого преступления он не мог совершить! Требую доследования дела в новом составе следствия и суда». Так я шел напролом и без страха.
Я проснулся, и меня пронзила мысль: «Как же так, первое движение уйти, смыться, было подлым, а второе – выступить без страха, напролом, защитить человека – было благородным движением. Значит, в одном человеке могут уживаться и подлость, и благородство. Хорошо, что жизнь не создает таких острых ситуаций, но если бы так сложилось, я бы и в жизни поступил так же».
И тут явилась еще более резкая мысль. Я вспомнил: а ведь у тебя есть такая ситуация. С Яшкой Рыжим. Как ты будешь сейчас действовать? Как легко рассуждать и как трудно действовать.
Почему-то я дал сам себе срок некоторое время ничего не предпринимать. Но это длилось недолго. На другой день во дворе все было тихо. На третий – поднялась паника. Сосед старика в тот день работал в ночной смене. Его удивило, что на другой день старик ни разу не вышел из своей комнаты. Когда старик не появился и на третий день, соседа взяла тревога, он привел управдома с милиционером. Они взломали дверь, и нашли старика мертвым. Тогда они вызвали скорую помощь. Доктор осмотрел старика и велел отвезти труп в морг. Вскрытие показало, что старик был задушен.
Убийство! И только я один знаю, кто убийца! Что же ты будешь делать, Владимир Баскаков? Пришло время действовать, Владимир Баскаков. Выпрямляйся, барабанщик!
Тогда я пошел в милицию и рассказал все это капитану. Он записал мои показания и попросил меня их подписать. Потом он сказал: «Придется тебе, Владимир Баскаков, выступить на суде, как свидетелю, и рассказать то, что ты мне сейчас рассказал. Что ты мне скажешь на это?» - «Что ж, - сказал я, - деваться мне некуда, если надо, я выступлю и расскажу.» - «Спасибо, - сказал он, - другого я и не ожидал. Да, кстати, где живет этот Рыжий Яшка?» - «Этого никто не знает, - сказал я, - но я знаю, где он сейчас. Вы можете легко его взять. Он сидит в пивной, тут за углом, за столиком у окна, со своим корешком. На нем серая кепка и красный вязаный шарф». - «Спасибо, - сказал капитан, - ты настоящий парень». Он пожал мне руку, и я ушел.
На суде свидетель Владимир Баскаков рассказал все, как было. Суд был недолог. Яшку приговорили к расстрелу. Тогда он встал и крикнул в публику: «Жора, не забудь мальчишку!» Этого Жору тут же забрали и их обоих увели.
7
Из суда мы возвращались вместе с Борисом Наркевичем. Он сказал: «Ты молодец, Володя. Ты правильно поступил».
«Ну, какой же я молодец, - сказал я. – Я сделал то, что должен был сделать, и что всякий бы сделал на моем месте. Но вот какая мысль меня убивает». И я рассказал ему мой сон.
«Ну, что же, Володя, - сказал он, - ведь ты же поступил не так и во сне, и наяву».
«Ты меня не понял, Боря, - сказал я. – Меня ведь убивает, что первое движение – смыться – движение подлое, и оно шло от души, а второе – от разума и совести».
«Так ведь этим можно гордиться, - сказал он, - что ты способен подавлять темные, стихийные порывы разумом».
«Оставь это, Володя, давай так и будем жить: копаться в своей душе, анализировать мои поступки, будем переживать про себя, будем недовольны собой, но будем поступать по совести!»
-
Вот и все, о чем я хотел рассказать.
Ахты Мухтар
Короткое замыкание.
Библиотека военных приключений.
Содержание.
1. Загадка стоптанной калоши.
2. События наворачиваются.
3. Обручение сэра Чарльза Охрименко.
4. Роковая мандолина.
5. Волосы в супе.
6. Три дня под хвостом у носорога.
7. Леди Цецилия моется в женской бане.
8. Бразильские запонки.
9. Черная оспа в самогонном аппарате.
10. Конец старой яичницы.
«Остановись, негодяй!» - громовым
голосом закричал Нат Пинкертон,
увидев за спиной убийцы силуэт
своего верного помощника
Боба Руланда.
