Сейчас трудно с полной уверенностью установить дату и обстоятельства открытия золота в этой районе. Слухи о наличии драгоценного металла в отдаленных, диких, малодоступных углах всегда витали среди отчаянных людей, решившихся переселиться в= на далекий и загадочный Амур. В одиночку и небольшими группами они поднимались вверх по таежным речкам и ключам. Рылись в прибрежных наносах, копали по берегам ямы, брали пробы грунта, промывали его и напряженными глазами искали: не мелькнут ли на дне лотка вожделенные желтоватые точки. Метод проб и ошибок. Тяжкий труд таежных бродяг, голод, холод, ледяная вода, болезни и преждевременная смерть – все это неизбежные спутники такой жизни. Азарт поиска, мечта о фарте, жажда быстрого обогащения – все это толкало людей на все лишения и невзгоды. Кому-то сопутствовала удачи, кого-то ждало горькое разочарование. Наверное, таким образом открыто месторождение рассыпного золота в районе нынешнего прииска Херпучи во второй половине прошлого века.
Хорошо зная ближайшие окрестности прииска в радиусе нескольких километров, могу взять на себя смелось предположить, где и как начались старательские работы на этой довольно обширной территории, золотоносными оказались почти все многочисленные речки, ручьи, ключи, бегущие по таежным падям и заболоченным марям. Золото попадалось почти на поверхности и на большой глубине до 7-8 метров.
Трудно сказать, где работали первые старатели-одиночки, но их поселки появились на Успенском, Дальнем Успенском, Безымянном и в район Седьмой линии. По тому, насколько густо заросли лесом и кустарником отвалы перемытой породы, думаю, что Дальнему Успенского принадлежит старшинство.
Этот распадок зажат между двумя грядами сопок, густо заросших лиственницами и кедровым стланником. В своем устье он имеет ширину несколько сот метров. Постепенно, на протяжении двух-трех километров, сужаясь, он превращается в узкое мрачное ущелье. По дну бежит полноводный ручей с прозрачной и холодной водой. Старые отвалы заросли основательно и порой трудно отличить коренной лес от того, что вырос позднее. Место отделанное, диковатое. От поселка около пяти километров. Мы сюда ходили исключительно ради лесной малины, которая в изобилии росла на прогретых солнцем старых выработках. Эти же малинники любил посещать медведь – люди там видели его – поэтому бывали мы там с опаской. Вела туда довольно неплохая укатанная дорога. В заболоченных местах были видны слань, по распадку она совершенно разрушена водными потоками и густыми зарослями ольхи, березняка, тальника и поросла дудками «медвежьей травы».
В 7-м классе у меня уже была одностволка 16-го калибра. Осенью, особенно в сентябре, я с удовольствием бродил по окрестностям в поисках рябчиков и забрался однажды на Дальний Успенский. Пробираясь по пологому склону, неожиданно споткнулся о кирпич. Будь бы камень, я не обратил бы никакого внимания, но эта находка удивила меня и озадачила. Значит, здесь было когда-то жилье? Были дома, а в них мечи?
Приходя по ягоды, я никогда не задумывался о происхождении многочисленных заросших отвалов, некогда накатанной дороге. А теперь меня осенило – оказывается, много лет тому назад, здесь был таежный поселок. Внимательно оглядевшись и походив по этому месте, я нашел среди кустарников и травы несколько, почти исчезнувших, остатков фундаментов домой и даже признаки огородов. Случайное открытие невольно вызвало в душе какой-то трепет перед этим местом, сродни тревожному, скорбному чувству на старом погосте. Будто повеяло почти исчезнувшим, еле осязаемым духом былой человеческой жизни, когда-то здесь царившей. Густые мрачные заросли, лесная тишина показались зловещими, недобрыми, опасными и таинственными, словно это они поглотили жилища и саму некогда деятельную жизнь людей, обитающих здесь.
Вернувшись домой, я стал расспрашивать взрослых о своей находке. Мне подтвердили, что действительно там был поселок старателей, довольно большой. Золото истощилось и они покинули это место. Судя по большому количеству отвалов, существовал он многие годы, и был заброшен тоже давно, 30-40 лет тому назад. (Впрочем, дату можно подсчитать по годичным кольцам на спиленных деревьях). Может быть, с этого места начиналась добыча золота в история большого прииска.
