Есть такая, потаённая в глубинах подсознания большинства мужчин, мечта – быть Богом для своей женщины. Тем единственным идолом, которому она беззаветно поклоняется. Для начинающего Доминанта самая сокровенная фантазия - склонившаяся у его ног нижняя, безропотно вверяющая свою душу и тело, всецело только ему одному принадлежащая. Эти её глаза, с особенным взглядом, смотрящие снизу вверх, и видящие в нём своё персональное Божество...
Я сижу на постели в её кукольной спальне. Девушка сейчас передо мной, ласково прижимается щекой к моим коленям, её глаза опущены, но я все равно чувствую её полный абсолютного обожания взгляд. Тот взгляд, который столько времени манил меня в мыслях. Казалось бы, невинная игра...Но просмотр этого дерьмового фильма неожиданно дал просто ошеломительный результат. Настройки в хрупкой девичьей голове каким-то непостижимым образом сложились в определённую конфигурацию, и мне даже не пришлось прилагать какие-либо усилия. Девушка достаточно быстро открыла для себя мир огромной любви, выражающийся в служении своему кумиру. Она отныне осознаёт своё место только распластавшись передо мной на полу, старательно вылизывая мне и без того начищенные ботинки, да так, что я уже серьезно опасаюсь – то ли за свою обувь, то ли за её здоровье.
И сценарий у нас один и тот же - после очередного унылого секса, она, прижимаясь, целует мне ноги, а я курю и думаю, как бы мне свалить уже с этого островка под названием «личное счастье». Она всё ластится, а я, выпуская струю дыма через нос, стараюсь вновь справиться с волной нарастающего раздражения.
- Я даже не думала, что ты… такой… Что ты так раскроешь меня и изменишь! Благодарю тебя за всё!, - вещает она мне с неописуемым восторгом в глазах. А я смотрю на неё, на её блаженное личико, вновь затягиваюсь сигаретой и на выдохе ясно понимаю одну вещь.
Я банально устал, от неё, от этого пресного секса, где я скольжу, словно на шёлковых простынях, не имея возможности взять нужный мне, привычный темп. Она льнёт ко мне течной сукой, а мне хочется взять её за горло и вбиться в это, не проснувшееся для страсти, тело. Но я не могу это сделать - когда она слышит грязные словечки в постели, то вся цепенеет, вместо того, чтобы завестись. Я хочу стонов и животной страсти, а она вся такая приторная, как тягучая патока, оставляющая мне лишь тошнотворное послевкусие, вместо желаемого наслаждения вкусом...
Но я... не могу нарушить создавшееся положение вещей. Ведь даже мой Зверь затихает при виде этого ангела, словно опасается сильнее надавить и сломать это хрупкое изваяние.
Тошно видеть одну и ту же эмоцию - слепое обожание. Оно высверливает мне тупой болью висок, словно магнитофон, заевший плёнку на одном месте. Смени пластинку, дай другую! Этой я уже сыт по горло! Ведь я сейчас сам захлёбываюсь своими подавленными эмоциями, отражения которых так безуспешно от неё жду…
Резко встаю, беру со стула брюки, намереваюсь их надеть, но она вцепляется в ткань мёртвой хваткой.
- Пожалуйста… Не уходи…
Опять эти по детски обиженные глаза… Я поспешно одеваюсь, и, буркнув традиционное – «мне пора», выхожу за дверь, исчезая в темноте подьезда.
Часом позже я сижу у Кота и ему, как духовному пастырю, рассказываю об очередной незадавшейся лавстори. Каюсь, да, я обещал, знаю… Но здесь это произошло как-то неожиданно естественно, словно эта девушка ждала определённого толчка для принятия своей природной миссии. Кот, ни разу не перебив, внимательно выслушал меня. Какое-то время он сидел молча, погрузившись в свои мысли, затем произнёс:
- Оставь её…
На самом деле я и сам так думал, но мне хотелось услышать именно от него тому подтверждение.
- У девочки ярко выраженная потребность любить. И она искренне хочет служить, эта данность скрыта в её сути. Но для этой цели она выбрала не того…
- Что ты хочешь этим сказать? Кто же ей тогда нужен?
Кот встал с кресла, подошёл к окну и задумчиво посмотрел вдаль.
- Видишь ли… То, что я тебе сейчас скажу - очень важно. Она несомненно живёт этим чувством, она любит. Но не тебя… Она полюбила некий образ в своей голове, красивого и сурового Доминанта. Но это, увы, не ты, это только твоя оболочка. А за ней стоит Человек, со своей душой и чувствами, с заключённым в него Зверем, со своими метаниями и безумием. Может Мастер с опытом и смог бы её раскрыть и настроить, но ты ещё к этому не готов. Слишком мало опыта, слишком нетерпимо твоё чудовище… Ему сейчас нужно утолить свой голод, обожраться досыта, и одной эмоции для этого ему слишком мало… Проще говоря, она любит не тебя, а свою иллюзию. А твой Зверь такой фальши никому не простит, в своём гневе он способен уничтожить.
Вот она, простая истина! Девочка любит не меня, и я это всегда чувствовал. Меня настоящего она попросту не знает. Самое печальное, что она обо мне ничего и не хочет знать. Её любовь – отдельная субстанция, существующая сама по себе, и эта нимфа просто вручила её первому встречному, как ценный приз. В тишине её спальни, в темноте, рассеянной светом ночного светильника, её слащавое чувство формировалось на страницах вредных бульварных романов. Девичьи грёзы и фантазии принимали форму сцен, овеянных сладкими туманами. Да, она ничего обо мне не знает. А узнав – ужаснётся, не поймёт и не простит.
Я молча встаю и выхожу за дверь. У меня в голове сейчас многое прояснилось и само как нужно разложилось по полкам.
