«ПУСТОЙ ЧЕЛОВЕК» ИНФОРМАЦИОННОГО ОБЩЕСТВА
© Попов Борис Николаевич, доктор философских наук, профессор
Ключевые слова: информационное общество, коммуникативное и внутреннее, реальное и действительное, смыслы и события, утаивание пустоты, пустота.
Аннотация:
Цифровые технологии существенно изменили условия и формы движения общества, продолжают существенно изменять каждого конкретного человека .
Человек информационного общества задан коммуникационными структурами, внешними событиями, почерпнутыми из СМИ. Внутренний план ориентирует человека на самого себя. Внешний план ориентирует на коммуникации. Между коммуникативными и внутренними структурами развивается конфликт.
В результате конфликта сузился горизонт внутреннего и расширяется горизонт коммуникативного. Этим расширением создаются симулятивные пустоты. Пустота – это не то, что было изначально пустым. Это след, оставленный тем, что было и ушло. Там, где могло быть внутреннее, оказалась коммуникация. А это значит, что нет больше глубины внутреннего, где рождались бы смыслы, и куда можно было бы скрыться. Все оказывается поверхностным. Расширение коммуникативного действия ведет к разъединенности события и смыслов а, в конечном счете, к бессмысленности, поскольку смыслы рождаются внутренним планом, события - внешним. Вытеснение структур внутреннего ведет к замещению смыслов событиями, внутреннего плана человека внешним.
Утаивание пустоты составляет особый дискурс коммуникативной речи. Разрушение реальности начинается со смысловой неустроенности, с потери понятности мира. Ориентация на внешнее, на форму, с помощью которой надеются вернуть смысловую обитаемость мира, характеризует современного человека. Человек информационного общества в надежде осмыслить свое существование манипулирует не только вещами, но и тем, что раньше считалось судьбой: люди меняют не только одежду, обстановку, страну, но лицо, фигуру, пол.
Цифровые технологии существенно изменили и продолжают менять каждого человека - человека-профессора, человека- студента, человека-инженера, человека-рабочего, человека-воина, человека-творца, человека-исполнителя и т. д. - так же как существенно меняют условия и формы движения общества.
Человек информационного общества задан коммуникационными структурами, внешними событиями, почерпнутыми из СМИ. Внутренний план ориентирует человека на самого себя. Внешний план ориентирует на коммуникации. Между коммуникативными и внутренними структурами развивается конфликт.
В результате конфликта сузился горизонт внутреннего и расширяется горизонт коммуникативного. Этим расширением создаются симулятивные пустоты. Пустота – это не то, что было изначально пустым. Это след, оставленный тем, что было и ушло. Там, где могло быть внутреннее, оказалась коммуникация. А это значит, что нет больше глубины внутреннего, где рождались бы смыслы, и куда можно было бы скрыться. Все оказывается поверхностным. Расширение коммуникативного действия ведет к разъединенности события и смыслов а, в конечном счете, к бессмысленности, поскольку смыслы рождаются внутренним планом, события - внешним. Вытеснение структур внутреннего ведет к замещению смыслов событиями, внутреннего плана человека внешним.
Утаивание пустоты составляет особый дискурс коммуникативной речи. Разрушение реальности начинается со смысловой неустроенности, с потери понятности мира. Ориентация на внешнее, на форму, с помощью которой надеются вернуть смысловую обитаемость мира, характеризует современного человека. Человек постмодерна в надежде осмыслить свое существование манипулирует не только вещами, но и тем, что раньше считалось судьбой: люди меняют не только одежду, обстановку, страну, но лицо, фигуру, пол.
Ключевым термином в определении формирующегося общества стал термин «информация» и многие, обозначенные им, часто не совпадающие по смыслу и значению, понятия. Если мы принимаем тезис о том, что в обществе доминирует информация (передаваемые и получаемые сообщения), то мы должны принять и те посылки, которые делают возможным этот тезис. А это значит, что человек становится всего лишь некоей естественной предпосылкой общества, его средой. Общество освобождается от человека и от проблем, связанных с человеком; среди которых мы обнаруживаем экзистенциальные проблемы, герменевтические, идеологические и т. п.
