В дальнем углу кубрика при тусклом свете керосиновой лампы на сколоченных из не строганных досок нарах сидели, разговаривая вполголоса трое: Стифук, техник по автотранспорту Ябуба, и старшина Туманыч. Обсуждали события прошедшего дня. Речь в основном держал Жека стараясь говорить тихо, но нет, да и нет, не в силах сдержать эмоции срываясь на полувизг. Стифук вещал реже и более спокойно. Старшина в основном помалкивал. Со словарным запасом было у него туговато и как не совсем глупый человек, он предпочитал больше помалкивать, чем говорить. Обсуждали события прошедшего дня. Сошлись в одном: беспредел какой-то в отряде намечается– оборзел командиришка. Пороха не нюхал, в штаны от страха не гадил, а порядки какие-то, армейские непонятные, устанавливает. Лезет везде, куда и нос совать не надо–взять случай с тушёнкой. Есть кому ей распорядиться– мы на то поставлены. Про нормы довольствия какие-то выспрашивает. Голодухой заморить хочет? Мы-то плечом к плечу первую командировку прошли – знаем почём «фунт лиха». Поддастал нас за дальнюю дорогу, но там деваться некуда было – могли из эшелона и высадить, домой отправить. Была у него поддержка – сопровождающий из Главка– целый полковник, а сейчас никого нет. Свернём ему одному-то головёшку, как курёнку. Видели мы таких ухарей по тыще, на базарной площади в воскресный день.
На всё более и более громче звучащие в тёмном углу голоса начали подтягиваться сослуживцы. Не сказать: абы-какие, а все свои – в доску. Мыслят и думают также. Если сразу не поставить всё на свои места– толку дальше не будет. А тут ещё пристал с внутренним постом– одни головняки.
Так дело дальше не пойдёт– что-то надо с ним делать.
Послали старшину за взводными. Пока ходил, пустили по кругу непочатую фляжку со спиртом. Без закуси. Хороший напиток закуски не требует, ежели только рукавом занюхать.
Пришли. Как не прийти– целый майор-первый зам командира вызвал. Топчутся нерешительно– пить отказались. Козолова прямо спросили про пост –заюлил, загородил непонятки– та же история с Лёхой Елысаковым. Вроде как бы и не помешает, но… Следить-то за ним кому придётся, чтобы бойцы всегда на месте были? Отойдёт в сторонку– отвечай за него. А ежели чего пропадёт из расположения отряда– опять «по ушам» – недоглядели, проворонили. А так-то– нет поста– нет проблем. Что случись и крайнего не найти. Нет. Крайний всегда найдётся– тот, кто за всё и всех в ответе– командир. Не организовал службу, не доглядел. А моя хата с краю– ничего не знаю.
Один красава Штокол– наш человек! Ничего, всё поставим на свои места, не впервой, а там и дай господь приедем домой, поставим вопрос ребром– есть выход на генералов в Главке, –кто реальный командир в отряде. Да и своих не забудем отметить должностя;ми, да погонами. Хотя, рано ещё об этом, вернутся надо со щитом, а не на щите.
– Слушайте! А чё мы здесь, как мыши в угол забились? – подал голос Ябуба. Собирай народ! Пошли к капитану. Поговорим! Спросим с него, по полной, почему голодом заморить хочет, что за «армейщину» нам устраивает? Сегодня дневальных понаставит, а завтра ему и честь отдавай. А на войне не положено! В ответ раздался одобрительный гул голосов: «Пошли»! На шум в коридоре начали подтягиваться служивый народ.
Не ожидая такого резкого поворота событий Стифук, благоразумно притормозил в коридоре, пропуская вперёд основную массу бойцов во главе с «вооруженцем».
Толпа, человек в пятнадцать плотно сгрудилась у массивной двери. Вошли бы в кабинет сразу и вместе– так не боязно, но вот незадача! Одна створка дверей была накрепко закрыта, а просачиваться по одному– тут решимость нужна. Первым на порог нерешительно, без стука, ступил Ябуба.
–Разрешите, товарищ капитан? – по-уставному обратился прапорщик.
