Виталине Олеговне не поспалось: часто вздыхал и ворочался Марик. У него скоро будет последний рабочий день, а потом - заслуженный отдых.
Мариком она назвала его ещё в юности, а до сих пор все родные и друзья только так его имя и произносят. На своей работе, конечно, он - Марк Аркадьевич, потому, как человек серьёзный, степенный, и ещё – уважаемый.
Вчера весь вечер они с ним обсуждали, как юбилей отмечать будут, но к конкретному решению так и не пришли. Марик - не любитель пышных торжеств, он - за скромное дружеское застолье, где поются любимые песни, а не те, что тамада предложит, где место и юмору, и веселью.
Она же настаивает на кафе, думая, прежде всего, о том, что люди скажут. А сказать могут: и муж был при должности, и она – заслуженный врач, а достойно такое событие отметить не захотели. Откуда им знать, что на кафе могут уйти все их сбережения? Но Виталина Олеговна ради Марика своего и последних денег не пожалеет.
Вздохнув, она поднялась, пошла в кухню – готовить завтрак. Когда появился муж, постаралась показаться весёлой:
- С добрым утром, дорогой!
Муж веселье её не разделил:
- Знаешь, мать, как мне страшно о пенсии думать, особенно, если учесть её размер?
Виталина Олеговна улыбнулась:
- А куда деваться? Другого выхода нет.
Проводив мужа, она придирчиво стала осматривать комнаты: к юбилею нужно подготовиться, и, похоже, гостей придется звать домой.
То, что она видела, её не радовало. Их квартире - более тридцати лет. Она давно просит капитального ремонта. Да кто его теперь сделает? До девяностых такое ещё было возможным, а теперь - и мечтать не стоит.
А дом всё больше и больше ветшает. Особо неуютно живётся тем, кто, как они, на последних этажах – потолки взялись протекать. Она их вынуждена постоянно штукатурить и забеливать жёлтые пятна. После приходится обои менять – те, промокнув, валятся на пол. В прошлом году, правда, работники ЖЭУ сделали небольшой латочный ремонт крыши, да где гарантия, что не побежит она в другом месте?
Виталина Олеговна отодвинула кровати от стен в спальне, стол, тумбочки и расстроилась: работы ей предстоит много. Но, глаза боятся…
Накрыв мебель целлофаном, вооружившись тяпкой, совком и веником, Виталина Олеговна стала снимать обои, оббивать отваливающуюся штукатурку, после тщательно обмела стены, вынесла мусор и вымыла пол. Завтра она эти стены будет штукатурить…
Чтобы дать отдохнуть рукам, присела на ближний стул, подумала, глядя на проделанную работу: - «Если бы лет десять назад кто-нибудь сказал, что мне вот таким придётся заниматься, я бы не поверила».
И – правда, какие потолки, какие стены? Ей тогда бы они и в страшном сне не приснились. Виталина Олеговна жила своим любимым отделением:
приходила туда к семи, а то и раньше, возвращалась домой затемно, особенно, когда поступали тяжёлые пациенты.
Её дочь, Иринка, можно сказать, выросла в больнице, зачастую, спала в ординаторской, пока мама оперировала. И надо же – ей это нравилось! Наверное, потому, окончив школу, пошла в медицинский институт.
Сейчас она тоже хирург-кардиолог. Живет, правда, далеко – в Хабаровске, но звонит часто. У Ирины своя семья, и её дочь заканчивает в этом году медицинский институт. Одним словом - династия Рублёвых.
Виталинна Олеговна тяжело поднялась и отправилась готовить ужин, чтобы не опоздать к приходу Марика. Как всегда – сделала всё вовремя.
Мужа встречать вышла с улыбкой и даже нашла в себе силы пошутить:
- Ну, как твой последний рабочий день? Выговор не схлопотал?
Марик сообщил, что уже после полудня делами заниматься ему не дали, начали поздравлять, наговорили много добрых слов, только ему всё равно весело от этого не стало:
- Оказывается, мать, печальное это мероприятие - проводы на заслуженный отдых: утром проснёшься, а куда торопиться? На работе тебя никто не ждёт, там твоё место уже занято. И остался ты не у дел, на обочине дороги с болячками и надвигающейся старостью.
Виталина Олеговна, хоть и разделила с мужем его печаль, вида не подала, всё так же улыбаясь, успокоила:
- Без паники, дорогой! Я принимаю тебя в домашний пенсионный коллектив. Обозначу круг обязанностей, и покатится жизнь наша по спокойной дороге старости, как колесо от сломанной телеги. Рублёвы ведь всегда были оптимистами! А пока - мой руки, и – к столу!
