Алиса Алисова и Андрей Беляков
БОУЛИНГ
Дни, однако, бежали. Пономаренко отоспался, побрился, привел себя в божеский вид. Кое-как отвертелся от Иваныча — «где тебя носило? Договаривались же — на заимку...» и от жены — «где пропадал-то? Опять на заимке со своими дружками? С работы уже звонили, отпуск какой-то без содержания взял, а я и не знаю...». И явился на службу. Трапезунников ему обрадовался как родному — «наконец-то, товарищ капитан, без Вас как без рук...» — у Пономаренко отлегло — «все-таки славный он, Трапезунников, перспективный...». Но на душе было как-то хмуро и смурно. Праздники кончились, дела — какие-то вялые, азарта не было. В один из дней, ближе к вечеру, Трапезунников вдруг предложил: «Василь Потапыч, я тут за праздники на боулинг подсел — не хотите?». «А что, — подумал Пономаренко, — можно. Развеюсь, форму наберу...»
В боулинге было пусто — еще не вечер, да и будний день. Выбрали дорожку. Трапезунников не очень умело, но с энтузиазмом бросал шары, пару раз даже страйки выбил. Пономаренко пытался заразиться этим делом, но навыка не было никакого, шар, как по наитию, укатывался то влево, то вправо — при этом кегли стояли на месте как приклеенные. Подошел какой-то гражданин в спортивном костюме и с любопытством стал наблюдать. Капитан оглядел его — тот улыбнулся с доброжелательством и вдруг вызвался бросок помочь поставить. Пономаренко возражать не стал, но что-то не понравилось ему в гражданине — сам не мог объяснить что. «Кто ж ты такой...» — «Кто, кто, — услышал насмешливый и знакомый говор, — забыл, кто из Турции тебя вытащил?.. так бы и ходил сейчас вдоль Босфора в белых подштанниках...» Пономаренко болезненно вздрогнул. «Все-таки не приснилось! Было...». — «Ты вот что, капитан, брось эти штучки! — и гражданин ловко выбил два страйка подряд. — Было — не было. Не на ромашке гадаем. Дело есть», — и увлек Пономаренко в сторону. «Видишь вон ту, в малиновом берете?» — кивнул в сторону. Пономаренко оглянулся. И правда — на дальней дорожке стояла девушка, высокая, стройная, на коротких белокурых волосах — действительно, крошечный малиновый беретик, почему-то с пером сбоку. Она улыбнулась — и помахала рукой. «Эллой зовут». — Гражданин улыбнулся ей в ответ и кивнул головой. И капитану: «Иди, пригласи на игру, познакомишься». — «Зачем?» — «Надо. Будешь с ней в паре работать». «Что ж такое, — тихо закипал Пономаренко, — теперь девица какая-то... Жизни никакой.» Потоптался на месте, решая, — уйти совсем — не уйти, и что делать-то? «А Трапезунников-то где?» — вдруг спохватился. «Трапезунников твой в Австралии уже, на страусах гоняет!» — ухмыльнулся гражданин, на глазах превращаясь в хмурого старичка с едва пробивающейся рыжей бородкой и сердитыми глазами. «Ну, — иди». Пономаренко как загипнотизированный пошел. Девушка неторопливо ждала, все так же улыбаясь. «Как Вы играете! — научите меня? — без всякого кокетства и легким восхищением. — Меня Эллой зовут, Эллочка для друзей, а Вас?» — «Василий», — буркнул Пономаренко и вдруг против воли заалелся. «Вот черт! Не знакомился с девицами лет двадцать! И играть я совсем не умею, смеется, что ли». Но девушка, склонив голову немного набок — перышко в берете затрепыхало — смотрела дружелюбно и даже немного робко. Капитан вдруг уверенно взял шар, сделал три шага и с размаху на вытянутой руке кинул — страйк! Эллочка замерла в тихом восторге. «Еще», — прочитал он в ее взгляде. Еще и еще бросал шары Пономаренко — и выбивал все страйки. Уже немногочисленная публика собралась вокруг — казалось, все только и ждали капитана, чтобы насладиться его недосягаемым искусством. Глаза Эллочки блестели, щеки порозовели, она стала необыкновенно хороша — в этих обтянутых джинсиках и розовой хлопковой маечке. Беретик, правда, был ни к чему — но Пономаренко уже привык и не представлял девушку без него. Он забыл про все, бросал и бросал, — даже про то, что Эллочка просила научить ее играть. Стоп-игра — засветилось на табло, и капитан медленно стал приходить в себя. «Спасибо, — сказала Эллочка. — Мне пора.» Взяла крошечную сумочку, вынула из нее что-то большое и пушистое — «как там это поместилось?» — поразился капитан, — накинула на плечи (оказалось — шубка из страусиных перьев и тоже — розовая). На недоуменный взгляд ответила: «Это мне ваш коллега, Трапезунников, из Австралии прислал.» — «Когда?!» — невольно вырвалось у Пономаренко. — «Да вот только что — пока вы последний страйк выбивали», — просто ответила Эллочка. — «Прохладно что-то становится. А я без одежды прилетела». Капитан молча и безо всяких мыслей смотрел на нее.
