В комнате горит свет, из мебели кровать, шкаф, стол с горящей свечой и остывшим кофе в старой чашке, зеленый стул. На улице уже давно темно.
- Короткий зимний день, знаете ли, - сказал ехидно внутри какой-то голос. Мужчина с изумлением выглянул в окно.
Бесовская улыбка светила ему в черном окне-зеркале.
- Это же я…
- Ты? Нет, это я, я, я! – прокричал ему яростно голос прямо в лицо, из темного окна ночного неба, которое было едва видно из-за отражения.
Дома свет горит, а там он стоит и смотрит прямо в лицо, открыто так, радостно. Но при этом вдруг кричит на меня – Хм, зачем это?
- Бред какой-то! Не может же отражение в окно кричать, да еще последнего этажа, – Может привиделось?
К праздникам народ готовится, как на собственные похороны, с горящими, безумными глазами с полными руками продуктов в жутком ажиотаже, эдакий прощальный пир… как во время чумы.
Какой чумы? Господи, о чем я говорю?!
- У людей скоро праздник, наступает любимый детворой Новый год, дед Мороз, Снегурочка, елки загаженные, тьфу, то есть наряженный, подарки, Лоуренц Оливье и Вивьенн Ли, прекрасная была пара! К чему это я? А, да, оливье!
Это мой любимый салат, и плевать мне, что говорят, будто это жутко банально и скучно. Я может его только на зимние праздники то и ем! Эта майонезная смесь порезанных овощей и колбасы почему-то так радует меня.
Он задумчиво присел на край кровати: "колбаса…"
А котики и собаки-бродяжки наверное голодные, бегают по холодным праздничным улицам, смотрят на гирлянды в окнах. А за ними на кухнях полные холодильники еды всяческой.
Они вот смотрят и думают, люди целый год бегают, суетятся, работают, чтобы вот так присесть на несколько дней и сделать праздник обжорства и желудка. Хотя для желудка, наверное, это тихий ад и несварение.
Тройная норма пищи, вот где испытание на прочность!
Мысли путались, как старая гирлянда, мысли скакали, как испуганные зайцы в лесу, а на душе было, тихо, спокойно, до равнодушия ко всему, как будто медленно и важно падали снежинки в безмолвном лесу.
- Нужно этот Новый год как-то особенно отметить! – сказала ему, едва сдерживая детский восторг и какую-то щенячью радость, танцуя жаркий латинский танец, крохотная девушка-огонек на свече, - Тогда и мечты сбудутся, и радость придет!
- Чтобы мечты сбылись их для начало нужно иметь, так же как и радость в душе, - пробурчала старая ваза с засохшими позапрошлогодними цветами, - Почему нельзя спокойно, перед телевизором, лежа в постели, с хорошим красным вином и оливье провести праздники? В эти дни такие интересные телепередачи и фильмы показывают!
- Боже! – сказала икона Христа с верхней полки шкафа, - вы все о мирском, о животе своем, да о развлечениях! Скажи, а вот слабо тебе уйти в лес с куском торта и парой бутербродов в лес, забраться на гору, развести костер, и под раскидистой липой встретить рассвет и заодно Новый год, ваш этот праздник языческий?
- Замерзнешь, как собака, заблудишься, оголодаешь, и найдут тебя по весне – подснежничек, - мерзко захихикало отражение в темном окне.
- А может, набрать кучу подарков, нарядиться дедом Морозом и пойти бродить по домам и улицам, весело и щедро поздравляя всех прохожих, знакомых и незнакомых людей?
Вот это ширррота, вот это жест! – мечтательно проговорил толстый еженедельник на столе.
Мужчина встал во весь свой немалый рост, молча одел желтую куртку, сунул ноги в летние («всесезонные, если с теплыми носками") туфли вышел за дверь. Через пару минут он уже стоял на крыше дома высотки.
Город горел всеми своими огнями, машины и люди, как странные маленькие зверьки сновали внизу туда-сюда. Звезд снова не было видно, серо-розовое небо, стояло над головой торжественно и напряженно, как беременная перед родами.
И вот в этой тишине, в этом сером городе серых людей вдруг тихо-тихо почти беззвучно засмеялось небо.
Первые скупые снежинки, пролетая мимо, улыбнулись мужчине в желтой куртке. Но вот их становилось все больше и больше, щедрое небо раскрыло своё чрево, - вот вам мое волшебство, бери- не хочу!
Снег посыпался сплошными потоками огромных, пушистых, непричесанных снежинок. Они хихикали, танцевали, играли в догонялки, прыгали на лицо…
- Красоттищща! Хоть этот и всего лишь обычная вода в замороженном виде. Да, и растает, через день-два! – сказал очень знакомым голосом оказавшийся рядом какой-то мужчина в чёрном,
- Вы кто?
- Я твоя тень. Ну, и отражение в зеркале, и твой голос в голове, что превращает все в сарказм, гордыню, неверие и упрямство. Ну и так далее, бла-бла-бла...
- А, да, узнал. А ты чего здесь?
- Это ты чего здесь? Я вообще-то здесь живу, в одиночестве, во мраке, за темным окном…
- Хм. Ясно.
- Смотри, как высоко будет с крыши падать. Давай я тебя толкну, никто и не узнает?
- Ты чего это Тень, обалдел, обалдела совсем?!
- Представляешь, как будет здорово! У всех этот дурацкий, банальный праздник, а у тебя эпичный полет вниз и смерть на чистом снегу, на Новый год! Класс! Разговоров то будет! Прославишься!
Хотя нет, за праздничными днями, весельем и бесконечным застольем про тебя очень быстро забудут. Ну, и ладно.
