Лауреаты Клуба Слава Фонда
МАРТА ЛАЗОВСКАЯ - http://proza.ru/avtor/martina28 - ТРЕТЬЕ МЕСТО В 18-ОМ НОМЕРНОМ КОНКУРСЕ КЛУБА СЛАВА ФОНДА
Надежда Михайловна находилась в шавасане, когда на журнальном столике зазвонил мобильный.
Досадуя, что забыла отключить его перед занятием йогой, она всё же ответила на звонок.
- Ба! Что ты так долго не отвечала!? С тобой всё хорошо? – возбуждённо - взволнованно прокричала трубка голосом любимого внука Степана.
Услышав, что бабушка в норме, внук продолжил
-Ба! Нам в школе задали найти старую новогоднюю открытку, желательно настоящую, не из интернета, и написать по ней короткую историю. Поможешь? Посмотри, может у деда есть что-нибудь из древности?
- Что для тебя древность?
- Хорошо бы что-нибудь из прошлого века или ещё раньше.
- Вот так вот! Прошлый век для них уже древность –улыбаясь думала Надежда Михайловна, доставая с верхней полки книжного шкафа темно-коричневую коробку из плотного картона. Именно в ней её муж хранил небольшую коллекцию открыток.
Из этой коробки была извлечена одна плоская коробочка с надписью « Новый год».
Сев на диван Надежда Михайловна высыпала её содержимое на покрывало. И сразу по нему поскакали многочисленные тройки коней, запряженные в сани, с дедами морозами, снегуркам, ёлками и подарками.
Надежда Михайловна с нежностью и ностальгией смотрела на открытки. Они были присланы в разное время, от разных людей, но всех их объединяло одно – добро и ощущение праздника..
Вот и эта открытка. Без адреса и с одной фразой – Всегда верь в лучшее, и всё будет хорошо!
Надежда Михайловна перевернула открытку и увидела юную девушку-почтальона.
Она стояла на фоне заснеженного леса, одетая в нарядный расписной полушубок, и улыбалась. Светлые волосы выбивались из-под васильковой шали, оттеняющей синеву глаз.
На боку у девушки висела сумка, пухлая от почты. А в поднятой вверх руке – еловая ветка вместе с конвертом. На конверте было написано – С Новым годом!
По виду этой молодой почтальонши было понятно, что она счастлива и готова осчастливить каждого добрыми вестями.
Надежда Михайловна нежно провела по открытке рукой, а потом прижала её к груди и прикрыла глаза.
Она прекрасно помнила, как получила эту первую свою открытку. Много-много лет назад, ещё совсем маленькой девочкой…
Тогда тоже была зима и падали снежинки, почти такие же крупные, как на этой картинке.
В ту зиму Надя первый раз на целую неделю осталась без родителей - она попала в больницу. Ей решили удалить гланды.
До этого была долгая борьба с ангинами. Лечил Надю детский врач по фамилии Мхитарян, который необычной фамилией и колоритной внешностью – высокий, смуглый, в белоснежном колпаке и с доброй улыбкой из-под густых черных усов - у девочки ассоциировался с добрым доктором Айболитом. Сначала он порекомендовал ребенку море, и родители каждое лето вывозили Надю в Евпаторию, где она почти месяц плавала, загорала и полоскала горло морской водой. После этого девочка какое-то время не болела.
Но осенью, ещё свободной от учёбы в школе, добрый доктор вдруг посоветовал родителям Нади удалить гланды.
- Зачем вам рецидивы? – говорил он маме Нади – Девочка может от нагрузки часто болеть, пропускать школу… Вам это надо?
Мама решила, что не надо и дала согласие на операцию.
Так Надя в середине декабря оказалась в больнице одна, без кого-либо из близких.
Только абсолютно домашние дети могут понять и прочувствовать, как это тяжело, да просто невыносимо быть одной вдали от дома.
Даже если в палате кроме тебя еще три девочки и при желании можно как-то скрасить свой досуг.
Надя сидела на кровати, обхватив колени руками, и изо всех сил старалась не заплакать. Ей не хотелось, чтобы соседки по палате считали её маленькой плаксой. Ведь она скоро пойдет в школу, а значит взрослая и сильная. Так папа говорит.
А за окном палаты сгущались сумерки, перемешанные со снежной пургой. И чем плотнее они становились, тем тяжелее становилось на душе.
- Девочки, как за окном снежно! – весело проговорила Оля. Её кровать стояла у окна и она, встав на колени, вот уже минут двадцать наблюдала за жизнью вне больничных стен.
- Все дорожки замело! Как в сказке! Чувствуется, что скоро Новый год! Новый 1968-ой!
Но её энтузиазма никто не поддержал. Может от того, что Оля была уже прооперирована и числилась как выздоравливающая, а другим операция только предстояла.
