В августе 1989 г. в Перми вышел первый номер «Детей стронция» – литературно-художественного приложения к газете «Молодая гвардия». Среди прочего там были опубликованы два некоротких стихотворения Андрея Воха из Свердловска, точней, песенных текста, ибо Вох был бардом – «Украденное время» и «Песня о том, как я был вынужден заложить свою юность в ломбард».
Примерно тогда же (плюс-минус год) я увидел Воха «вживую». Он дважды приезжал в Пермь с выступлениями, кажется, по приглашению Виталия Кальпиди. Первое выступление почти сорвалось: выйти на сцену (какую – не знаю) не разрешили, и ему пришлось петь для узкого круга «избранных» в мастерской художника. Второй концерт состоялся в клубе МВД (Сибирская, 20).
Вох произвёл впечатление какой-то страстностью, бунтом, трагическим восприятием действительности, что отличало его от большинства бардов (кроме Высоцкого) и сближало с рокерами; только никто из рокеров не пишет таких первоклассных, глубоких стихов с усложнённой образностью и метафорикой. Мы, поэты, сразу почувствовали в нём своего.
И всё же по-настоящему я расслушал и проникся текстами Воха позднее, когда в начале 90-х у меня в руках оказался его винил (первый и единственный) «Повесть о не оставивших следов». Кто они – эти, не оставившие следов? В общих чертах, речь идёт о романтическом конфликте с миром, когда молодой человек вступает в пору зрелости… и разочарований; «утраченные иллюзии». Радужные мечты о славе рушатся, жизнь оказывается скучнее, жёстче, грязнее. Этот конфликт характерен для всех времён и народов. Но, разумеется, герои Воха – это конкретные люди (прежде всего, андеграунд) в конкретное время (наше время, мы принадлежим к одному поколению).
Я вырос в эпоху бензоконей
и атомных полигонов,
у открытых дорог, но закрытых дверей
в коридорах гуманных законов.
Я вырос в простой рабочей семье,
в гулком эхе ушедшей войны.
Вся страна утопала в дешёвом вине,
пьяный батя входил в мои сны. («Звук»)
Лирический герой и иже с ним подросли. Им хочется творить, но надо зарабатывать на жизнь. Отсюда – «мы дворники и сторожа, уборщики и грузчики» («Жители Луны») – компромиссное решение, чтоб оставались свободные часы. Хорошо, творческий процесс худо-бедно налажен. Но, оказывается, их свободное искусство здесь не востребовано; «я представитель тех, кто не нужен» («Траншеи»). Что остаётся? Прожигать жизнь?
Мы курим и пьём, мы устали не спать,
нам есть, что терять, но не жалко терять.
Не больше, а меньше у нас впереди –
мы слишком стары для своих двадцати.
Я слишком молод, чтоб уйти в монастырь,
и слишком стар, чтобы верить в ваш понт.
В ослепшей душе бесконечный пустырь,
где солнечный нож рвёт по старому шву горизонт... («Богема»)
Или, успокоившись, вести летопись времени? Время у Воха – один из центральных (наравне с городом) образов. Оно разное. То в виде «фиолетовой реки, где в сети попадают рыбаки».
Сосед со стеклотарою
спускался к той реке,
сжимая сетку старую
в мозолистой руке.
Глядишь, дружки туманные
под вечер хороши,
им благо – не стеклянные
в краю том гаражи. («Фиолетовая река»)
А у кого-то время – «толстозадое».
Лакированный папа подарил квартиру,
пропищал, что в приданное дачу отдаст.
Толстозадое время чинно бесится с жиру;
лучший в мире подарок – золотой унитаз. («Куклы»)
Для музыканта оно – «странный, таинственный звук», назойливо отвлекающий от дел, от друзей и подруг. Этот «пагубный» звук (знак, символ времени – для поэта) есть и проклятие его и вместе надежда. Ибо только улавливая и запечатлевая временнЫе звуки-знаки, он получает шанс «оставить след». Так что пой, поэт, не думая о славе. Пой обо всех. И о тех, кто вызывает гнев и отвращение.
Я знаю других, чьи большие родители –
«производители» всяческих благ.
Их дети растут в зажиревшей обители,
и жарят их блага на газокострах.
И это ленивое, сытое племя
пробьется при помощи денег и лести.
А если потом убрать гудящее время,
останется грохот топтанья эпохи на месте. («Траншеи»)
…………..
Толстомордые парни твердят о душе
с голубых экранов страны.
К каждому слову частица "лже"
прибита с немой стороны. («Танго»)
И о тех, за кого больно.
В коммунальных краях тех родительских гнезд
выпадали на землю птенцы...
На себе их катала по ухабам Земля,
их носили ветра в заскорузлых руках,
им Господь раздавал, как кресты, векселя,
чтоб они умирали в долгах. («Ломбард»)
Все эти процитированные песни – с вышеназванного винила. После него Вох выпустил ещё 3 CD. Последний – в 2007 году. И – молчание. Видимо, художник взял верх над поэтом и музыкантом (по образованию и основной профессии Андрей – художник). А жаль, если он больше не пишет песен… Из дисковых вещей я бы отметил «Бомж», «Бессонница в мае», «Зомби любви».
Выходишь из дома и краем глаза
выделяешь жандарма из ландшафта квартала.
Вся твоя жизнь не больше, чем фраза,
но эта фраза из хеви-металла!
В империи зла каждый шаг твой преступен,
твое проживанье излишне на свете.
Годами толкут город в чертовой ступе
вонючей эпохи бездомные дети. («Бомж»)
«Бомж» написан в 1989 году, то есть в советское время. Понятно, речь здесь шире, чем о бомжах; речь идёт о несвободе. Империя развалилась, но зло, жадность, глупость и прочие атрибуты социума никуда не делись. Суть не поменялась.
На волю в Пампасы летят попугаи,
идут по планете с улыбкой солдаты,
и надо уметь делать фирмы "Рога и
копыта" и надо хотеть в депутаты,
мадам.
И надо входить сотни раз в одну реку,
придется нам Солнце тащить из болота.
Не будем же бить морду раку за Греку,
не будем же петь, когда нам неохота,
мадам. («Бессонница в мае»)
январь 2020 г.