Есть места в Москве, которые совсем не изменились, а есть которые изменились и весьма странно. Бывает так, что всё перестроено вокруг и уже ничего не узнать из прежних силуэтов города. Ни старых домов, ни знакомых дворов и закоулков не осталось. Дворы перестали быть проходные, фасады постиг ремонт. Заборы, шлагбаумы, решётки. Реже всего меняют названия, а теперь чаще возрождают старые имена районов, названные в честь исчезнувших пригородов и деревень. Теперь эти названия возвращаются, становясь улицами, станциями метро и микрорайонами.
Еду на троллейбусе, просто так еду. Еду чтобы погрузится в воспоминания своей молодости. Фу, ты! Да ведь я вовсе не старый, но есть воспоминания, которые мне дороги. Смотрю в окно, вспоминая разные времена. Названия остановок старые, а дома какие-то другие, другие магазины, вместо магазинов кафе. Другие тротуары, другие люди.
Вот вместо этого супермаркета был книжный магазин, а вместо магазина электроники - магазин Океан, там, где был универмаг, теперь ирландский паб, то есть пивнушка. Здание, в котором было моё ПТУ, почти не изменилось, в нём и сейчас учатся молодые люди. Только теперь это называется лицей. Был анекдот про лицей. Две барышни не очень тяжёлого поведения, а весьма, даже лёгкого, как теперь принято говорить женщины с пониженной социальной ответственностью, разговаривают о жизни. Одна другую спрашивает, мол чем отличается лицеист от пэтэушника? Подруга размышляя объясняет, что почти не отличаются, хотя пэтэушник сначала портвейном поил, а лицеист, зато потом «спасибо» сказал.
Перебирая в памяти мои старые истории и приключения, я вспоминаю один забавный эпизод из моей пэтэушной жизни. Один из первых моих фантастических рассказов был написан в аудитории моего пту на уроке русского языка или литературы. Классу было дано задание писать сочинение на несколько типичных тем. Это были обычные для девятого-десятого класса темы, связанные с тогдашним курсом русской литературы. Ну, что-то вроде про Базарова или Безухова. Я конечно боялся этих персонажей, как боялся всего чуждого, странного, незнакомого. Для нежелающих описывать характеры малопонятных героев, была сделана поблажка в виде дополнительной темы, которая называлась свободной, но всё же свободной не была, а имела при этом название «Славен человек трудом». Для учащихся профессионально-технических училищ важной темой было трудовое воспитание, трудовой подвиг. Вот и предлагалось для ленивых и туповатых, не почитавших классику русской литературы, написать что-то от души, просто и незамысловато про то как им видится их собственная трудовая слава.
Моё сочинение на тему «Славен человек трудом» начиналось с ряда технических обстоятельств. Первое предложение звучало приблизительно так: «Роботсон знал, что скоро сядет аккумулятор». Дальше я описывал действия киборга, получеловека-полуробота, который столкнулся с нестандартной рабочей ситуацией и не мог полноценно закончить свою трудовую смену. То ли он упустил возможность подзарядить аккумулятор, то ли какие-то внешние обстоятельства не дали ему этого сделать. В общем по сюжету Роботсон попал в затруднительные обстоятельства, отягощённые присутствием на чужой планете. Небольшая, слегка драматичная история о труде простого киборга из космической разведки, по моей задумке раскрывала один из эпизодов работы будущего, работы простых трудяг космоса. Не стану скрывать я конечно мечтал стать космонавтом или астронавтом, но не в том советском смысле, как гагарин и титов, а в другом не типично-модном, идеологизированном образе, продвигаемом для молодёжи в СССР, а в общемировом, космическом. Я написал своё сочинение, как представлял скорбный, рутинный труд косморазведчика недалёкого будущего. Ежедневный, рисковый, романтический и тем не менее замечательный труд. Заканчивался рассказ тем, что Роботсон не смог установить связь с кораблём-маткой, который болтался на орбите планеты, Роботсон не смог доложить о себе и, по-видимому, командир корабля посчитал его в безвозвратные потери. Потеряв связь основной корабль покинул орбиту о отправился бороздить просторы космоса в поисках новых планет, оставив Роботсона без помощи.
Наша учительница русского и литературы, в простонародье русичка, была послевоенным ребёнком. Она рассказывала о себе сама, ставя себя в пример нерадивым пэтэушникам. Сытым, ленивым, тупым, нагловатым, бессовестным. Рассказывала, как трудно было учится, что некогда было учится, надо было работать. Она была толи медсестрой, толи санитаркой или техничкой, но свою мечту о литературе не бросала никогда. И вот добилась-таки своего и преподаёт теперь литературу в нашем училище. Толстого, Горького, Достоевского. У неё волосы были собраны в пучок на затылке, в эдакую бобетку, больше я о ней ничего не помню.
Когда после проверки сочинений я получил свою работу обратно я обнаружил отсутствие оценки. Это был даже не неуд. Это было просто зеро. В конце моего корявого текста красивым женским почерком была написана рецензия: Всё выше изложенное есть сплошная путаница, а пуще бред! И никакой оценки… Это был успех! Я чувствовал себя человеком, сломавшим систему! Я загнал в угол старую учительницу. Как жаль, что я не стал прозаиком мирового уровня, эта история вошла бы в анналы мировой литературы и обессмертила нашу русичку. Надо поискать эту тетрадку, она где-то до сих пор скрывается в моих архивах.
Справедливости ради отмечу, что фильм про Терминатора, который так же был киборгом на основе экзоскелета, появился на отечественных экранах значительно позже. Так что Роботсон это моё изобретение.