- Надя, ну что ты такая хмурая! Сейчас будут часы посещения, придут родители, и всё у тебя будет хорошо – не унималась Оля
Надя ничего не ответила, просто с головой залезла под одеяло, свернулась клубочком и тихо заплакала.
Громко плакать она перестала в пять лет, когда её первый раз привели в детский сад и буквально отрывали от мамы. Сейчас, когда ей почти семь, надо хотя бы казаться сильной.
Надя знала, что никто к ней сегодня не придёт, поскольку папа в командировке, а у мамы на работе аврал. Конец года не за горами и мама, инженер по труду и заработной плате в строительном тресте, должна проверить и подписать документы, чтобы не оставить рабочих без зарплаты к празднику.
Когда в палате появились родственники других детей, Надя вылезла из своего убежища и, поправив чуть помявшийся байковый, желтый в красный горох халат, отправилась в вестибюль. Там в часы посещений обычно не было никого.
Девочка пододвинула к окну банкетку, залезла на неё и, раздвинув горшки с геранью, облокотилась на подоконник.
За окном уже совсем стемнело. Лишь тусклые огоньки освещали заснеженные аллеи больничного парка. Стороннему человеку они, эти аллеи, могли показаться красивыми, даже загадочными. Наде же в данный момент казались зловещими, ведь сегодня Оля рассказывала, что одна из этих аллей ведет к моргу. Вот бы знать, какая?
- Надя, Марфина, ты смотри, сегодня уже ничего не ешь! У тебя завтра операция! Ты помнишь!? - оповестила проходившая мимо дежурная медсестра.
- Помню! – звонким голосом ответила девочка и, повернувшись вновь к окну, заплакала.
Она старалась не реветь, но слёзы текли градом, стряхиваясь с лица при еле сдерживаемых всхлипах.
-Ой, а что ты тут плачешь? - раздалось вдруг сзади.
Девочка повернулась на голос и увидела перед собой светловолосого мальчика. Стоя на банкетке Надя была с ним одного роста.
- А где мне плакать?- спросила Надя, проглотив очередной всхлип. – В палате родители девочек, они увидят и сразу начнут жалеть, а я не хочу.
Она посмотрела в его глаза и, почему-то смутившись, спрыгнула и села на скамейку.
Мальчик сел рядом.
- Ты что, родителей провожала?
- Нет. Ко мне никто не пришел.
- Из-за этого плакала?
Девочка промолчала.
- А что в окне высматривала?
Надя помолчала ещё, а потом вдруг рассказала, что у неё завтра операция, а родители не пришли и ей не с кем поделиться своими страхами. А в окне она хотела рассмотреть аллею, ведущую к страшному зданию.
Она говорила, говорила…. Почти также безудержно, как только что плакала. А он слушал, внимательно, не перебивая. Когда она замолчала, то почувствовала, что слёзы высохли, а на душе стало спокойнее.
- Ну что, выговорилась? Полегчало? – спросил мальчик, теребя рукав её халата и грустно улыбаясь.
- Да – сказала Надя и убрала руку.
- Ну тогда давай знакомиться. Меня зовут Иван, Ваня.
- А меня Надя.
- Надежда!? Какое у тебя красивое имя. С таким именем нельзя грустить. С ним надо радоваться! – серые глаза мальчика на бледном лице стали яркими. - А сколько тебе лет, Надежда?
- Скоро семь. Я осенью иду в школу.
- А мне уже четырнадцать. Пойдём я тебе что-то покажу.
Он взял Надю за руку и повёл в конец коридора. Там, в неосвещённом торце здания, было большое окно, больше похожее на балконную дверь.
- Посмотри, видишь вон то маленькое здание? Это и есть морг.
Девочка, глядя в указанном направлении, сильнее сжала ладонь Ивана.
- А теперь посмотри вокруг. Ты видишь хоть одну тропинку, ведущую туда от нашего корпуса?
Надя поднялась на цыпочки и внимательно посмотрела вниз. Там не было ни одного следа. Всё было белым – бело.
- Вот ничего и не бойся. Всё будет хорошо! Надо только верить. И надеяться на лучшее. Особенно с таким именем.
И девочка ему поверила. Ей и самой уже хотелось так думать, но ведь ещё надежнее, если тебе скажет кто-то другой.
В палату она вернулась совершенно спокойной.
- А мороженым ты со мной поделишься? – спросил вдруг Иван в дверях палаты.
- Каким мороженым? – удивилась Надя
- Ты разве не знаешь, что после операции тебе дадут мороженое? Так всегда делают, когда гланды удаляют. Так что, спи и жди лакомства.
А потом было утро. И операция.
Доктор Мхитарян был занят и её проводил другой врач – женщина средних лет.