–Заходите, – произнёс Николай, оторвав взгляд от бумаг разложенных на столе. С каким вопросом пожаловал товарищ прапорщик?
– Дык это, я, не один. Много нас и вопросов накопилось у нас– тоже много.
– Вижу, что не один. Из-за плеча Ябубы в проёме виднелось ещё с пяток крепких стриженых голов. Вопросов много? – удивлённо переспросил капитан. Ну, давай, по одному заходите, каждому и отвечу на его вопрос.
– Нет, боятся они Вас. Вопросы у нас общие и хотели вместе их задать и ответы– тоже вместе услышать.
– Вместе? Вместе– так вместе, заходите. В кабинет просочилось с дюжину бойцов, собравшись небольшой группкой у порога, как бы готовых в случае какой опасности резво выскочить из помещения. Николаю стало весело– действительно чего-то побаиваются, ну не того же, что разъярившийся командир начнёт дубасить дюжину спецназовцев.
–Ну, какие вопросы ко мне имеются? – взял «быка за рога» командир.
– Вопрос первый у нас, – начал Ябуба. Что за нормы довольствия устанавливаете и почему тушёнку забрали? Хотите, чтобы отряд впроголодь жил? Или голодом заморить решили?
– Давайте следующий вопрос, – пытаясь взять паузу для обдумывания ответа, произнёс командир. Нужно понять, куда и к чему бойцы клонят, а для этого нужно дать им выговориться – пар спустить. Разобравшись и нащупав слабые места, попытаться повернуть разговор в нужное русло, но похоже, что сложновато будет– взвинчен народ. Скоро восьмые сутки пойдут, как бездельничают, вот и прёт энергетика.
– Вопрос, по наряду внутреннему, на этаже. Нужен-то он, зачем? – вызывающе спокойно спросил тридцатилетний коренастый крепыш, с колючим, из-подлобья взглядом – взводный Штокол. Дневальных понаставите, с утра до ночи припрыгивать будут. Честь ещё отдавать заставите. Что, армия здесь? Не пацаны мы какие малолетние, каждый из нас долг армейский стране уже отдал и в отряд мы пришли работать, а не каблуками щёлкать, да выслуживаться. Толпа одобрительно загудела – солидарны, значит.
Воспользовавшись возникшей паузой Николай спросил:
–Есть ещё какие у кого вопросы? – в напряжённой тиши кабинета явственно послышалось жужжание пролетевшей к окну громадной навозной мухи, а за ним отчётливый удар крылатого снаряда об стекло. И казалось, что кто-то, невидимый резко включил звук. Разом помещение наполнилось шумом и гвалтом:
– Нет вопросов! Мы хотим ответы на заданные получить! Давай капитан, отвечай! – раздавались возгласы из-за спин толпящихся. Заморить голодом не получится! Не дадим, не на тех нарвался. Ишшшь, армию тут устроил!
– Цыц! – капитан рявкнул так, что казалась с потолка посыпалась штукатурка– возгласы разом стихли. Разорались. Вваливаетесь в кабинет быдлячьим стадом и орете, как потерпевшие! Где майор Стифук?
–Я здесь. В проёме, раздвигая толпу плечами показался заместитель. Расскажите, майор личному составу о нормах продовольственного обеспечения в условиях военного времени. Что положено, сколько положено. Каши, тушёнки. Рацион огласите. Ну?
Стифук явно оказался в замешательстве –не готов оперировать цифрами, а может и свой умысел на то имелся– молчит.
– Подполковник Тихонович! А Вы, что про нормы довольствия помалкиваете? – обратился Николай к сидевшему в уголке тихой мышкой, на своей кровати тыловику.
– Да, я как ваш тыловик отвечаю: никто голодом не останется. Всех накормим– бойко отрапортовал третий зам.
– Никто бойцы вас голодом морить не собирается, – продолжил командир. Продуктов питания, привезённых с собой – с запасом на неделю хватит. Завтра-послезавтра машина в Ханкалу пойдёт, получим продовольствие, ещё на неделю. В рационе предусмотрено всё для того, чтобы отряд питался хорошо. То, что сорок ящиков тушёнки привезено с собой– это подарок отряду в дорогу, от моего товарища– Михаила Ивановича Розинькина– хозяина «Приобский Дорожник», соседа нашего по расположению отряда. Многие из вас его знают– постоянно помогает. А то, что за сутки, в моё отсутствие весь неприкосновенный запас умудрились разбазарить, да в городе продать– с этим ещё будем разбираться.