Уже потом она показала мужу объём выполненной ею работы. Марик постоял, посмотрел и спросил:
- Мать, похоже, ты с утра забыла посмотреть в свой паспорт…
Марик ещё спал, когда Виталина Олеговна тихонько вышла в зал, прикрыв за собой створки дверей, и взялась за уборку. Прежде всего, она решила избавиться от ненужных бумаг, которые долго хранились.
Перебирая их, увидела «Приветственный адрес» и книжку-малютку про кардиолога Виталину. Присела на диван, развернула находку и тут же вспомнила, как уезжала на съезд врачей в Москву, и как на второй день неожиданно оказалась в больнице, где ей сделали сложную операцию.
Не сразу она узнала о присвоении ей высокого звания: «Заслуженный врач РСФСР», о котором было объявлено на съезде в её отсутствие. Да, в самый неподходящий момент ударила её судьба, как говорят, « под дых».
А юбилей с коллегами встречала дома за круглым столом. Сколько тогда они ей тепла и радости подарили, какие хорошие слова говорили! Искренне говорили, она это чувствовала.
На работу после операции она вернулась, но силы были уже не те, и она засобиралась на пенсию.
Вроде бы, всё правильно: стаж выработан, возраст пенсионный подошёл, награды за труд вручены, но как смириться с тем, что трудовая жизнь замерла?
Первое время ей снились её больные, она вскакивала и начинала собираться на работу, но потом, опомнившись, опускалась на диван и плакала. А на улице, увидев «скорую помощь», думала, что та мчится к их дому за ней, что её снова повезут на операцию, которая так жестоко перекроила её судьбу…
Тогда Марик ещё работал, был очень востребованным специалистом, о пенсии даже не думал, и Виталине Олеговне казалось, что если он и утешал её, то не совсем искренне – он не знал ещё сам, как это оказаться без любимого дела.
Квартира Рублёвых потихоньку становилась пригодной к приёму гостей. Виталина Олеговна хозяйничала в доме, а Марик, который так и не привык ей помогать в подобной работе, уходил в гараж: там он проверял свои рыбацкие снасти, плёл сети.
Одним словом, готовился к полноценному отдыху на пенсии.
К этому времени Виталина Олеговна заштукатурила и выбелила стены, освежив их обоями. Осталось навести порядок в комнатах: повесить новые шторы, выгладить самую красивую скатерть и вычистить паласы. Когда и эта работа закончилась, она придирчиво осмотрела дом и решила, что он к юбилею готов.
О том, какие хлопоты легли на хрупкие женские плечи теперь уже с готовкой достойного обеда, со встречей гостей, а потом – с уборкой после их ухода, рассказывать, наверное, не стоит. Вынесла и это Виталина Олеговна, не досадуя, а искренне радуясь, что праздник получился на славу, что все были на празднике этом веселы и довольны, а её муж, кажется, даже забыл, по какому поводу он состоялся – таким счастливым её Марик выглядел.
И потекли будни, к которым Рублёвы взялись приспосабливаться уже вдвоём: Марик ездил на рыбалку, Виталина Олеговна вязала носки, тапочки, безрукавки, свитера для себя, внучки и любимых племянников. Она много читала, в бессонные ночи разгадывала кроссворды, днём ходила на рынок за овощами, чтобы к зиме их законсервировать.
То, что с годами реже и реже приходили коллеги, её не обижало: кому, как не ей знать бешеный рабочий ритм, тем более что день за днём добавлялись разные нововведения, игнорировать которые было не безопасно для своей карьеры.
Телевизор Виталина Олеговна смотрела редко, подсаживалась поближе к нему, когда Марика интересовали новости или спортивные события.
Сегодня он почему-то к хоккею опаздывает: а ведь играют россияне с чехами. Вчера весь вечер спорили по телефону с другом: кто победит. Кажется, пари заключили.
Виталина Олеговна посмотрела на экран – там уже шёл первый тайм – Марик, ненадолго отлучаясь, боялся пропустить начало, и она включила телевизор загодя. В голове крутанулась недобрая мысль – не случилось ли что с мужем? Подошла к двери, распахнула её и увидела, что он с огромным трудом поднимается по лестнице. Охватил страх: случилось!
Бледного, опирающегося на её руку мужа завела в квартиру, и тот опустился на ближний стул.
- Что такое, Марик? Что с тобой произошло? – задавала Виталина Олеговна бесполезные вопросы, набирая в это же время по телефону номер «скорой». – Сейчас приедут, сделают укол, тебе станет легче. – Говорила и понимала, что уколом тут уже не обойтись – мужа увезут в реанимацию.
Так и случилось: у Марика диагностировали инсульт.