Надю, замотанную в простыню с головы до ног, открытым было только лицо, посадили в кресло на колени к медсестре. Та для страховки крепко обняла её, как родную.
Операция прошла быстро. Вытащили из горла два красных куска, похожих на лягушек, и, чтобы остановить кровь, поставили железные зажимы под странным названием -кохер.
Название этого медицинского инструмента Надя запомнила на всю жизнь.
К счастью кровь остановилась быстро, зажимы сняли и девочку вернули в палату.
Какое же это счастье – возвращение! Когда всё страшное позади.
-Надежда, а вот и твоя порция мороженого! Мама рано утром принесла - громким голосом сообщила вошедшая медсестра. – Ешь, чтобы заморозка легче отходила.
Она поставила металлическую креманку на тумбочку и вышла.
Надя очень любила мороженое, но сейчас совсем не хотела его. Операционная заморозка стала отходить, вызывая боль и отбивая желание глотать.
И вдруг открылась дверь, и в палату заглянул Ваня.
- Надежда тут?
- Тут, тут ! Заходи! - прокричала Оля
Мальчик вошел, огляделся и сел на край кровати.
- Ну, привет! Вот, пришел отметить окончание мучений. Угощать будешь? – весело проговорил он и вынул из кармана больничной куртки ложку.
Надя радостно кивнула.
Ваня только попробовал мороженое и, отложив свою ложку, стал кормить Надю.
То ли от холода, то ли от внимания, но боль стала уходить.
Креманка была уже пуста, когда в палату привезли другую прооперированную девочку, Нину. Её привезли на каталке две медсестры, и Ваня ушел, чтобы не мешать.
Нине, самой старшей девочке палаты, тоже удаляли гланды, но её положение было похуже. У Нины долго не останавливалась кровь, и её вернули в палату с торчащими изо рта зажимами. Она так и лежала с ними в палате часа два. Заморозка у неё отходила тяжело – без мороженого и с кохером.
Это был первый случай, когда Надя поняла, что в тот момент, когда тебе плохо, другому может быть ещё хуже. И что плохое когда-нибудь кончается.
Нине сняли зажимы, девочкам разрешили поспать, и уже вечером в палате почти ничего не напоминало о проведённых операциях.
А потом пришли родители. Ко всем. И к Наде. Мама её обнимала и гладила по голове, а девочка,уткнувшись в мамину шею, пыталась напитаться её запахом.
И потом не хотела её отпускать, понимая, что до выписки из больницы мама вряд ли придёт ещё. И опять были ночные слёзы под одеялом.
А на другой день вновь была встреча с Ваней. Вместе в столовой завтракали, обедали и ужинали. И этого было достаточно, чтобы Оля назвала его женихом.
Иногда Ваня заходил в палату, рассказывал короткую смешную историю и уходил.
Так было несколько дней. А перед самой выпиской Нади из больницы Ваня пропал. Не приходил в палату, не было его и в столовой.
- Вот, выписался Ваня и не попрощался – ворчала Оля. Она тоже к нему успела привыкнуть.
Наде от этого было очень грустно. Она даже не знала палаты Вани, чтобы проверить так ли это.
В день выписки Надя пошла в другую часть отделения за выписными бумагами. На обратном пути она заметила, что в одну из палат закатили капельницу. Дверь осталась открыта. Она заглянула и остановилась – там, в глубине палаты, возле окна, лежал Ваня. Капельница была для него. А рядом с кроватью стоял большой эмалированный таз с бинтами в красных пятнах.
- Ваня! – вполголоса позвала она
Мальчик повернул бледное лицо и улыбнулся.
-Быстро вышла отсюда ! –грозно сказала медсестра и, выставив девочку, закрыла дверь.
Надя какое-то время постояла перед закрытой дверью, потом развернулась и побежала.
- Девочки, девочки, Ваня тут! Ему плохо!- еле проговорила Надя в дверях своей палаты. Она хотела кричать, но не могла – горло после операции ещё болело.
- Марфина, сколько тебя можно ждать! Бери свои вещи, и пойдём, я тебя провожу вниз. Там твоя мама – произнесла вошедшая следом медсестра
- Но. Тут же Ваня!- пыталась говорить девочка
- Тут Ваня, Нина , Оля… А там мама. И она ждёт.
С холщовой сумкой в руках Надя спустилась вниз. И сразу увидела маму. Распахнув черную цигейковую шубу, она нетерпеливо ходила по залу ожидания.
-Надичка, детка, ну наконец-то! – проговорила она, целуя дочь. – Все тебя заждались. Я машину на работе взяла, чтобы тебя отвезти, у дверей ждёт, а дома папа приехал, тоже ждёт!
В машине, уютно привалившись к маме, Надя смотрела в окно и видела бледное лицо Вани.