Общество теперь не плодотворно мыслить в парадигме труда. В парадигме информации отношения собственности, социальная структура, задаваемая трудовым обществом, оттесняются на периферию, где они доживают свои последние дни. Как заметил Ж. Бодрийяр, затухают последние классовые бои трудового общества. Человек труда перестает быть основой социума, умирает. Конкуренция бюрократа и предпринимателя перемещается в сферу информации, дизайна, моды, рекламы, PR.. Нынешние конфликты часто возникают и протекают в виртуальном пространстве, за виртуальные ценности.
Если общественные отношения редуцируются к информационным событиям, то в информационном обществе не может не доминировать децентрированное различие. То есть различие, порождающее различие. Ни одно из этих различий не может стать базовым, центрированным. Ведь если сложиться базовое различие, то оно перестанет порождать различие. Такое общество начнет угасать.
Поскольку всякая информация стремится к мгновению, к нулю, постольку пределом информационного общества является абсолютная новизна. Уже Луман показал, что абсолютная новизна совпадает в информационном обществе с абсолютным разложением.1 То, что должно было поддерживать устойчивость общества, становится причиной его неустойчивости.
Критерием абсолютного разложения в информационном обществе является отсутствие всяческих идеологически выраженных надежд и планов, так как надежда структурирует информационное общество, и в этом смысле она мешает проникновению информации во все социальные поры.
Философские интерпретации информационного общества отмечены очередной попыткой выйти за пределы субъект-объектного противостояния. Концепции теперь формируют независимо от разделенности реальности на субъект и объект. Размывание границ между субъектом и объектом создает потребность в неклассической рациональности. В структуре новой рациональности формируется новая вариация темы другого - «Другой с редуцированным миром». Этот концептуальный подход выражает кризис формирования информационного общества и исчезновения привычного человека.
В связи с возникновением феномена виртуальной реальности информационную среду обитания человека называют виртуальной средой.2 Социальными точками интенсивности виртуальной реальности являются в информационном обществе феномены моды, рекламы, СМИ и PR.
Социальную систему в философии информационного общества не удается плодотворно представить как совокупность «Я». Она может быть представлена как множество «других». Другим в философских концепциях адекватных информационному обществу называют того (или то), в основание действий которого, (или чего), нельзя положить свое «Я». С другим связывают самопроизвольные, не вытекающие из предшествующих состояний, события. Другого нельзя получить простым желанием или предположением. В нем показывает себя случайность фактичности, а не следствие некоей необходимости. Как Я, так и другой не являются вещами среди вещей». Иначе говоря, другой совпадает с действительностью (с тем, что действует) в той мере, в которой мы мыслим действительность в качестве активной, порождающей новое и несводимой к мыслям и представлениям о ней.
Стремление философов информационного общества к бессубъектным и безобъектным структурам приводит их к нулевым конструктам мышления. Идет ли речь о «нулевой степени структуры» (Леви-Стросс, Барт), о «нулевой степени письма», «нулевой степени дискурсивности» (Фуко), «нулевой степени смысла» (Делез), пустом знаке или симулякре (Бодрийяр). Такая философия всякий раз заново пытается установить исходное основание, с которого можно было бы построить новые концепции, которые не исходили бы ни из субъективности «Я», ни из объективности другого.
Жизнь, однако, по-прежнему, богаче любых концепций. Возникновение виртуальной реальности, которую справедливо называть Другим с редуцированным миром, привело к существенному сужению сферы субъективности. «Я» стало простым внутренним именем с нулевым содержанием. Богатство содержания Я, заполненность его субъективной реальностью только мешает восприятию уже подготовленной к употреблению информации из СМИ, Интернета из рекламы и т.п. Не надо думать, все уже подумано. Хотите переживать? - Пожалуйста, получите. Событие не то, что случилось, а то, что сообщено. «Я» перестает быть основой субъективности, исчезает субъект и субъективная реальность. Вместе с субъективной реальностью исчезает возможность мыслить и противоположную ей объективную реальность. Вся и всякая человеческая реальность начинает теперь осознаваться как виртуальная. Отныне в центре бытия оказывается «ничто», пустота, которую нельзя разрушить так, как многократно разрушали содержание человеческого мира.
Современная философия теряет связь с очевидностью и поэтому использует язык косвенных выражений. Этот язык передает другому уже не аналитические истины, а особые духовные состояния.