И началась другая жизнь.
Как будто, всё, как всегда, но к обязанностям Виталины Олеговны по дому, добавился уход за взрослым ребёнком.
«Скорая» к счастью Марика и, конечно, её, приехала вовремя. Муж, пусть и медленно, но через полмесяца стал сам передвигаться, есть, здраво рассуждать.
Правда, говорить взялся нараспев, но Виталина Олеговна и тут пришла мужу на помощь:
- Знаешь, Марик, а так даже лучше! Раньше ты настолько быстро говорил, что кое-какие слова я и не улавливала. Теперь всё понятно стало.
Муж смотрел на Виталину Олеговну благодарно, понимая, как она бьется за его здоровье, как хочет, чтобы он скорее забыл о беде, свалившейся на него.
Беседовали они теперь не так подолгу, как раньше – муж быстро утомлялся, шутили реже, а вот советоваться с Мариком Виталина Олеговна перестала вовсе: он и раньше-то не решался сказать последнее слово, а теперь полностью доверился жене: делай сама, как хочется.
Перемены в муже её не радовали, но нередко она ловила себя не мысли: «Хоть так, да вдвоём».
Но и жизнь вдвоём скоро кончилась.
Однажды Виталина Олеговна, приготовив ужин, позвала из кухни мужа, который сидел у телевизора:
- Марик, котлеты готовы, приходи!
Взялась раскладывать по тарелкам картофельное пюре, снова позвала – шагов не услышала. Решила, что муж заснул, а когда тронула его за плечо, поняла, что его уже с ней нет…
Так она осталась одна.
До этого несчастья жизнь, как часто думала Виталина Олеговна, отправляясь в любую погоду на кладбище, была ещё терпимой. Забылись все трудности с постоянным ремонтом, нехватка денег, особенно после ухода на пенсию, то, что перестали бывать у них их прежние коллеги, операция, после которой она с трудом поправлялась, что трудовая жизнь, которую оценило правительство, присвоив ей почётное звание «Заслуженный работник РСФСР» - всё забылось.
Осталась одна забота – часто бывать у могилы мужа, обкладывать её цветами, а потом, присев на лавочку, беседовать с ним, пока не стемнеет.
Рассказывала она ему обо всём: что нового у их дочери, которая теперь звонит по телефону каждый день, сообщая, когда она с семьёй собирается приехать, если дела отпустят; о своих снах, в которых он, её Марик, живой и весёлый; о соседях; о том, как зачастили нынче дожди…
Плакала, укоряла мужа за то, что он взял и оставил её одну. Потом нехотя поднималась, и брела домой, в холодную, вновь обветшалую квартиру, приводить в порядок которую у Виталины Олеговны не только не было сил, но теперь – и желания – для кого?
Сегодня снова прошёл дождь.
Она шла по дороге в лёгком плаще, в сереньком платочке, прижималась к обочине, боясь летящих мимо машин. Она почти не слышит их шума – последнее время что-то стало закладывать уши. Не слышит и разговора двух молодых женщин, которые её вот-вот нагонят.
А если бы до неё донеслись их слова, то, пожалуй, не обиделась бы на них, а только ещё раз подумала, как нелепо всё произошло и со страной, и с ней самой, так и не вписавшейся в непонятную нынче жизнь.
А женщины, не хватившие лиха, каждая сумевшая пристроиться к тёплому бочку мужа-бизнесмена, не спеша перегонять Виталину Олеговну, говорили такое:
- Надо же – каждый день на край города к мужу на кладбище ходит!
- А ты откуда знаешь, что каждый день?
- Соседи знают. Я бы и месяца траура не выдержала.
- И я бы. Они того близко не стоят!
Поругав мужей, которые обещали забрать их из ателье, да так и не приехали, а они теперь вынуждены топать по такой грязи, погрозив им скандалом, снова заговорили о Виталине Олеговне:
- Ну ладно, мы – случайно под дождём оказались, а она-то…
- А ведь ещё – заслуженный работник! Известный врач в городе! И в какой халупе живет, ты бы знала!
- И та, что с Виталиной Олеговной была знакома, потому, как она лечила её мать когда-то, показала на ближний дом – старый, с погнувшимися водосточными трубами, с карнизами, готовыми рассыпаться каждую минуту, со свисшими с крыши кусками железа: - Вот тут она и живёт, наша заслуженная.
- Не повезло женщине, - наконец-то донеслось до Виталины Олеговны, потому как молодые шагали уже совсем близко.
Какой женщине, и почему не повезло – ей было не интересно дослушивать: она думала о том, что завтра надо пойти к Марику пораньше, а то к вечеру опять обещали дождь.