… На следующий день Пономаренко вызвали. В кабинете у начальника сидел, развалясь, небритый гражданин в отливающем серебром темно-синем костюме; на указательном пальце — како й-то восточный перстень с крупным черным камнем. «Цепи только не хватает», — мелькнуло в голове. Цепи, действительно, не было — вместо нее крупную шею гражданина охватывал белоснежный воротничок рубашки, туго стянутый бордовым в золотую крапинку галстуком с таким же золотым, похоже, зажимом. «Вот, Пономаренко, по твою душу, — присядь», — кивнул начальник, и Пономаренко послышалась в его голосе легкая растерянность. Капитан осторожно сел. Гражданин молча разглядывал его, постукивая необыкновенно длинным ногтем мизинца по деревянной ручке кресла. Молчал и начальник. Пауза затянулась. Было слышно, как за стеклом тикают большие напольные часы, стоящие углом между стеной и окном. Капитану остро захотелось встать и подтянуть гирьку, но он удержался. «Василий Потапович, — вдруг неожиданно мягким баритоном оперного певца заговорил незнакомец, — мы тут посоветовались, — Вас рекомендуют как чрезвычайно ответственного работника, которому можно поручить дело любой важности.» — Косой полувзгляд из-под век на начальника; тот поскучневшим вдруг лицом выразил полное согласие. «Тогда, может быть, пригласим?..» — и гражданин уже в упор глянул в глаза начальника; Пономаренко показалось, что сноп искр вдруг метнулся и поразил того насквозь — он дернулся, правая рука скукожилась и загребла какую-то бумагу на столе, сминая ее в комок. Левая потянулась к кнопке, и незнакомо-тонким голосом, почти тенором, начальник произнес: «Ланочка, пригласите». Еще до окончания фразы дверь распахнулась — и в кабинет легко и уверенно, почти танцуя, вошла высокая девушка; пополам ее перерезал по тонкой талии ремень — она была в форме, белокурые волосы аккуратно подобраны, ресницы — на пол-лица, а из-под них тек, струясь, синий пламень. «Эллочка!» — ахнул про себя капитан. Начальник же ничего не сказал, только, показалось, сполз на самый край своего кресла и замер. Незнакомец требовательно взглянул на него. «Знакомьтесь, — еле выдавил он, — Элла Никаноровна, эмиссар особых поручений.» — «Да мы знакомы», — Эллочка неторопливо обвела взглядом кабинет, слегка задержалась на гражданине (тот немного поерзал) — и улыбчиво остановилась на Пономаренко. — «Мы в боулинг вместе играли. Капитан непревзойденный игрок. Редкий талант». Начальник вскинул было в недоумении глаза на Пономаренко, но осекся под тяжелым взглядом незнакомца. «Да-да,» — зачем-то произнес и поперхнулся. Эллочка, не обращая ни на кого внимания, протянула Пономаренко конверт с золотым тиснением и сургучной печатью, подписанный вручную фиолетовыми чернилами каллиграфическим почерком: «капитану Пономаренко, вручить лично; совершенно секретно.» Отправитель на конверте не значился. «Вскроете дома; никто не должен видеть; по прочтении сожжете. До дома Вас проводят», — и Эллочка слегка насмешливо кивнула на гражданина с перстнем. Тот побагровел шеей и молча встал. «Так Вы все оформите, как договорились», — утвердительно проговорил он, обращая пристальный медленный взгляд на совсем поникшего начальника. «Не извольте беспокоиться», — чуть не сорвалось у того с языка, но вовремя спохватился и лишь выдавил, как ему казалось, понимающую улыбку; улыбка получилась дрожащей и жалкой, но этого уже никто не заметил.