Я в своих воспоминаниях уже писал о Безымянном. Так назывался участок золотодобычи, поселок и кипучий ручей, берущих начало в верховьях полого и широкого распадка. До середины 40-х годов, пока существовали старательская добыча золота, поселок жил. А затем он исчез. Жители либо перебрались на Главстан, либо вообще куда-то уехали. Рассказывали, что в 20-х и в начале 30-х , когда развернулось строительство современного прииска, монтировалась две крупные драги, поселок этот был особенно многолюдным. Там был даже магазин – золотоскупка. Так что драгоценный металл добывали не только на государственных объектах, но и большим числом частников-старателей, работавших в одиночку, семьями и небольшими артелями.
В детстве мы ходили на Безымянный собирать малину и жимолость, облюбовавшую лесные вырубки. В верховьях холодного ключа рос ельник, и мы совершали туда походы под Новый год, чтобы срубить пушистую елочку. Ближе к вершинам сопок распадок густо зарос кедровым стланником. Туда вверх некогда шла дорога, затем она превращалась в тропу, вьющуюся между деревьев, пней, кустарников. Однажды, шагая с ружьем на плече в поисках дичи, я решил проверить – куда же, в конце концов, приведет эта тропа. Место бывшего поселка, отвалы выработок остались далеко позади, а тропка все вьется и вьется, ведя вверх на самую вершину перевала. Местами она сильно заросла и исчезла, но затем вновь появлялась, порой довольно широкая и натоптанная. За перевалом тропка пошла вниз, туда, где начинался другой распадок – это был уже Дальний Успенский.
Сидя на пне, отдыхая и вглядываясь с высоты сопки на расстилающийся далеко внизу Безымянный, поразмыслив, я пришел к выводу, что много лет тому назад жители этих поселков напрямую, перевалив гряду сопок, обменивались визитам. Правда, была между ними и конная наезженная дорога, но путь неблизкий – около восьми километров. Возможно, эти два поселка старателей возникли и существовали одновременно или почти одновременно в течение многих лет, когда Главстана и в помине не было. На Безымянном запас золота оказался больше, и поэтому его разработка шла вплоть до середины 40-х годов
Интересно было бы узнать, как в них протекала жизнь в старые годы? Что касается быта и труда, то я об этом немного писал в своих воспоминаниях о детских гадах. Бывая в безымянном, я видел, как и в каких условиях люди работали. Оказавшись в их домах, видел бытовые условия, в которых они жили. Любопытно, как в конце прошлого и начале нынешнего века шло снабжение продовольствием, одеждой, всем необходимым для работы? Видимо, были какие-то магазины, лавки. Были ли они частными или принадлежали какой-то промышленной компании, фирме, возможно, иностранной? Может быть, жители совершали поездки за всем необходимым в Оглонги, перевалив для этого сопки и оказавшись на берегу Амгуни?
Несомненно, что там, на Резиденции, были какие-то склады, торговые точки, пункты снабжения, магазины. Были ли в тайге органы государственной власти, представители церкви? Была ли почта? Кто скупал золото, в чьи руки оно попадало? Частная ли это была компания, государственная контора или металл шел торгашам в уплату за продовольствие и товары? Была ли школа, учились ли дети? Много подобных вопросов возникает, когда думаешь о нелегком труде и жизни тех, первых жителей этой далекой – даже по дальневосточным меркам – таежной глухомани, которые были пионерам, с помощью кайла и лопаты вырывали из земли её богатства.
Еще одним место интенсивных старательских работ был Успенский. Рыть землю там начали тоже в стародавние времена, о чем свидетельствуют уже заросшие отвалы. В отличии от Дальнего успенского, здесь была марь и золото пряталось довольно глубоко. До времен моего детства там сохранились большие, глубокие оплывшие ямы и еще не сгнившие срубы колодцев, посредством которых поднимали золотоносный грунт на свет божий.