Попытка оставить «внешний мир», мир других людей и вещей, с тем, чтобы обратиться к себе самому, оказывается едва ли удачной. Поиск демаркационной линии не приводит к успеху, так как, в конечном счете, на этой кромке и располагается искомая субъективность, в пространстве которой и разворачиваются отношения человека с миром. Отправляясь на поиски субъекта в самом себе, мыслитель сталкивается с трудностями ориентации в поле того, что принято называть «самим собой», ведь для того, чтобы исполнить призыв «познай самого себя», необходимо знать, где искать.
Психоанализ Фрейда и его разработки Лаканом показали, что для плодотворного анализа человеческой субъективности следует отказаться от признания прозрачности сознания для самого себя, характерной для понимания субъекта в классической философии, а вместе с этим отказаться от тождества мышления и бытия, определявшего на протяжении веков общее направление философствования. Не зря Кьеркегор, критикуя Гегеля, писал о том, что бытие, тождественное мышлению, - это, пожалуй, не человеческое бытие. Человек не есть то, что он есть; он всегда оказывается не там, где ему определили место быть, «место человека всегда пусто», или человек всегда начинает с пустого места. В рефлексии над самим собой человеческое существо совершает невыносимый и необъяснимый поворот в виде оборачивания на себя самого, оглядки в полагании своим объектом своей собственной субъективности. И этот объект никогда не дан нам непосредственно. Для себя самого в пространстве рефлексии этот объект внутри нашей субъективности и будет другим с маленькой буквы, который на лакановской стадии зеркала стал посредником моего собственного образа, образовав иллюзию единства с самим собой. Опыт подобного рода оказывается привилегией человека, и именно событие первоначального раскола внутри самой субъективности позволяет избежать возможности абсолютной калькуляции человека. Субъект, его сознательная часть, вводится в позицию децентрации, смещения от центра таким образом, что онтологическое ядро нашей личности никогда не совпадает с нашим Я. Получается, что само Я в каком-то смысле является другим по отношению к себе, если мы только хотим это Я увидеть. С этой точки зрения, как нам кажется, значимость позиции вненаходимости Другого имеет особый смысл. Если внутри моего собственного опыта субъективности я себе не дан, так как для этого необходимо осознание себя с точки зрения Другого, то Другой в своей отчужденности и изолированности всегда предстоит мне в мире. Преодолеть эту отчужденность и есть наше самое большое желание, но, в то же время, и отчужденность меня от самого себя порождает различные формы преодоления этого отчуждения. Отношения с Другим проблематичны в ключе замкнутости и изолированности нашей экзистенции, и только лишь вырываясь из границ тюрьмы собственного, как мы видим на примере Лакана, иллюзорного Я, в пространстве риска и утраты собственной идентичности, размыкая пределы, собственно, эк-зистируя, и возможна встреча с самим собой-другим. Эта встреча сможет помочь установить связь не с тем Другим, которого мы мыслим действительным, а с действительным Другим, который и поможет установить, правда, лишь на миг, нашу не иллюзорную целостность.
Связь эта проявляется, прежде всего, через язык и говорение, ведь речь всегда имеет свой адресат, одним словом, речь всегда имеет в виду Другого, посредством собирающей активности которого человек в состоянии схватить свою экзистенцию. Мыслить абстрактно о человеке теперь позволительно, не отвергая конкретности и единственности его места в мире. Но как возможна мысль о конкретном человеческом, проблематичном существовании? В этой точке размышлений метафизическое приходит в столкновение с антропологическим. Анализ ситуации «мира без другого», приводит к необходимому выводу, признать ситуацию «мира без другого» ситуацией, в которой практически невозможно оказаться, не утратив последних признаков субъективности, обретя, таким образом, полнейшую самотождественность, одним из радикальных примеров которой может быть состояние смерти человека, и это будет тождественность в абсолютном Другом. Но и это не станет разгадкой, тайна останется тайной.
Пока все перечисленное не было осознано, была возможность существования субъективности. Человек, вырвавшись из тисков природной необходимости, существовал с опорой на самого себя, осознавая, во все большей мере, свою свободу, укорененность в ничто, свое стремление к неосуществимому, свою виртуальность. Формирование глобальной виртуальной реальности, разрушающее субъекта, одновременно с осознанием проблематичности субъективной реальности разрушили возможность мыслить какую-то другую реальность. Все превратилось в деценрированную абсолютной новизной информацию.