Пожалуй, я отойду в сторону и не буду больше мучить это прелестное создание. Правда, тогда я и подумать не мог, к чему приведёт это решение.
Бесконечные мольбы о встрече сменились взыванием к жалости, пытаясь вызвать у меня чувство вины. Когда и эта попытка воздействия не увенчалась успехом, она сменила тактику. Теперь она постоянно плачет. Одна эмоция, как по щелчку, сменилась на другую – свое безмерное обожание девушка сменила на такое же безмерное страдание. Она стала плохо спать, стала дурно выглядеть, вся осунулась и ещё больше похудела. При каждом удобном случае она просит уделять ей больше времени и внимания, потому как живёт только мной и кроме меня ничто в ее в жизни больше не интересует. Я смотрю в её выцветшие глаза ,в которых уже нет того очаровавшего меня света, и вижу в них немой укор. Но что остаётся делать мне? Она мне больше не интересна – так скучна и тяжела в своей предсказуемости, что хочется с диким воем бежать от неё как можно дальше. И вот поэтому сегодня я здесь, у неё, чтобы последним и нелегким разговором поставить окончательную точку в этих опостылевших мне отношениях.
Всё, как обычно. Я курю, сидя на диване, а она, в своей любимой позе, на полу, прижимается ко мне так, словно хочет во мне раствориться. Только вот, я не чай, а она не сахар. Глубоко затягиваюсь сигаретой, чтобы как то отвлечь себя от раздражения, ставшего привычным.
- Я живу для тебя! Ну скажи, что я должна сделать, чтобы всё исправить? Направь меня, пожалуйста, подскажи, я буду такой, как ты захочешь!
- Детка, ты скучна… Ничего у нас уже с тобой не получится. Про свою охеренность я в курсе, мне не надо было так часто об этом напоминать. Всё кончено, давай, адьёс…
Я встаю, но она, заливаясь слезами, вцепляется мне в джинсы и отрезает путь к выходу. Это ****ец… Чтобы сейчас её не задушить, выхожу на балкон подышать свежим воздухом. Надо срочно найти способ как-то быстрей отсюда свалить… Отдышавшись, войдя обратно в комнату, я застаю такую картину – она всё ещё плачет, но уже с моим телефоном в руках.
- Как же так? Я дышала тобой, а у тебя полный телефон контактов каких-то шлюх!
Всё вокруг поплыло в алом пламени гнева. Не помня себя, я хватаю
её за горло, поднимаю и кидаю на диван. Треск разорванной ткани платья и трусов. Резким движением вынимаю из джинсов ремень и первый же удар оставляет багровый вздувшийся след на нежной коже.
- Как ты…
Второй удар. Слышу её захлебывающиеся в подушку вопли.
- Посмела взять…
Третий удар, она не на шутку заходится криком и пытается сжать с проступившими красными полосами ягодицы.
- Мою вещь??
Я уже морщусь от её визга. Она, зажатая моим коленом, неловко барахтается и пытается рукой себя прикрыть, но мне её не жаль. Абсолютно. Неразумная выходка глупой девчонки вызвала у меня только злость и неприязнь. Ещё один удар, сильнее остальных, и пожалуй хватит. Рывком поднимаю её за волосы и ставлю перед собой на колени.
- Ты поняла за что??
Ответа не последовало, только непрекращаемые всхлипывания и сопли... Мне так хочется ударить её ремнём по лицу. В моей голове так некстати вспыхивает картинка и я, не справившись с собой, наотмашь хлещу её по заплаканной щеке. Она падает, но я её вздергиваю вверх за волосы, вновь разворачиваю к себе и кричу:
- Ты достала меня, чёртова кукла!!! Больше мне никогда не звони и не пиши!!!
Откинув её от себя, направляюсь к дверям с твёрдым намерением уйти. Но на долю секунды что-то меня останавливает, неуловимое смутное предчувствие заставляет сейчас меня обернуться. Я оборачиваюсь, и струя свежего воздуха из открытого окна бьёт мне в лицо. На подоконнике в солнечном вечернем луче тонкая фигурка в разорванном лёгком платье. Она уже делает страшный запредельный шаг, но я одним прыжком преодолеваю комнату, ловлю её, и мы вместе падаем вниз на тёмный ламинат. Я крепко держу её в руках и боюсь отпустить, словно сейчас сама моя жизнь. Мы сейчас оба совершили шаг за грань. Доведение человека до самоубийства считается серьезным преступлением, и за это полагается срок.
- Т-тты меня н-не оставишь теперь, д-да?
Мне и сейчас ей нечего сказать, я лишь молча отвожу в сторону глаза… Как тогда я мог принять за ангела самую обычную инфантильную девчонку? Наши иллюзии вмиг развеялись. Она больше не божественная нимфа, а самый обычный мотылёк, каких тысячи, а я не тот сказочный принц, за которого она меня приняла и возлюбила. Мотылёк полетел на свет огня, ошибочно приняв его за тепло, и, по глупости, опалил жаром тонкие крылья. Так, что вероятно больше уже никогда не сможет летать. Но это будет уже другая история.
В моей же истории нет места для глупых маленьких самоубийц, их сотни тысяч, и в них нет абсолютно никакого смысла. Такие мотыльки всегда будут лететь в огонь и погибать в нём, даже тогда, когда они ему совершенно не нужны. А моим Зверем движет жажда эмоций, он предпочитает более значимую добычу! Он хочет вонзить в неё свои клыки, играть с ней на гранях безумства, гореть вместе в пылу своих страстей.
Иначе… Мой Зверь не умеет есть ангелов… Он просто ломает им хребет, оставляет на обочине и идёт дальше.