Я не раз слышал рассказы бывалых золотишников, что на Успенском, вплоть до 1940 года, находилась контора по приемке металла от старателей. Это была просто бревенчатая избушка с прилавком, столом. Весами и сейфом. Приемщик, получая золото, всякий раз его старательно очищал от случайно попавшего мусора и проо. В результате, с пылью выдумались мельчайшие частицы золота и оседали на бревнах срубаю Не исключено, что золотые песчинки случайно падали на пол, через щели проваливались и там накапливались. Так продолжалось многие-многие годы. Рассказчики уверяли, что, приглядевшись, можно было увидеть желтоватый слой на бревнах сруба. Когда золото стали принимать в конторе прииска, в специально оборудованном помещении, избушку развалили. Называли даже фамилию бригадира старателей – Мясников, который перемыл на лотке всю землю на месте этого домика и очень прилично заработал.
Позже начали осваивать этот участок или раньше, сказать трудно. Однако твердо знаю, что на Успенском золота оказалось больше, чем в иных местах. В годы войны там работали крупная старательская артель. Помимо того, что за многие предшествующие годы добыли частники вручную, артель, с помощью промывочной техники, перевернула горы земли. Добыча шла не из ям и шахт, а из широкого карьера. Позднее, в 60-х годах, это место дважды проутюжила драга каждый раз кое-что намывала.
Наконец, еще один участок земляных работ в поисках «вечного» металла, со странным названием «Седьмая Линия». (В последующие годы здесь появилась большая улица с эти названием). Расположен он рядом с Успенским и оба примыкают к Главному стану – центру прииска. Участок этот также стар, как и остальные, но я одном особенностью – там стояло около десятка старой постройки необычных домов. Их жители называли фанзами. Я хорошо помню эти постройки, отличавшиеся внешним видом от привычных деревенских. Приземистые, средних размеров, а довольно большие окна вставлены рамы с частым оконным перелетом. Потолок засыпан землей, пологая двухскатная, почти плоска, крыша. С торцов пристроены коридоры. Фанзы и фанзы, я в детстве не знал значения этого слова, а потом оказалось, что это китайское название жилища.
Вот небольшой отрывок из воспоминаний в Херпучах Володи Василенко: «В детстве мы часто играли в прятки. Однажды. Спрятавшись под крышей одной из фанз, я нашел под стропилой полотняный мешочек, совсем трухлявый. Это был не мешочек, а какая-то тряпка. В ней оказался черный песок в золотыми блесками. Как позже я узнал, это была неочищенная окалина, возникшая при первичном обжиге золотого песка. Кто и почему спрятал этот песок, осталось загадкой».
Эти строки заставили меня вспомнить о том, что подобно некоторым своим сверстникам, я иногда ходил по старым выработкам, ища старательское счастье – намыть чуть-чуть золотишка. Доход был невелик, но навыки работы с промывочным лотком я освоил. Приходилось рыться в земле на Безымянном и на Успенском. Особенностью грунта на безымянном бола то, что вместе со значками золота в желобке на дне лотка неизменно оставались песчинки какого-то черного минерала, очень тяжелого. Струйками воры его невозможного было смыть, отделить от золота. Этот спутник – минерал у нас называли шлих. Возможно, в том злополучном истлевшем мешочке, что нашел Володя, была смесь золота со шлихом, еще не разделенная.
Как-то мы с Володей зашли проведать заболевшую одноклассницу, живущую на Седьмой линии. У неё в доме нам показали посуду, изготовленную из синего стекла: чашечки, блюдечки, кувшинчик и еще что-то. Их незадолго до этого нашили зарытыми в земле недалеко от одной из фанз. Родители рассказали, что это китайская посуда, и в фанзах когда-то жили китайцы. Моему удивлению не было предела. Оказывается, здесь жили китайцы, работали, мыли золото. Но когда и как они попали в такую даль?
Позднее из литературы по истории освоение Дальнего Востока я узнал, что китайцы еще задолго до русских успешно осваивали эту громадную территорию, плавали по всему бассейну Амура. Охота на ценных животных, поиск женьшеня, торговля, золотой промысел, эксплуатация местного населения – все эти занятия было обычными и привычными для предприимчивых соседей. Всю эту территорию, до прихода русских, они считали своей и распоряжались здесь по-хозяйски.
