Ситауция вымышлена. Персонажи тоже (нет). Основано на снах и больном воображении, сдобрено реальными техническими подробностями.
– Вторая бригада, на вызов!
Да что ж ты будешь делать, только ведь приехали. Спускаюсь из комнаты отдыха вниз, проходя мимо диспетчерской, где фельдшер уже получает карту вызова. Глядя на её меняющееся выражение лица, подозреваю, что там ничего хорошего.
– Миш, у нас госпитализация в детскую областную. Мальчик, 12 лет, какой-то сложный перелом голени.
Отлично, думаю, значит на следующие 4 часа мы выпадаем из жизни станции. От Тосно до детской областной путь неблизкий, а ещё вечер – все пробки по пути соберём. Благо, у скорой помощи есть опция "светомузыка", заставляющая остальных водителей принять вправо и не отсвечивать. Погрузились в машину. Водитель доволен – ещё бы, это ж сколько километров за смену! Да и долго ехать вдаль нашим шофёрам куда приятнее, чем постоянно мотаться по району. Фельдшер с водителем сидят спереди, а я, традиционно, в карете. Во-первых, моя скромная должность медбрата обязывает постоянно следить за происходящим там: мониторить состояние пациента в пути, контролировать заряд батареи дефибриллятора и давление в кислородном баллоне, назубок знать, где и что лежит. А во-вторых, в карете можно подремать по пути на вызов или с него. На особо загруженных сменах, когда вызовов за сутки от 15 и больше, на счету каждая минута сна и надо пользоваться любой возможностью.
Приехали в приёмник, погрузили пацана. Он уже добротно зашинирован дежурным врачом и медсёстрами приёмного отделения. Оные сёстры вечно глядят на нас с недоверием и опаской, так как мы любим привозить им работу часа в три ночи. Ну а чего нам, всё по правилу "вываливай и сваливай". Пацан оказался бодрый, не смотря на тяжелое увечье, общительный. В 5 классе учится, отличник, спортсмен. Это всё он мне рассказывал сидя на каталке, пока мы на всех парах покидали Тосно. Его, видать, обезболили до нашего приезда, или он просто будущий ницшеанский сверхчеловек. Периодически водитель включал мигалку с сиреной, чтобы мы проскакивали светофоры и пробки.
Беседую с пациентом, пошучиваю иногда – когда хорошо, когда не очень. В конце концов пареньку наскучило и он уткнулся в телефон. А я глядел на своё отражение в оконном стекле и поражался, как может измениться человек за такое короткое время. Над левой бровью шрам, полученный по глупости и по пьяной лавочке, естественно. Выбритые под 0,3 волосы, борода и зачатки усов. Вечные мешки под тусклыми глазами. Жилет с кучей карманов, набитых всяким медицинским барахлом, висит на плечах как мешок из-под картошки. За последние полгода работы на скорой я, кажется, успел ещё похудеть. Поясная сумка с эмблемой, набитая перчатками. На ногах ещё не убитые мартенсы, которые я купил себе с первой зарплаты в реанимации и жутко гордился своей принадлежностью к "рабочему классу". А чем ещё гордиться студенту 5 курса медицинского, находящемуся на грани отчисления из-за многочисленных долгов и пропусков? В том году я наконец-то слез с родительской шеи и начал жить на зарплату. Было тяжело, да и тяжело до сих пор, чего уж там. Но мне казалось, что в мои года уже пора обеспечивать себя самому. Ставка на скорой – 8 суточных дежурств в месяц, по-простому "сутки-трое". Приезжаешь со смены убитый в ноль, сидишь на учёбе, осоловевшим взглядом сверля препода, пытаешься собрать в кучу разбегающиеся мысли и ответить прочитанный по пути до Питера материал. А потом домой, спать метрвым сном и видеть всякие интересные сновидения до самого вечера. Так и живём, от смены к смене.
Вот уже въехали на КАД. Водила втопил педаль, несёмся с мигалками на скорости около 100, дорога спокойная – тишь да гладь. И тут мой мозг электрошоком бьёт осознание, КУДА мы едем и КТО работает в детской областной на отделении травматологии. Я тщетно пытался вытравить её из своей памяти и никогда больше не вспоминать, но ничего не помогало – ни алкоголь, ни антидепрессанты, ни психотерапевт. Оставшуюся дорогу до больницы я молил Иных Богов и персонально султана демонов Азатота, чтобы сегодня была не её смена.
Приезжаем, выкатываем каталку с пацаном в приемное отделение, фельдшер несёт направление на госпитализацию и документы парня в регистратуру, мы с водителем стоим у каталки и ждём дальнейших указаний. Отлично, ребятёнка принимают, в отделении нас уже ждут. Лифт, этаж, дверь, пост медсестры.
Нам навстречу выходит парень в хирургическом костюме, по виду мой ровесник, и... Великие Боги, мои молитвы ушли в бездну. Я всеми силами старался делать максимально кирпичное хлебало и не подавать виду, но внутри у меня всё переворачивалось. Это был тот самый человек, которого я встретил весной прошлого года и который казался мне самым прекрасным из того, что происходило в моей растреклятой жизни. Ради этого человека я носился по городу как угорелый, добираясь из своего юго-западного гетто к общежитию нашего с ней института и возвращался оттуда на последнем поезде метро вечером. Ради этого человека я, как дурак, поехал за город рвать ромашковый букет и вёз его потом в бутылке из-под минералки, молясь, чтобы в пути с ним ничего не случилось. И этот человек ещё долго потом снился мне после того, как предельно ясно дал понять, что я ему не нужен. И сейчас, когда она стояла перед каталкой, натягивая перчатки, я очень жалел, что на мне не было маски. Надо было что-то сказать, наверное, но у меня язык намертво присох к нёбу. Может, оно и к лучшему. Я просто стоял и смотрел на неё, как смотрел, наверное, обергруппенфюрер Вольф на Сикстинскую капеллу в Ватикане, перед тем как его солдаты покинули Рим.
Она бросила на меня короткий взгляд и тут же отвела глаза. Конечно, ей работать надо, да и о чём со мной говорить. Водитель толкнул меня в плечо:
– Мишаня, очнись, поехали!
Оказалось, за это время ребенка успели переложить на каталку и увезти в смотровую. Пока я тут стоял в трансе, как соляной столб. Чудесный человек скрылась из виду в той же смотровой, даже не взглянув на меня. Оно и правильно. Разворачиваем каталку, грузимся в машину и едем обратно на станцию. По пути, наверное, ещё вызовов накидают в какое-нибудь Форносово или Тельмана. Всю дорогу обратно сижу и смотрю в одну точку, вспоминая её глаза, мельком встретившиеся с моими. А в голове играет романс "Случайная встреча" в исполнении Павла Михайлова. Ну хоть не Стаса. Да уж, теперь эта старая рана будет болеть ещё недели две. Ничего, прорвёмся. Время, говорят, лечит? Посмотрим. Пока, в моём случае время – это недоучка-ординатор с руками из задницы, да ещё и пришедший на работу с тяжёлого похмелья.