Всякая реальность стала переживаться как виртуальная, поскольку соткана из пропущенных через компьютеры и другие технические устройства слов и образов.
Никакая другая реальность неактуальна поскольку: 1. Реальности, формируемые в науках, религиях, искусстве и др. проблематичны, осознаются в качестве вероятных (скорее менее, чем более) версий изображения (картин) действительности.
2. Исчезла субъективная реальность вместе с автономным субъектом, превратившимся в подобие пустого стеклянного пузырька (в ограниченную пустоту), наполняемого содержанием из информационных сетей .
Виртуальная реальность осталась наедине с действительностью — с тем, что действует самопроизвольно, независимо от человеческих мыслей и устремлений.
Выделившись собственной самопроизвольной активностью из мира независящей от его желаний природы, человек, будучи не в силах основываться только на этой активности, выстраивал из порожденных им же символов островки стабильности: мифы, религии, законы, установления, принципы и т.п. И только в конце XX века, как следствие бурных социальных процессов, развив технологии, пройдя через серию научных революций, создав технику для сбора, переработки, передачи и хранения информации люди осознали, что между означающим и означаемым имеется зазор, что всякая и вся реальность суть порожденная и порождаемая их активностью - виртуальная.
В современном мире «Я», не желающее быть пустотой, через которую протягиваются любые затребованные или навязанные массивы информации, пытающееся обрести целостность, остаться субъектом, обречено на ограниченную односторонность. Сколь угодно большое количество реально усвоенной человеком информации, осмысленной и пережитой им в качестве целостности своего содержания окажется почти ничем рядом с постоянно наполняемой новизной пустотой множества «пустых» людей. Кроме того, последовательно мыслящее «Я» не сможет сформировать свое субъективное видение реальности и через нее отнестись к реальности объективной. «Опустошение» человека, то есть его избавление от экзистенциальных проблем становится условием успешного существования в информационном обществе.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Б.Н. Попов «Антропологические основания виртуальности средств массовой информации», Тезисы Международной конференции «МСК 2002». М.: Лингвистический университет, 2002.
[2[B.N Popov., R.Yu. Popova The place of science in technical and social progress. Moscow, 1989, pp. 28-32.
[3] N.N. Gubanov and N.I. Gubanov, "Mental Responses to Risks in Modern Society," Proceedings of the International Conference on Contemporary Education, Social Sciences and Ecological Studies (CESSES 2018). Series “Advances in Social Science, Education and Humanities Research”, vol. 283, pp. 1003-1007, 2018. DOI: 10.2991/cesses-18.2018.220
"EMPTY MAN" OF THE INFORMATION SOCIETY.
©Popov B. N., Doctor of Philosophy, professor
Digital technologies have significantly changed the conditions and forms of society’s movement; they continue to significantly change each specific person. The man of the information society is set by communication structures, external events gleaned from the media. The inner plan directs the person to himself. The external plan focuses on communication. Conflict develops between communicative and internal structures.
As a result of the conflict, the horizon of the internal has narrowed and the horizon of the communicative is expanding. This extension creates simulated voids. Emptiness is not what was originally empty. This is a trace left by what was before and is gone now. Where there was an inner meaning, now there are external events. And this means that there is no longer the depth of the inner, where the meanings would be born, and where one could hide. Everything turns out to be superficial. The expansion of the communicative action leads to the disconnection of events and meanings, and, ultimately, to meaninglessness, since meanings are born from the internal plan and events from the external. The crowding out of internal structures leads to the replacement of meanings by events, the internal plan of man by the external.
The concealment of emptiness is a special discourse of communicative speech. Destruction of reality begins with semantic disorder, with the loss of understanding of the world. A modern person is characterized by orientation to the external, to the form with which one can hope to return the semantic habitability of the world. The man of the information society, hoping to comprehend his existence by manipulating not just ordinary things, but also things which was previously considered destiny: people change not only clothes, furnishings, country, but them faces, shapes and sex.
Key words: information society, communicative and internal, real and acting valid, meanings and events, concealment of emptiness, emptiness.