И ещё раз повторюсь: Голодать не будете! Кто из вас мне в глаза скажет, что капитан когда-то слово своё не сдержал или не помог? Толпа молчала. Может ты? Ткнул пальцем в первого попавшегося бойца– рыжеволосого паренька в вэдэвэшном тельнике, стоящего с краю. Напомнить тебе, как в первую командировку просился со слезами на войну. Невдомёк мне было, от чего сбегал. А оказалось просто, когда пришла в отряд семидесятилетняя бабка немощная, у которой ты квартиру снимал и за руку девчонку молоденькую– жену твою, с грудничком на руках, привела. Ревут втроём, белугой. В ветхом домишке без завалинки остались без денег и без угля – взять негде. Кто в беде не оставил? То-то, замолкли! А, сейчас с бессовестными глазами пришёл вопросы задавать: голодом морят!
По второму вопросу– скажу так: Прибыли мы сюда не на Курорты Северного Кавказа водички пользительной для желудочно-кишечного тракта попить, а в зону боевых действий. И вести себя нужно предельно дисциплинированно и чётко, чтобы мне не пришлось вашим матерям в глаза смотреть и оправдываться: Почему не уберёг! А посему, я считаю, что внутренний пост в расположении отряда необходим! Этим мы оградим себя от многих бед. А, что касается дисциплины, скажу так: дисциплина хоть армейская, хоть служебная милицейская она либо есть– либо её нет и от её наличия зависит наша с вами жизнь.
Я закончил. А сейчас все можете быть свободы. Отбой по расписанию, никаких вольно-бродячих личностей чтобы я, после двадцати двух в расположении не наблюдал. Всё всем ясно?
Риторически поставленный вопрос повис в тишине, нарушаемой только шарканьем ног покидающих помещение сослуживцев.
–Ну, что товарищи офицеры, на сей счёт скажете? – обратился Николай к обитателям командирского кубрика. Как вам поставленные вопросы? И, не услышав ответа, продолжил: Завтра переговорю с комендантом– пора отряду с бездельем заканчивать. Так, замполит?
Николай Николаевич, из своего угла подобострастно поддакнул: Надо, надо!
Перед сном «сообразили по чайку». За столом были все в сборе, почти все– не было Стифука– ушёл вместе с бойцами. Пили его с сухим и не сладким печеньем– крекер, невесть как сохранившимся в долгой дороге. Незатейливые фигурки из теста человечков, звёздочек, цветочков беспорядочно перемешанные в целлофановом пакетике, показались Николаю сродни той человеческой массе, что окружала его. На секунду задумавшись вздрогнул! Ведь Молох войны может сожрать всё вокруг, как пожирает фигурки собравшаяся на вечернее чаепитие компания. Не приведи Господи! Я должен, я должен сделать так, и любой ценой, чтобы все мои люди вернулись домой живыми! Должен, чтобы не видеть полные слёз и отчаяния глаза матерей и вдов!
Почти заканчивая чаепитие услышал скрип открывающейся двери– на пороге Стифук.
– Командир, я за вещами, жить пойду к личному составу, так, наверное, лучше будет, да и пригляжу заодно, за ними.
– Ну, ну, пригляди, – только –то и нашёлся что сказать Николай. Подумав про себя: Вольному-воля… Да и кобыле легче.
Сон никак не шёл, видно напряжение прошедшего дня давало о себе знать. Отдалённая артиллерийская канонада, перемежаемая редкими хлопками выстрелов и коротким лаем пулемётных очередей заснуть не давали и когда устав бороться с бессонницей удалось всё же сомкнуть уставшие веки Николай почувствовал, как здание содрогнулось от близкого разрыва. И так не захотелось отрывать отяжелевшую голову от подушки, что подсознание успокоило – война тебе только снится.
фото Сладков-инет.