И только поздно вечером, когда вся семья собралась на кухне, Надя, сидя на диване, рассказала про Ваню и свою жизнь в больнице.
- Мамочка, ты должна позвонить в больницу и узнать как себя чувствует Ваня - потребовала девочка.
- А как фамилия твоего Вани?
И тут девочка поняла, что не знает ни фамилии Вани, ни с чем он лежит, ни даже номер его палаты не запомнила. И заплакала. Наверно также горько, как в тот вечер, когда познакомилась с ним.
Папа, взяв ребенка на колени, всячески старался успокоить дочь. Но его теплые объятья, защищающие от любых внешних напастей, не могли избавить от чувств, терзавших девочку. Она часто говорила о Ване и при этом плакала.
В начале января Надя полностью поправилась, и ей разрешили выходить гулять. Однажды, возвращаясь с прогулки, папа открыл почтовый ящик и достал оттуда открытку с изображением счастливой девушки-почтальона.
- Надюша, прочти, что здесь написано – попросил он дочь дома.
Надя прочла по слогам – Всегда верь в лучшее, и всё будет хорошо!
- Папа, что это!? – удивлённо, полушепотом, проговорила девочка. – Так ведь мне Ваня говорил! Помнишь, я рассказывала?
- Так может это от него послание? – папа взял в руки открытку и с любопытством покрутил в руках.
- Конечно от него! Значит с ним всё хорошо! Он выписался из больницы!? Да? - девочка выхватила открытку у отца и стала её целовать
- Только вот как он узнал наш адрес? Да и адреса на открытке почему-то нет,- в душу девочки закрались сомнения
- Надичка, не забывай, что Ваня постарше тебя. Он, наверно, перед выпиской спросил адрес у врача, был в нашем районе и решил навестить, но не застал дома. Вот и написал записочку.
- Так он ещё может прийти, да?!
- Не знаю, детка. Он взрослый, ходит в школу и времени может не быть. Ты не жди от него внимания сейчас, просто помни, что он был с тобой в трудную минуту. Хорошо?
- Хорошо! – улыбнулась Надя и уже никогда не вспоминала о Ване со слезами.
Открытка какое-то время стояла на трюмо, а по весне мама убрала её в коробку к другим письмам и открыткам.
Через несколько лет Надя, ставшая уже подростком, наткнулась на эту открытку и, к своему удивлению, заметила, что почерк, которым написана фраза, очень похож на почерк её отца.
- Папа, ты посмотри как почерк Вани -помнишь такого? - похож на твой!- бросилась она к отцу, когда тот пришёл с работы.
- Ты находишь? Ну-ка, покажи. Да нееет. Наклон совсем другой – сказал папа и пошёл в ванную мыть руки.
Надежда Михайловна отложила эту открытку, а остальные убрала на место. Смутные терзания о судьбе Вани почему-то вернулись вновь. А может даже уже не терзания, а любопытство, ведь столько лет прошло. Как там всё сложилось?
Раздался телефонный звонок.
- Мам, если ты хочешь посмотреть на хирурга, спасшего жизнь Ксюшиной дочери, включай телевизор! Там сейчас передача о нём,- быстро проговорила дочь.
Ксюша была её близкой подругой.
Надежда Михайловна щёлкнула пультом телевизора и стала готовить себе кофе.
-Иван Фёдорович, банальный вопрос, а почему вы решили стать врачом?- спрашивал молодой голос ведущей.
Надежда Михайловна бросила быстрый взгляд на экран и вновь перевела его на турку с кофе.
-Ой, всё как-то само собой получилось – проговорил низкий мужской. – Лет пятьдесят назад я подростком попал в больницу. Это был единственный случай, когда я был в больнице в качестве пациента, но достаточно серьёзный.Там я встретился с детскими страхами и болью. Как сейчас помню одну девочку… Маленькая, беззащитная, одинокая. Сначала я пытался её поддержать, а потом она меня… Сложно всё это сейчас объяснить… Когда я её встретил, мне было очень плохо… Но она сама так плакала, что я вынужден был собрать все силы и успокоить её. А потом она назвала своё имя – Надежда. Сейчас бы я сказал, что это был знак. А тогда я просто почувствовал, что всё будет хорошо. И именно тогда, на больничной койке, я понял, что обязательно буду врачом. Чтобы помогать детям побеждать страх.
Надежда Михайловна уставилась на экран.
Там в уютном кресле сидел седой мужчина с добрым усталым лицом.
- Что бы вы хотели пожелать нашим телезрителям? – спросила ведущая.
Крупный план показал молодые, ясные глаза доктора.
Надежда Михайловна медленно опустилась на стул.
– Всегда верьте в лучшее, и всё будет хорошо!