У каждого своя охота или Как Норд на барсука охоти
Норд, так прозвали лайку его хозяева, отдыхал возле дома, в тени молодой рябинки. У него был свой вольер, там же добротная будка, ну а еда – да еда была, что надо! В общем, если бы собаки могли говорить, он бы точно заявил: «Жизнь удалась!»
Он никогда не сидел на привязи, с важным видом обходил всю дворовую территорию, сторожил исправно. Часто, поднявшись по ступенькам к порогу, он укладывался на коврике возле двери и терпеливо ждал, когда выйдет кто-то из домашних. Ой, что тогда с ним делалось: он и подпрыгивал, и бегал со стороны в сторону, и вилял хвостом, скрученным в «бублик», лизал руки и подставлял голову, чтобы погладили, чтобы похвалили. Он часто заходил в дом. Пройдёт на кухню, посмотрит, чем занимается Зина, и, заглянув ей в глаза, будто спросит:
- Готовишь? Ну, готовь, готовь, мешать не буду!
И дальше идёт, к Валере в кабинет, тот за компьютером сидит, положит голову ему на руку, и таким просящим взглядом глянет, будто просит:
- А на охоту когда?
Уж очень Норд охоту любил. Так ведь на то он и охотничий пёс.
Осенью, на весь сентябрь, я приехала к брату на Алтай погостить. Познакомив меня с Нордом, Валера сказал: «Свои». «Свои так свои», наверное, подумал пёс, и мы сразу подружились.
Каким-то своим особым собачьим чутьём Норд всегда определял – сегодня поездка в лес. Вот тут уж радости в избытке. Такие «па» да разные пируэты выделывает, не остановить. Бегает, как заведённый, и лает, и скулит, торопит, мол, скорее выгоняйте машину из гаража, а то невмоготу, так на охоту охота. И как только открывают для него дверцу автомобиля, быстро запрыгивает на своё место позади водительского кресла и всю дорогу то лаем, то завыванием, ни разу не присев и всматриваясь вдаль, поторапливает: «Скорее! Скорее!».
Вот и приехали. Выйдешь из машины, руки раскинешь в стороны: «Эх, до чего же хорошо!» Разве можно сравнить этот воздух с городским, где всё пропиталось дымом от заводских труб, выхлопными газами и асфальтом, расплавленным солнцем. Здесь воздух особый, неповторимый! Тягучий аромат лесного разнотравья смешался с запахом хвои, созревших ягод сладкой черники и кисловатой, но от этого не менее вкусной, брусники. Даже густая сырость мхов и лишайников с гнилью прошлогодней листвы пахнет, совсем не раздражая нюх. И весь этот необычный коктейль, этот чистый пряный воздух, хочется пить и пить. И ты пьёшь его – не напьёшься! Дышишь до головокружения и не надышишься! А звуки, которые слушаешь с замиранием сердца! Они все слились в один единый хор: птичье разноголосье с перестукиваниями дятла; взмах крыльев чем-то испуганной птицы и падение шишек, которые невзначай уронила прыгающая с ветки на ветку белка; шелест листвы, в которой затерялся лёгкий ветерок, и тихое падение хвоинок; звон ручья, бегущего по камешкам где-то в глубине леса, и треск веточек под ногами. А краски! Вот уж где осень постаралась! И хоть ещё много зелени, но жёлто-красная акварель из её невидимого ведёрца разлилась по берёзкам и осинкам, по кустам да папоротникам, сменив их летний наряд на осенний, чтобы они красовались на балу у Бабьего лета.
- Красотой природы можно, конечно, любоваться, да только корзинки-то пустые, сам гриб в них, точно, не полезет.
- И то так, за грибами ведь приехали.
- Ну да, кто за чем, а у Норда свои дела.
Пока мы любовались красотами осеннего леса, Норд умчался в неизвестном направлении.
- Ну вот, - стала я переживать, - тут, наверное, и волки, и медведи, ну, в общем, всякие хищники водятся, - а наш четвероногий охранник убежал.
- Не волнуйся, у него такой идеальный слух и тонкое обоняние, да и зрение, будь здоров, вмиг примчится, если что. Он у нас парень быстрый, для него любые расстояния нипочём. Только свиснешь, он тут как тут, а если что-то его насторожит, и без свиста примчится живо.
И правда, будто учуяв, что разговор о нём, он пробежался по местам, где каждый занимался сбором грибов. Просмотрел, все ли на месте, всё ли в порядке, и снова исчез по своим делам, только его и видели. Я, правда, в первый раз, когда он подбегал, не на шутку испугалась.
«Всё, - думаю, - вот и волчище пожаловал».
