Ей снился город в свечках каштанов, брусчатка на старой мостовой, причудливые фасады уснувших домов, безлюдный парк и старый дом с огромными окнами в пол. А она, маленькая, неслась по дороге, уходящей в горку, за толстеньким медвежонком. Вот малыш остановился и она протянула к нему руки, как вдруг он снова рванул, мелькая широкими кожаными пятками, и скрылся в кустах.
Солнце отчаянно билось в грязные окна, даже дом с химерами в его ярком свете казался дружелюбным. Одна горгулья напоминала Оксане ее вечно ворчащую соседку снизу. Клавдия Петровна всегда была не в настроении. Оксану при встрече бранила на чем свет стоит. Говорила, что ее, Оксанин, проклятый кот стучит когтями по паркету как стадо бешеных бизонов, и у нее с потолка осыпается штукатурка. Последний раз она гневно верещала, что жирная скотина бессовестно влез на ее балкон, накидал дохлых мышей и сожрал половину банки вишневого варенья. Зачем коту это понадобилось - одному Богу известно. Оксана даже не пыталась оправдываться. Ее Оптимус отчаянно боялся высоты. Когда он сидел на подоконнике, он всегда поворачивался спиной к улице. Стоило ему выглянуть в окно с третьего этажа на старый облетевший каштан, как шерсть на его спине вставала дыбом, он шипел и безжизненным тюфяком валился на пол, закатывая глаза.
Оксана лениво потянулась, жмурясь от солнечных лучей, и засобиралась на улицу. Ее любимый город потихоньку просыпался. Она переехала недавно, следом за большой, как она думала, любовью. Но когда тебе 24, любая любовь может показаться огромной и бесконечной. Отношения не сложились. Но любовь никуда не исчезла и неожиданно для самой Оксаны перекинулась на новый для нее город. И она с головой нырнула в его петляющие улицы и аллеи - тем более, что теперь ей предстояло найти новую квартиру до конца недели.
Жилье нашлось удивительно быстро. Старый дом, темный подъезд. Квартиры на втором и третьем этажах были объединены и переделаны под хостел, в котором всегда было тесно и шумно и, судя по крикам, хотя алкоголь и был официально запрещен, но местное пиво явно заканчивалось невовремя. Но Оксану соседство не смущало. Она посадила Оптимуса в переноску, собрала чемодан (обжиться обременительным скарбом на новом месте она не успела) и пошла строить новую жизнь, даже не оглянувшись на старый двор и одинокое сухое дерево.
Уже на подходе, Оптимус внезапно стал рваться из клетки, умудрился снести хлипкий замок и рванул со всех пушистых лап на горку, в кусты. Оксана метнулась за ним наперевес с чемоданом и уже пустой дребезжащей переноской, ругая кота на чем свет стоит.
Продравшись сквозь кусты и запыхавшись, она выбралась на более-менее открытое место и увидела, что стоит посреди старого заброшенного кладбища. Оградок не было, памятники покосились и давно уже вросли в землю. К ее ужасу часть могил явно была пуста. А Оптимус преспокойно сидел на руках у какого-то молодого мужчины и урчал:
-Ваш кот? - спросил незнакомец застрепанную и запыхавшуюся Оксану.
-Мой! Оптимус, скотина, куда тебя понесло!
Мужчина посадил умиротворенного кота в переноску:
-Давайте я вам дорогу покажу. Тут старая смотровая площадка, о ней только местные знают. Но по крайней мере есть приличный спуск вниз.
Он по-хозяйски взял у Оксаны чемодан. переноску с Оптимусом и уверенно зашагал вперед.
Оказалось, что в самом центре города на Замковой горе действительно была смотровая. Ну как смотровая. С вершины холма открывался вид на город. Туристам это заброшенное место не показывают - забытое кладбище, хоть и давно пустое, служило не лучшей декорацией для рекламных проспектов.
Мужчина провел девушку по тропинке вниз. За деревьями скрывался шумный, солнечный и уже любимый город, в котором из маленьких затерянных в самом центре домашних ресторанчиков пахло свежесваренным кофе и варениками с вишней.
Оксане снился все тот же сон. Она бежала босиком по городу, усыпанному свечками каштанов, мимо маленького неприметного ресторанчика, по старой брусчатке. Вдруг дорога закончилась и она оказалась в лесу. А из кустов на нее смотрел огромный медведь...