Машина показалась капитану знакомой — черный «Мерс», но он тут же себя оборвал — «мерещится; сейчас чуть не полгорода черных меринов»; за рулем сидел, чуть сгорбившись, какой-то тип в надвинутой на глаза засаленной кепке; незнакомец с перстнем раскрыл дверцу; перстень в последний раз полыхнул на солнце и погас, рассыпавшись пеплом. Капитана запихнули в машину, прижали боком — и он оторопело увидел рядом хитрые с прищуром глаза дедка, рыжая бороденка подрагивала от скрытого смеха. «Ну, как мы вас — ловко, а? — Твой начальник до сих пор, наверное, от кресла оторваться не может, потом прилип.» — Капитан, не поднимая глаз, повел плечами, стараясь ощутить в кармане конверт — «вроде есть.» — «Проверяешь? — Ну-ну.» « Все серьезно, капитан, — уже без ухмылки продолжил дедок. — ВВ от правительства избавиться хочет, — пожал плечами. — Не пофартило ДА, не пофартило». Помолчал. «Айфонами уж чересчур увлекся, народ этого не любит, ему бы что попроще — картошечки там с маслицем, али квартирку новую. Хоть бы и с видом на мусоросжигающий завод.» — «Словом, приглашен ты на боулинг в Кремль, — дедок кивнул на карман кителя капитана, где лежал конверт. — Там еще записка с именем нового премьера — вот ВВ ее и передашь.» За окном проплывали сосны, едва припорошенные снежком. «Да смотри — записку не читать. Понял?» — и Пономаренко просверлило желтым лучом до печенок. Он молчал. «Понял, я спрашиваю?» — и уже не дедок, а сам Главный будто вывернул душу — а с ней и все тело — наизнанку; голова закружилась, тошнота подступила к горлу. Пономаренко усилием воли удержался — «да понял, понял» — с трудом сформировалась в мозгу; произнести что-то сил не было совсем. «Ну, вот», — бородач откинулся на спинку кресла, открыл зачем-то окно — и громко свистнул: «Эх-ма, красота-то какая! Теплынь, снежок — и не верится, что Крещенье скоро!» Свежий ветерок выбил из капитана последнее сознание.
