ПОЗДНЯКОВА АНАСТАСИЯ ВАСИЛЬЕВНА.
Анастасия Васильевна Позднякова родилась двадцать седьмого сентября 1920 года.Участница Великой Отечественной войны, она рассказывает: «Начало войны встретила в Ленинграде студенткой Института внешней торговли. Круглая отличница, с похвальной грамотой окончила среднюю школу и без экзаменов была принята в институт на коммерческое отделение. Все студенты и преподаватели до сентября работали вместе с населением на строительстве оборонительных рубежей.
Большинство мужчин, практически из каждой семьи, добровольно ушли на фронт, а в нашем доме их почти не осталось. Рядом с нами на лестничной клетке проживала в 4-х комнатной квартире большая семья русских интеллигентов. Мужчин забрали на войну, в семье остались только четыре женщины. С любыми вопросами можно было обратиться к этим милым соседям. Все, что мне было непонятно в институтской программе, женщины могли разъяснить, но в обыкновенных домашних житейских делах они ничего не смыслили.
Нет света, нет еды, нет дров, нет, самое главное, известий от любимых мужчин. Когда же закончится война? Неприспособленность полнейшая к таким тяготам жизни, которые свалились на них, они готовы не были. Умерли все.
Рядом с нашим домом стоял 2-х этажный коттедж, в котором проживала семья Михайловых, мы с ними дружили. Они также все умерли. Было страшно подходить к дому, но вскоре все соседи и мы, в том числе, стали приходить к дому и отдирать от него потихоньку доски, ведь надо же было как-то согреться.
Пришло известие, что погиб от разрыва снаряда муж старшей сестры, который работал на Балтийском заводе начальником цеха. При переходе из цеха в цех попал под артобстрел. Задело осколком, несколько дней промучился, но спасти не удалось. Родственников по папиной линии погибло в Ленинграде 6 человек.
Занятия в институте не прекращались. С трудом, но и студенты, и преподаватели приходили в институт. Однажды, недалеко от дома, я (прим. автора – глаза Анастасии Васильевны полны слёз) упала в обморок, долго не могла прийти в себя. Спасибо добрым людям, которые остановились около меня. Сами были истощены, но привели девушку в чувство и помогли добраться до дома. Это был подвиг. Многие падали, но немногие помогали встать.
Стойко переносил смерть своих родственников папа, но силы физические покидали его. Мама и отец были настолько истощены, что не могли эвакуироваться вместе с институтом. Зиму 1941-42 года оставались в Ленинграде.
По-разному вели себя люди в блокадном Ленинграде. Кто-то боялся заходить в квартиру, где точно знали, что находятся покойники, но были и мародеры и те, кому война помогла обогатиться. Подруга, которая училась в Медицинском институте, мук голода не испытывала. После войны мы, подруги, встретились. Их дом был полон всяких ценностей. Приспособленцы, они смогли даже нажиться на войне.
Дворничиха со своим сыном заходили в квартиры, видимо, они сообщали о том, в каком состоянии квартиры, они забирали карточки на продукты и пользовались ими, возможно, поэтому у них хватало сил выносить умерших из квартир.
После того, как я упала в обморок дома и долго не могла прийти в себя, папа заявил, что нужно выбираться из Ленинграда любым способом. Допустить, чтобы погибла дочь, они не могли. Мы с сестрой шли сами. Папа и мама идти не могли, не было сил. Тогда дворничиха с сыном посадили их на санки и повезли до эвакопункта. Спасибо им.Мы сами не справились бы.В конце марта 1942 года вместе с родителями я эвакуировалась из Ленинграда по Дороге жизни.
Затем я устроилась на работу в госпиталь Наркомздрава, который вскоре был передан в действующую армию. Медаль «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «За трудовую доблесть», орден Отечественной войны 2-ой степени – награды, которые я получила.
В 1945 году в сентябре демобилизовалась и вернулась в институт. Окончила его в 1949 году. Работала вместе с мужем с 1953 по 1957 год в Ираке, дважды в Венгрии, в 1963 году выезжала в Германию для участия в Международной книжной ярмарке в Лейпциге.
Жизнь продолжалась, и теперь мне все интересно, но военные годы стоят обособленно».
Прошло уже более полжизни с той страшной блокадной ленинградской зимы, но память не хочет отпускать эти дни, из которых Анастасия Васильевна так и не смогла вспомнить ни одного радостного.