Не исключено, что они первыми проникли сюда, мыли золото на ближайших участках, а возможно, и ходили на дальние таежные ключи. Работали в основном с теплое время года, а к зиме возвращались к себе на родину. Да, очень велика вероятность считать их первооткрывателями прииска, а уж по их следам пришли русские старатели, искатели счастья.
Вот такой, в общих чертах, мне представляется история возникновение славного прииска Херпучи – моей малой родины – на котором мне посчастливилось прожить годы детства и юности.
Февраль 2000 года
Примечание.
Да, в логике Виктору Тимофеевичу Глотову не откажешь. Действительно, вначале добыча золота осуществлялась мускульным способом, с помощью кайла, лопаты, ведра, промывочного лотка и воды. Так работали и наши золотодобытчики, и китайские, которые явно опередили наших. Ведь эти места перешли во владение России намного позже, чем здесь появились китайцы, которые эксплуатировали местное население, которое сейчас принято называть малочисленными народностями севера. Но вот насчет русских старателей у истоков золотодобычи Виктор ошибся. Это были русские купцы из Благовещенска. Херпучинскую группу приисков основал Харлампий Тютюхов, в Кербинскую, в верховьях Амгуни – Иван Ельцов. Для того, чтобы иметь нужные инструменты, продукты питания, да просто добраться до такой глухомани, нужны деньги. Вот они и были у богатых купцов из Благовещенска, города, раньше Хабаровска и Владивостока, появившегося на дальнем Востоке. Часть купцов вложилась в золотодобычу по берегам Зеи, а часть – более далекой Амгуни. Не артель работала на участках, о которых пишет Глотов, а прииск, представляющий из себя несколько домов рядом с шурфом, откуда доставалась золотоносная руда. И таких приисков Тетюхов открыл сразу несколько.
Далее я хочу процитировать часть своей работы под названием «Херпучинский прииск», где говориться о начале золотодобычи в наших местах. Кстати, недавно мне позвонил земляк Владимир Алексеев, он сообщил, что датой появления наших поселений является 11 августа 1870 года. Об этот ему сообщил глава поселковой администрации.
«В 1679 году отряд казаков под началом Данилы Михайлова основал Удской острог, ставший центром огромной территории по побережью Охотского моря. В 1786 году командир острога фон Гаузен сообщил в Якутск о желании амгуньских аборигенов перейти в русское подданство. Иркутский генерал-губернатор Якоби предписал якутскому воеводе принять тунгусов в российское подданство. Коренные жители Приамгунья не силой оружия приняли русское подданство, а сделали это добровольно. Это было вызвано притеснением и бесчинством маньчжурских чиновников, приезжавшим к ним за сбором ясака. Тогда же предки нынешних коренных жителей Приамгунья приняли православную веру, были крещены и им дали новые фамилии – Ивановы, Семеновы, Трофимовы, Соловьевы и другие.
Земли Приамурья и Приамгунья были окончательно возвращены России мирным путем согласно заключенным договорам между Россией и Китаем – Айгунскому 1858 года и Пекинскому 1860 года.
Первый вклад в исследование Приамгунья внесли первопроходцы. Они увидели своими глазами направление течения рек, расположения горных хребтов и озер, ознакомились с жизнью местных народов. Они в своих «отписках» и «сказках», грубых картосхемах делали первые попытки описать Приамгунье. Эту работу продолжили русские церковники-миссионеры, русские и якутские купцы, торговавшие с местным населением.
В 1730 году из Якутска экспедиция, в составе которой были геодезисты Скобельцын и Шетилов составили первую ландкарту, где были отмечены места вокруг Удского острога, который был в 80 км от нынешнего Чумикана, само Приамгунье к югу до Амура.
