Переписывая страницу за страницей своего длинного пути, возвращаясь изнеможденным странцем к некоторым пробелам, я нахожу пробелы, которые портят красоту картины.
Белый – один из самых ненавистных для меня цветов, как и для любого писателя.
Я закрашиваю его птичьим синим, заполняю его красным.
Полости в моей написанной жизни тяготят меня, как воздушные пузыри, не дающие утонуть.
Зерна пустоты просят собрать их воедино, посеять и ждать распустившихся цветов.
У меня наворачиваются слезы оттого, что я не дал им раскрыть свои чаши раньше.
Чем чаще я пишу, тем ближе становлюсь к счастью.
Жаль, власти над духом моему наддуховному не хватает, чтобы удерживать ухудшающееся зрение внутреннего ока.
Я слепную. И всё меньше могу разобрать слепленные белые бумажные полосы отсутствия творчества от нагромождения испещренных одними и теми же словами бумаг.
Эту жалость к себе я не хочу передавать тебе, мой читатель, как ненужный дар. Моим наследием тебе хочу нзвать я улыбку горизонта, далекую, колеблющуюся, но неугасаемую.