Любка была самой красивой девушкой двора. Но до армии Женька на нее и глядеть-то не смел. Он -- сопливый пацан, да и ростом не вышел, за ней же еще с шестого класса пытались ухаживать самые крутые парни их провинциального городка. Женька ходил во всевозможные секции, занимался самбо, футболом, плаванием, но… Ну что за несправедливость -- все три сестры вымахали под метр семьдесят, а он, единственный продолжатель рода -- «метр с кепкой».
Но сказать, что он не пользовался вниманием у слабого пола – значит, солгать. Недостаток роста компенсировала густая русая вьющаяся копна волос и глаза с лукавой смешинкой в обрамлении густых ресниц. Но самое, пожалуй, главное – легкий, незлобливый характер. Вот за этот веселый нрав Женьку все и любили. И юмор у него был добрым и светлым как он сам. Однако, если надо, он за себя постоять мог. Друзья знали – с Женькой хоть в разведку. В армии его поначалу били смертным боем – проверяли на прочность. Выстоял – занятия самбо помогли. Зауважали и больше не трогали. Служил за границей. Вернулся с наградой. Повзрослевший, возмужавший, а главное – вымахавший под метр восемьдесят!
И вот он, первый выход на танцплощадку. Любка за это время успела замуж «сбегать» и разойтись, оставшись с «довеском» -- маленькой симпатичной дочкой Светланкой. Жили они в «малосемейке» в однокомнатной квартирке – что по тем временам было верхом благополучия. Месяца через два вместе с ними стал жить и Женька. Светочку он баловал, наверное, как не каждый отец родную дочку. А уж Любку буквально на руках носил. Чтобы обеспечить семью, пошел вкалывать грузчиком на химзавод. Через год, незадолго перед этим оформив свои отношения, они переехали в двухкомнатную квартиру. Правда, Любке пришлось для этого кому надо и сколько надо отстегнуть (благо, Женька зарабатывал неплохие деньги) -- ну да она в таких делах была куда более осведомленней мужа, недаром столько лет в секретаршах отсидела. А Женька и не претендовал – дипломатические вопросы на жене, тяжелая работа по дому и зарабатывание денег – на нем.
Из старенькой «хрущевки» он сделал игрушечку, полностью изменив планировку, оформив каждый вход в виде модных тогда арок. Мебель он привез из соседней Белоруссии. А за шубами, золотом и прочими «радостями» для любимой ездил в Москву, Прибалтику, Польшу… С визами тогда проблем не было. Только вот все чаще «тормозок» с собой на работу собирать приходилось ему самому. Да и обеды с ужином готовить -- тоже. Любаша перешла на новое место работы: она теперь ведала в местной поликлинике гражданской обороной. И то учения там у них какие-то проходили, то еще чего… Когда как-то мать озабоченно спросила: «Сынок, ты что так похудел?» - Женька поспешил ответить: «Да все нормально, ма, не волнуйся…»
Мать не позволяла себе вмешиваться в семейные дела своих детей. Только все тревожней сжималось ее сердце, когда сын заходил к ней один. «А где ж Люба?» – «Да некогда ей, мам…» Жена теперь то и дело ездила на какие-то семинары и в командировки. «Женька, куда это вы вчера с Любой шли на ночь глядя?» – «Вчера? Да, вроде, никуда не ходили». – «Ну как же, мимо моего дома в обнимку прошли, даже не обернулись, когда я вас окликнул…» - «А-а, это мы к сестре ходили в гости…» - покраснев, соврал Женька другу. А мне сказала, что у матери весь вечер пробыла, думал, шагая с работы.
Не дойдя сотню метров до дома, он резко свернул и направился в ближайшую пивную. Однако все равно вернулся раньше Любки. Он молча смотрел в экран телевизора, когда в двери тихонько повернулся ключ. «О, ты уже дома?» - округлила глаза жена. - «Ты где была?» - «Жень, ты знаешь…» - «Опять врать будешь?..» - сорвался Женька. – «Да ты пьян! Я с тобой вообще разговаривать не хочу!..» И Любка прошествовала в спальню. Минуту спустя в направлении дивана пролетели подушка и одеяло…
Та смена у Женьки была ночной. Но у него так сильно разболелась спина, что он, отпросившись у бригадира, уехал около полуночи домой. Что его подтолкнуло обойти дом с другой стороны, он и сам не знал. Окна квартиры освещал свет ночника. У Женьки почему-то страшно заколотилось сердце. Спортивная закалка позволила ему легко взобраться на балкон второго этажа. Из-за полуоткрытой двери тихо лилась приятная музыка. Он осторожно втиснулся в комнату и на цыпочках подошел к двери в спальню.
О том, что было дальше, Женька никогда никому не рассказывал. Лишь знакомые удивлялись, когда узнавали, что они с Любкой развелись. А еще больше, что она быстренько продала квартиру и уехала с любовником в Подмосковье. Да еще ходили слухи, что Женька так избил ее «хахаля», что тот сидел на больничном. А в ту ночь, открыв дверь, мать увидела на пороге бледного, как мел, сына: «Ма, можно я у вас переночую?..» Охнув, она схватилась за сердце: «Сынок!..» Уже когда Женька разделся, обратила внимание на его избитые в кровь руки…
Из совместно нажитого с бывшей женой имущества Женька не взял даже свадебные подарки, которые дарили его же родственники. «Ты бы хоть люстру забрал, которую мы тебе подарили», – попыталась, было, вразумить его мать. Но сын упорно молчал, и она отступилась. Через некоторое время Женька женился. Новая жена всем родственникам пришлась по душе. У них родились двое детишек: сын и дочь. Женька любит их до беспамятства. Квартиру отделал опять, как игрушечку. Жене во всем помогает, вся тяжелая работа на нем. Он и лесник, и рыбак, и грибник, и охотник. А какой вкусный плов он готовит – пальчики оближешь! В общем, все у них, слава богу, вроде бы нормально.
Недавно я была у них в гостях. Наташа ушла укладывать детей спать, а мы с Женькой под бутылочку вспоминали молодость. Наверное, расслабившись от выпитого, он вдруг произнес: «А ты знаешь, ведь все эти годы мы с ней встречались…» -- «С кем?» -- изумленно взглянула я на него. – «С Любкой. Когда она приезжала к матери...» -- Я потрясенно молчала. – «Но в прошлом году я вдруг увидел, как она постарела! Уже не та... Все. Точка… Месяц назад ехал с сыном в машине, они с матерью стояли на дороге, а я сделал вид, что не заметил, мимо проехал, не остановился… Излечился, видно… Двадцать лет не мог ее забыть…» -- «Господи, у тебя же жена в сто раз лучше ее! Что ж вы за народ такой, мужики? Чем стервозней баба, тем больше любите, что ли?!» -- «Может быть. Но только больше я никого никогда так не любил как Любку… Сказали бы тогда, жизнь отдать за нее, ни секунды не задумывался бы…»
В кухню заглянула Наташа: «Вам не пора спать?» -- «Натусик, иди к нам», -- обнял Женька жену и чмокнул в щеку…