Затем экспедиция академика Меддендорфа провела более детальное обследование этих мест. В 40-х годах XIX века участники Амурской экспедиции во главе с отважным мореплавателем, патриотом и ученым Невельским, который не только установил, что Сахалин остров, что лиман Амура пригоден для судоходства, основал Николаевский пост, но и на шлюпке под парусом и веслами проплыл по Амгуни до современного Удинска. От местных жителей он много узнал о реке Амгуни, ей истоке, многочисленных притоках, расположении горных хребтов, о населении и его занятиях.
В результате большой исследовательской работы офицерами Амурской экспедиции было произведено географическое описание приамгуньской земли, её рек, стойбищ, озер, горных хребтов, выявлены ценные природные богатства – наличие строевого леса, обилие и разнообразие рыб, зверей, птиц, пригодность земли к пашне, наличие сенокосов, выпасов. Участники экспедиции описали жизнь народов Приамгунья, доказали, что Приамгунье не принадлежит Китаю. И как завершающий итог Амурской экспедиции – Приамгунье навечно становится составной частью России.
В 1850 году штейгер Блинников в реке Иски, впадающей в Сахалинский залив, нашел золотинки. Весть о наличии золота в Приморской области, куда входило Приамгунье, быстро распространилась. Генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев-Амурский в 1857 году направил горного инженера Аносова обследовать эту местность на предмет наличия золота. После завершения экспедиции Аносов дал положительную оценку наличия золота в Приамгунье. В ней указывалось, что золотоносными являются горные ключи и реки Керби, Херпучинка, Уда и другие. Позже данные о наличии золота в Приамгунье были подтверждены геологом Шмидтом.
В России до 1865 года право на разведку и добычу золота принадлежало царю и членам царской семьи. По их повелению открывалась и велась добыча золота на новых приисках. С 1865 года царское правительство разрешило частное предпринимательство в золотодобывающей промышленности Дальнего Востока. На смену царедворцам и высшей дворянской знати пришли торговые и промышленные капиталисты. Это ускорило разведку и промышленное освоение золотоносных площадей Приамгунья.
В числе первых начал разведку и добычу золота в низовьях Амгуни благовещенский купец Тетюхов. Он подкупом сумел одним из первых ознакомиться с трудами экспедиции Аносова и в 1869 году сделал заявку на горный отвод в Приамгунье. Именно в эти годы появились сведения о наших поселках. Пока о Резиденции и Главном Стане. Именно сюда Тетюхов направил свою разведочно-поисковую партию, зная, что в верховьях реки Херпучинка, притоке реки Сомня, находятся «благонадежные» россыпи. Россыпи по этой речушке и её притокам, особенно Тальмаку, оказались богатыми, хотя рядом не обнаружили ни одного питающего их рудного месторождения. Мнения по поводу названия местности разделились. Некоторые считают, что «Херпу Чи» в переводе с китайского языка звучит как «Золотые россыпи». Но более распространенное мнение, что это название переводится с негидальского языка, а негидальцы являются аборигенами этих мест, как «деревянная лопата». Вообще многие названия речек и распадков имеют чисто местное название.
В 8 км от нынешних Херпучей Тетюхов основал первый Спано-Дмитрие-Харлампиевский прииск, который явился началом промышленной золотодобычи в Приамгунье. В последующие годы он открывает еще группу приисков, открывает новые прииски в верховьях Гайфона и Кайгачана. Первый золотопромышленник преуспевает, берет только сливки – самое богатое золото. Полученные горные отводы со средним и низким содержанием золота не разрабатывает. Нажив приличное состояние, Тетюков в 1893 году сворачивает дело и свои прииски передает в казну. На херпучинской группе приисков, кроме Тетюкова, имели горные отводы и вели добычу золота и другие золотопромышленники, представители столичной дворянской знати. Среди них были княгиня Суворова-Рымнинская (потомок генералиссимуса Суворова) и барон Беренгейм.»
Заканчивая рассказ о начале в наших краях золотодобычи, хочу поблагодарить Виктора Тимофеевича Глотова, который, не обладая сведениями из архивов,написал свое видение о появлении Херпучинского прииска. Центральная часть прииска, которую долгие годы называли Главстан, появилась в начале 30-х годов, с образованием государственного прииска, где вместо кайл и лопат стали работать драги.