Окрас-то у Норда особый, ну точно серая волчья шкура. Ему-то, может, и хорошо на волка смахивать, а мне-то не очень, сослепу такое привидится, как говорится:
- Страшно, аж жуть!
А брат всё нахваливает своего любимца:
- Умный пёс! Он тут каждую кочку, каждую норку, каждую корягу знает, свои, так сказать, владения обходит, для него километры в лесу наматывать в радость.
Вдруг послышался звонкий лай.
- Вот уже кого-то учуял, меня зовёт.
Когда Валера уже подходил к месту, Норд исчез в норе. Это оказалось жилище сурков, не очень-то просторное для пса. Как уж он там извернулся мордой к выходу, не понятно, заскулил, позвав на помощь. Брат схватил его за загривок и стал тащить. Получалось это с трудом, Норд помогал, отталкиваясь от стенок норы лапами. Вот наконец-то пёс вылез, грязный, весь в мокром песке, шерсть вздыблена.
- Ну что, поохотился? – строго спросил хозяин, - говорил же тебе, не трогай маленьких, давай в машину, подумай над своим поведением.
Норд замотал мордой, потом всем телом, чтобы слетела грязь и песок, низко опустил голову, зная, что провинился, печальным взглядом посматривал, будто понимал, что хозяин недоволен, и без особого желания залез на своё место в машине.
- Пусть чуть-чуть подумает, потом снова выпущу.
- Ух ты! Какой умный и понятливый пёс.
- А то, он ведь не просто пёс, он член семьи, мы друг друга без слов понимаем, – и, немного постояв, выпустил Норда. – Смотри, сурков и разных там бурундуков, не трогай.
Оглянувшись на слова хозяина, пёс вздохнул и побежал по своим делам, а мы по своим. Грибы – занятие увлекательное, да и затягивает, не остановить. Рыжие лисички прячутся под мхами да прошлогодней листвой, и если увидишь краешек воронкообразной оранжевой шляпки, то-то радость, а потом ещё одну, и ещё. Вот уже и полкорзинки! А хочется, чтобы вся наполнилась, а они, вдруг берут, и исчезают.
- Ау-у! Лисички, вы где?
Иду так, наклонившись к земле, каждой кочке кланяюсь, каждому бугорку… Ух ты, маслята, один, другой, третий, а вон подберёзовик возле берёзки притаился. Ой, а уже и машины не видать, хотя она, белого цвета, далеко видна среди сосен да елей. И вдруг, не грибы, а чьи-то огромные следы от лап, поднимаю голову, а у деревьев кора ободрана, свежий след, намного выше моего роста.
- Ну вот, только встречи с медведем мне и не хватает, - со страху подумала я, - это ведь они так свою территорию метят, обдирая острыми когтями кору повыше, для устрашения других медведей, мол, смотрите, какой я огромный, высокий и сильный. Здесь мои владения. Тут уж не до лисичек с маслятами.
И вдруг подбегает Норд, будто учуял, на выручку пришёл.
- Нордик, миленький, ты моё спасение! – нахваливаю я пса, и мы вместе спешим к машине.
Порассказала я своим, как медвежий след видела, а они ухмыляются.
- А как ты думала, это же Алтай, тут такие дебри таёжные. Ну если что, ты мишку своим громким визгом пугай, у тебя ж голос звонкий, певунья ты наша.
- Смешно вам, а мне-то не очень.
- Да не переживай, Норд хищника учует, сразу примчится. Он, товарищ смелый, решительный, у него напрочь отсутствует страх к любому зверю, если что – он тут, как тут.
- Обнадёжили. Ладно, грибы ждут не дождутся, когда мы их в корзинку заманим.
И тут вдруг, сделав пару шагов, я вижу полянку маслят, а рядом один белый гриб, другой.
- Надо же, какое везение, - обрадовалась я, - вы что, милые грибочки, специально вышли мне навстречу, чтобы я забыла по медвежьи следы и успокоилась? Ну, спасибочки, обрадовали.
И с полной корзиной пришла к машине.
- А я, во, какой огромный гриб нашла, белый! Всем грибам гриб!
Тут подошёл брат и показал свой, в два, а может, и в три раза больше, чем мой.
- Ну, ты ж у нас профи, что тут скажешь, а я, так, гость-любитель, – вздохнув, сказала я и снова ушла в дебри.
Спустилась в какую-то ложбинку, вдруг слышу наверху шорох какой-то, будто скребется кто-то.
- Что-то мне это не нравится, неужто снова косолапый пожаловал, - подумала я и замерла на всякий случай.
Стою, шевельнуться боюсь, да что шевельнуться, даже дышать перестала.