- Заткнись уже, пожалуйста!
- Как пожелаешь! Одинокий мужчина на крыше, в снегопад, вот бы кто увидел. Сразу бы сказали – «псих»! Псих, псих, п с и ииииих! Пропел удаляясь «Тень».
- Тьфу на тебя, бесовщина!
Мужчина стоял весь облепленный снегом. В углу крыши уже образовался большой сугроб. Самые красивые снежинки кружились маленьким торнадо возле него. Этот снежный круговорот то расширялся, то ссужался.
- Как интересно, - проговорил задумчиво мужчина в желтой куртке- турбулентность какая-то видно.
- Я не тур-бур-лелен-ость! – друг добродушно сказал ему сугроб или вихрь, - я Соломон. И из кучи встал самый настоящий живой… снеговик.
- Соломон? Как великий царь и мудрец древности? – спросил озадаченно мужчина, сам уже похожий на снеговик.
- Нет, как сало и ОМОН, или как соль и лимон, или как соломинка и…
- Стоп! Остановись, какой же ты болтливый! Я тебя только одну минуту знаю, а ты меня уже бесишь! И мужчина сплюнул на крышу.
- Я сделан из снега, а здесь у вас на юге, у нас жизнь очень короткая! Как бабочки трехдневки, или даже двухдневки, и иногда и однодневки, а столько хочется успеть! Сделать. Рассказать, подружиться, полюбить!
- Как там тебя - Соломон! Ты же снеговик?! Ты о чем говоришь, болтливая ту куча снега из трех шариков?
- Я говорю, о том, что у меня каждая минута важна, каждый час бесценен!
Мы же не вы – люди…
Вы можете всю жизнь ничего не успевать и даже не думать об этом. Друзья – не друзья, любовь – не любовь, жена- надоела, работа – ненавижу.
А у нас снеговиков, нет времени на притворство, иллюзии, на фальшивые отношения, неприятные дела, на тоскливые дни и пропащие ночи. Каждый час жизни может закончиться для нас грязной лужей на обочине…
-Ого, снеговик Соломон, да ты философ! – заметно повеселел мужчина в желтой куртке,- не зря тебя видно так прозвали!- уже с доброй улыбкой добавил он глядя в блестящие глазки-камешки снеговика.
Морковка от смущения его стала свекольно красной, Соломон глупо захлопал своими глазками ресницами из иголок ели, заерзал сбивая снег с края крыши вниз.
И тут мужчина не удержался, и засмеялся громко, закинув голову назад. От сотрясения его тела, снежинки испуганно слетали с него вниз.
Через минуту-другую он смог только остановиться.
- Фух, как же я давно так не смеялся! Спасибо тебе Соломон! Настроение поднял! Какой же ты забавный, дружище!
Но на крыше уже никого не было. Только замерший труп пропавшего школьника, очень умного и даже призера региональных олимпиад, убитого маньяком еще вчера вечером.
Он так и не стал взрослым, не стал ученым как мечтали мать и отец, так и не поцеловал ту самую чудесную блондинку Лизу из другого класса, так и не стал известным режиссером и писателем, как хотел он, а совсем не ученым, так и не создал новую политическую партию, и не стал президентом, который превратил бы и этот город и всю огромную, необъятную страну в Счастливые Земли.
Ребенок умер в тринадцать лет, так и не воплотив свое великое предназначение.
Черная тень, чем-то снова пыталась испугать, над чем-то посмеяться, но мужчина в желтой куртке уже не слушал его. Он шел по улицам города среди разряженных елок, иллюминаций, мигающих светофоров, вперед на руках лежало худенькое тело подростка с красным или уже синим носом.
Он шёл долго, очень долго. Через города и деревни, леса и поля, не было не усталости, ни холода, ни голода, дни и ночи бежали мимо него. Как испуганные косули. Но он ничего не замечал. Он ни о чем уже не думал, не сомневался, он твердо знал. Он знал, что нужно делать.
У самой кромки южного моря он остановился, и бережно, аккуратно положил тело на песок рядом с набегающими белой пеной волнами.
И мужчина начал говорить, он вспомнил свое детство и себя, свои забытые, погребенные мечты и желания, свою радость, свою непосредственность, свободу, волшебство!
Свою жажду жизни, свою любовь, свою дружбу…
Он вспомнил всё.
Всю ночь до рассвета он рассказывал с азартом и улыбкой свои детские истории и приключения. Он тогда был такой энергичный, талантливый, смелый, добрый и лучистый, как само солнце! Его любили, и к нему стремились, у него на всех хватало улыбки и доброго слова, внимания и щедрости.
Но после смерти отца и множества страшных событий он сначала отчаянно бился за себя, свою жизнь, свободу, потом замер, словно сраженный пулею, а затем «умер». Жаркое « солнце» стало холодной, замкнутой, молчаливой луной, а какой прок от луны?
Рассветное солнце выстелило себе золотую дорожку, и оно важно и не спеша зашагало к берегу.
Лучи небесного светила протянулись, как руки среди пальм и тропических домиков к мертвому мальчику, и он вдруг ожил. Его яркие глаза цвета неба с удивлением смотрели на мужчину в желтой куртке, а тот смотрел на мальчика.
Они узнали друг друга и словно близкие друзья после долгой разлуки обнялись крепко-крепко.
И вот уже не понять, где мальчик, а где усталый, преждевременно поседевший мужчина, на берегу стоял молодой парень с глазами цвета неба в желтой куртке и вокруг него кружились в крохотном торнадо красные, синие, желтые, белые лепестки тропических цветов.
- Я вернулся, папа! Я вернулся!
И солнце ослепило его своей улыбкой.
#ИнгварШвец#творчество