(Нат Пинкертон - король сыщиков,
вып.381, «Шимпанзе-отравительница»)
В эту ночь полковник государственных органов майор Сундуков так и не смог заснуть. Напрасно он пытался отогнать свои мысли от того секретного документа, который он запер в сейф накануне перед этим днем. Напрасно старался он думать о белом слоне, напрасно пробовал сосчитать в уме до десяти, - сон не приходил.
Супруга полковника Розалиндия Митрофановна уже не раз подходила к нему, и говорила: «Васичка, ну зачем же ты так себя мучаешь? Ну, поставь же клизму!»
«Иди, иди, старая», - любовно ворчал на нее подполковник, - «тебе-то с чего не спится»...
Только под утро майор забылся тревожным сном опытного разведчика, ровно на 43 ; секунды. Сменив подштанники на чистые и осторожно, чтобы не будить умаявшуюся супругу, переступая неслышно с левого уха на правое, подполковник на одних ушах вышел на улицу.
Рассвет еще только занимался, но величественный город уже начинал жить своей героически-неповторимой жизнью. Майор любовно любил свой любимый город в эти предрассветные часы... То здесь, то тут слышались мощные шаги технического прогресса в области индустриализации и реконструкции. Первые автобусы давили первых пешеходов. Наконец, на своих вахтах начали просыпаться ночные сторожа… День великого города, полный героических будней, начался...
Полковник взял такси, но, не проехав и половины пути, незаметно для шофера выпрыгнул из машины на полном ходу и, проскользнув между передними и задними колесами, пересек улицу и вошел в проходной двор одного из самых глухих переулков.
Ничто не ускользало от опытного взгляда старого разведчика. Даже случайно оброненный на дороге кошачий кал пробуждал его мысли к творческой деятельности. Заметив во дворе плохо сколоченную из старых досок общественную уборную, майор вошел в нее и запер за собой проволочный крючок. Через одну минуту и двадцать восемь секунд он уже выходил из выгребной ямы, как всегда, тщательно выбритый и подтянутый...
Подходя к своему учреждению, подполковник оглянулся на все четыре стороны, опытным взглядом разведчика установил, где сегодня находится север, по пожарной лестнице поднялся на чердак и на этот раз уже только на одном левом ухе спустился в первый этаж здания и вошел в свою комнату...
Отперев сейф, майор достал папку, где хранился документ и открыл ее...
То, что он увидел, заставило бы содрогнуться даже искушенного в боях разведчика... Нечеловеческим усилием воли вернув свои волосы туда, где они были пять минут назад, полковник сел на стул...
Случилось самое кошмарное...
(Продолжение в следующем номере)
Короткое замыкание
Продолжение (начало см. в начале)
Документ был на месте...
Да, именно так майор положил его в коричневую папку с завязками. Он еще провел ногтем незаметную для постороннего глаза черту через поле документа и край папки, так что малейшее прикосновение к документу сдвинуло бы эту черту, выдав тем самым, что кто-то залезал в папку... Но ничего подобного не обнаружил подполковник, как он ни напрягал свой опытный взгляд старого разведчика. . .
«Когда же они успели его сфотографировать?» - думал полковник.
Привычным движением указательного пальца правой руки Сундуков набрал номер телефона своего помощника Виктора и попросил его немедленно приехать...
Да, Григорий Иванович, теперь тебе придется поработать... Враг, видать, бывалый» - думал майор жадно затягиваясь папиросой... Несмотря на категорические запреты врачей, полковник много курил, особенно за работой... Вот и теперь, не прошло и двух минут, а десятая пачка «Казбека» уже подходила к концу...
Пока Игорь спешит на место происшествия, заглянем через плечо подполковника и посмотрим, что же написано в этом документе. В документе было написано следующее:
«Астра дробь римское три дробь синус альфа дробь точка
На работах дробь ноль дробь два нуля дробь раз два три четыре пять доплачивать рабочим ноль целых фик десятых служащим фик целых ноль десятых
Подписали Арктур Сириус».
Немудрено, что за таким документом охотились все вражеские державы...
(Продолжение в следующем номере)
Если Вас, неизвестный читатель, заинтересовало это произведение, то, пожалуйста, напишите пару слов atumanov46@mail.ru