- Так, надоело, может, позвать кого, - пронеслось в моей голове, и каким-то, ну точно, блеющим голоском, тихо-тихо, произнесла, - Зина-а-а…Валера-а-а…
Потерялся голос в ложбинке. И вдруг снова, что-то в голове будто нашёптывает: «Да иди уж, посмотри, интересно же, любопытство, оно сильнее страха».
Ну и пошла, осторожненько так на пригорок, мелкими шажками. А там кто-то всё шуршит и шелестит да всё скребётся и скребётся. Хорошо, что далеко плохо вижу, а, может, и хорошо, что не видела. Кто был, так не узнала. Но страху натерпелась.
«Всё, - думаю, - хватит с меня собирания грибочков».
И, когда все снова отправились в лес, я уехала кататься на лошадях. Целый день провела с четвероногими любимцами, яблочками и морковкой кормила, сахарком баловала. Накаталась верхом вдоволь. Летишь так, навстречу ветру, у коня грива, а у тебя волосы развеваются, и весь мир под ногами, а сердце от счастья замирает.
Только к вечеру домой попала.
- Завтра тебе такие грибы покажем, которых ты никогда не видела.
- Интересно, что за диковинка, о которой я не знаю.
И вот мы не в лесу, а в тополиной рощице. Вот здесь и растут подтопольники или, как их ещё называют, рядовка тополевая. да так чудно они растут, вдоль извилистых корней, расположенных близко от земли, такие места «анакондой» называют, уж очень похоже на извивающуюся огромную змею. И если уж заметил подтопольник, знай, иди себе вдоль корня и только успевай срезать дружное, облепившее корень, семейство, с одного места можно сразу целую корзину нарезать, а то и несколько корзин, это, как повезёт. А увидеть этот необычный гриб глаз да глаз нужен. Уж больно хитер. Наружу не очень лезет, в земле сидит да под листьями, и шляпка такого же цвета, землистого, чем-то на картошку похожа. А разглядишь – вот радость! Режешь, режешь, ещё и ещё, уже и корзинки все полны, и все ящики.
- Ну всё, домой пора! – зовёт родня.
- Не-е-ет! – упираюсь я, как же от такого оторвёшься. – Ни за что!
Вот такая она грибная охота, завораживает, заманивает, затягивает.
Мы грибы собираем, а Норд, как всегда, свои угодья проверяет.
Где-то с середины сентября и в октябре, ноябре, барсуки очень активны, к зиме они стараются нагулять как можно больше жира. Как начинает вечереть, так выходят на кормёжку. Вот как раз это время – лучшее для охоты на зверя. Наверное, умный Норд об этом знал, поджидал, когда барсук уйдёт от своей норы, чтобы кормиться. Тут-то Норд его и застал, прямо на дороге, и стал удерживать на месте, стараясь схватить за зад и подавая голосом знаки хозяину. Но все так увлеклись сбором грибов на другом конце рощи, что не сразу услышали пса.
- По-моему, Норд лает, нас зовёт. – услыхала я.
Прислушались, и бегом побежали к тому месту, откуда доносился звонкий лай, Валера впереди, а я за ним, еле поспевая.
Зверь и пёс сцепились в один огромный клубок, но схватка была недолгой. Молодой барсук пытался укусить нашего смелого охотничьего пса, но у Норда не забалуешь, быстро его придушил и перестал лаять. Тут и Валера подоспел с рогатиной, к земле «пристегнул» и дубиной оглушил, так часто делают охотники, чтобы не стрелять. Взял барсука за шиворот, а Норд на барсуке виснет, наверное, думает, что помогает.
- Норд, отцепись, и так мне тяжело, - нет, не команду подаёт, а так, по-доброму просит хозяин.
Да только куда там, разве от такой добычи отцепишься. Вот Норд и старается, помогает да похвалы ждёт. А за ней уж точно дело не стало.
- Вот это охотник! Молодец! – хвалит Валера. – Хороший пёс, хороший.
- Умничка, Нордик! – нахваливаю я.
И Зина, открыв дверцу машины, тоже присоединилась:
- Ай да молодчина! Сам себе мяса добыл.
Часто в гости к нам заезжали их внук Артём и дочь Женя со своей четвероногой любимицей. Это – лабрадор Калифорния или просто Кали. Калюшечка, так мы её иногда нежно называли, любила покушать. Такая ещё совсем молоденькая в меру упитанная красотка, и очень игривая. То Артёму мячик поднесёт, побегают вместе, то подойдёт к Норду и будто просит, зазывая:
- Ну, давай поиграем.
Порезвится с ней Норд, погоняются друг за дружкой, а потом так нехотя, отвернув морду, отправляется он к диванчику, что для отдыха во дворе под крышей стоит для всех, и, зажмурив от солнца глаза, но иногда всё же поглядывая с любовью на домашних, снова, наверное, думает: «Жизнь удалась!»
10.03-10.07.2019.