асфальтированная беговая дорожка,
сентябрь, серый день, каких сейчас стало так много,
прямо под нашими окнами по дорожке гуляет ворона;
она гуляет не за просто так,
вид у неё очень глубокомысленный –
Абеляр, Сигер Брабантский, Спиноза - три в одном,
вот какой у неё вид:
она вдумчиво проходит несколько метров,
потом поворачивает и так же вдумчиво идёт обратно,
поворачивает и опять идёт – серьёзно и очень сознательно;
мы устали на неё любоваться, а она всё продолжает ходить,
может быть разрешает апории Зенона или парадокс лжеца,
но вид у неё фантастически философский;
кто-то скребётся лапами в дверь,
кто- кто – Тёпа, Тёпыч, Тяпа –
дворняжка самой различной породы;
небольшая, крепенькая, меховая – густо заросла белой(серой ) шерстью,
глаз почти не видно;
Тёпа – интеллигент,
может один из немногих в этом весьма одичавшем мире;
при первом знакомстве мы ему вынесли хлебушка,
он понюхал, подвигал носом кусочки,
повилял лохматым хвостом
и очень внимательно посмотрел на нас,
это был такой взгляд, что мы сразу осознали свою несостоятельность,
как нам стало стыдно –
вынесли ему пару котлеток,
он их внимательно обнюхал,
аккуратно и не спеша съел, прибрал все крошки,
но хлеб так и не тронул,
телепатически сказал спасибо, повилял хвостом и
- вниз по лестнице по своим необходимым делам;
его любили женщины и дети, его все любили,
все старались угостить,
а угощался он исключительно мясными продуктами высокого качества;
детишки его тискали и таскали за собой,
он все их выкрутасы достойно терпел и детишек не обижал;
никогда ничего не выпрашивал:
подбежит, хвостом навиливает и смотрит так умилительно,
что самое каменное сердце растает;
проголодается – или в дверь очень культурно скребётся,
или у магазина на крылечке сядет и со всеми здоровается –
и телепатически, и хвостом;
а ему уже подкладывают и кусочек ветчины, карбонат,
буженинки пластик, колбаски избранной,
иногда, на десерт, может сыром закусить;
и весь день-то он в делах:
то по главной улице несётся. то с ребятами играет, то по рынку пробежит,
проверит, всё ли соответствует…
и всегда, всегда – здоровается,
если мимо бежит;
и совсем необязательно, когда голодный;
подбежит, поздоровается, спросит о житье-бытье,
немного даже рядом пройдёт и побежит дальше,
и никогда не в стае, всегда сам по себе, -
как такого не уважать - уважаю…
девяностые годы…а Тёпа утверждал добро в жизни…
кто-то скребётся в дверь,
кто-кто – Тёпа…
идём по улице Ленина, около «Косметики»
свободно так себе разгуливает глухарь – молодой, упитанный и ошалелый;
ну совсем страх потеряли братья наши,
каким таким ветром его занесло,
народ дивуется, а он ходит, словно и дела ему ни до кого нет,
что-то поклёвывает;
эх ты, дурачина ты, простофиля,
лети скорей отсюда, до вечера не дотянешь – башку свернут,
народ-то дикий…
медведи – заглядывают; этой осенью по улице Толстого прошёлся…
лично не встречал, но в начале зимы, каждый знакомый считал своим долгом меня предупредить:
Олег, смотри, на Аджигардаке медведи появились;
да они всегда там есть, только по берлогам разбрелись,
а если шатун – то к жилью потянет,
а на Аджигардаке – Белое Безмолвие…
За Козинским мостом лебеди отдохнуть садились,
по реке как столбики – серые цапли на охоту вышли,
а в самой реке – ондатры, каштаново-черные, а большей частью только нос из воды торчит,
и всегда в делах плывут вверх-вниз, тащат травинки,
на бережок на минутку выскочат и опять в воду,
такие вот работяги-работники…
уточкам так понравилось, что пока река не встанет, всё около моста плавают,
жаль, уже сколько объясняли, не надо их подкармливать,
хочешь им добра – не корми, так смотри;
они – дикие, они сами должны выживать,
а человек только может навредить…
в иной подъезд зайти невозможно –
всё пропахло кошачьими метками,
сердобольные тётки сооружают им из картонных коробок шалашики,
подкармливают,
и ходят и бродят кошки, в лишаях, с гноящимися глазами возле мусорок,
а те, что поприглядней, около магазинов приспособились себе пропитание добывать;
в лес, на лыжах, но сначала через окраину,
а там, в последнем проулке, как уже заведено, выбегают на дорогу два
бело-серых котёнка с чёрными подпалинами на брюхе, такие колобки-крепыши, нагловатые попрошайки;
видно, что сытые,
а мяучат и дорогу не хотят уступать, и морды у них почти что разбойничьи;
я к ним привык, замедляю шаги, жду, когда лихоимцы выскочат…
это только Тёпа был самодостаточной личностью,
остальные собаки сбиваются в стаи,
и стаи бывают большие, собак десять-пятнадцать;
быстро дичают и, если в стае, никого не боятся;
боятся дети, одинокие прохожие,
да, если вкруг тебя ощеренные пасти и слюна капает,
бежать – нельзя…это вам не в лесу,
там со зверем всегда договориться можно…
а бывает, хозяин на поводке ведёт бойцовского пса без намордника…
на заснеженном клёне, в самом верху – стая свиристелей, такие красивые пятнышки, розовато-серые, среди снега и ветвей;
и тихое, и нежное: свирири-свирири-свирири…