… В Кремле было тихо. Зал для боулинга больше походил на обшитый красным бархатом подземный бункер; тихо лился откуда-то сверху приглушенный свет; стояли столики с напитками; у дверей — незримая и безмолвная охрана. ВВ играл красными, ДА — зелеными («не тем увлекся, — подумалось ВВ, — зеленые его и погубили, мелко ставит»); больше никого в зале не наблюдалось. Звякнул колокольчик. Один раз. ВВ кивнул охране. Пономаренко вошел в сопровождении Эллочки, которая мило и сдержанно улыбнулась Президенту, он еще раз кивнул — уже ей лично: «Вы с нами сыграете? — просим». — «С удовольствием, благодарю». И Пономаренко: «Что ж, составите нам компанию? — Третьим будете?», — гостеприимно произнес Президент, глядя почему-то на ДА, который, наоборот, вдруг сделал вид, что ничего не заметил, и лишь кончики губ чуть дернулись. И снова к Эллочке: «А дама — всегда первая, Вы вне конкуренции». Эллочка зарделась и потупилась с ложной скромностью. Пономаренко же едва не щелкнул каблуками — «Так точно!», — и отдал честь. Игра началась. У Пономаренко сначала дрожали руки и застило глаза, но потом усилием воли он все же сконцентрировался, даже разошелся, совсем забыв про записку, лежащую у него в кармане. Эллочка играла изящно, почему-то то и дело поглядывая не на Президента, а на капитана — словно что-то ему пыталась напомнить. Но тот вошел в азарт, и все ее взгляды принимал на свой счет совсем по-другому. ВВ джентльменски подыгрывал даме, дважды осторожно поправил ее бросок, потрогал за плечико и что-то тихо пояснил — Эллочка была вся внимание и сосредоточие, но чувствовалось, что заботит ее нечто другое. И только ДА играл отчаянно — как в последний раз. Страйки у него не шли. Они все достались Президенту. Пономаренко старался изо всех сил — и-таки выбил пару страйков. ВВ несколько раз вопросительно посмотрел на капитана — тот смущенно пожал плечами — «дескать, везет мне» — и ничего не понял. Наконец ВВ — прямо: «Там для меня записка была...» — одними губами произнес, примериваясь к очередному броску. «Ох, дурак,» — опомнился Пономаренко и полез рукой в карман. Записки не было. Капитан начал мертвенно бледнеть, земля — то есть пол, закрытый ковром с низким жестким ворсом, — уплывала из-под ног... Только глаза Президента, устремленные на него, и удержали от окончательного и буквального падения. «Так что?..» — «потерял!» — ужасом билось в висок, а вслух тихо и безнадежно вырвалось: «Мишустин его фамилия, Мишустин...» — И Пономаренко горестно поник, — он все-таки посмотрел в ту записку — нет, не нарочно, как-то так само, случайно, получилось. Но ВВ все понял, глаза у него подобрели, он строго, но ободряюще что-то неслышно сказал — Пономаренко вовсе не разобрал, хотя и напряг для этого все силы, — и отпустил капитана. Тот не веря своему счастью, развернулся на выход; сердце бешено колотилось. «А за Трапезунникова не переживайте, — услышал он спиной, — вернется скоро. В Австралии пожары тушит.» Капитана накрыло гордостью и чуть не сбило с ног — «везде сам, всюду успевает! Нигде без нас не обходится!» — что-то еще высокое и звенящее теснилось в голове, он даже хотел обернуться, но ласковая охрана уже выводила его под руки. Следом за ним вылетело розовое страусиное перышко.
… Огонь в печи потрескивал, через стеклянную дверцу было видно, как осыпаются искры; за окном вьюжило, но в избушке было тепло и уютно. Пономаренко резал черный хлеб, в кастрюльке на печке булькала вода для пельменей — «наконец-то на заимку выбрались!» Борзов возился на улице с дровами; Иваныч пытался настроить маленький допотопный телевизор — черно-белый «Рекорд» мельтешил полосами, хрипел, изображение то появлялось, то исчезало; Иваныч в сердцах хлопнул по нему со всего маху ладонью — и, о чудо! — «...Правительство Российской Федерации в полном составе уходит в отставку...» — у Пономаренко выпал из рук нож. «Ты чего? — Иваныч оглянулся. — Ты посмотри, ну дела...». Пономаренко уставился в телевизор. На премьере лица не было. «Кто ж теперь будет, ты как думаешь?» — Иваныч почесал затылок. Пономаренко пожал плечами и промолчал.
… Возвращались с заимки на другой день, машину с трудом вывели на лесхозную дорогу — пришлось впереди, метров 500, разметать снег — садилась на «брюхо», вязла. Усталые, но довольные, разместились, наконец все — можно ехать; включили радио. «Московское время десять часов... последние новости... Президент предложил на должность премьера главу ФНС Мишустина...» — все затрещало и отключилось; обещанный МЧС ветер рвал верхушки сосен, переметал белым дорогу, но было уже не страшно — выехали на федеральную трассу...
….......................